Культ здравого смысла породил сильную неприязнь ко всем экстравагантным идеям и эксцессам морального плана. В результате вполне естественно возникло учение о «золотой середине», которое сродни греческому идеалу — «ничего чрезмерного». «Умеренность» по-китайски — чжун хэ (срединность и гармония), слово «сдержанность» — цзе (контроль до нужного уровня). В «Шу цзине» («Книга исторических преданий») зафиксирован самый ранний политический документ, в котором приводится совет императора Яо своему преемнику императору Шуню: «Придерживайся середины!». Мэн-цзы сказал о другом идеальном императоре древности: «Тан держался середины». Говорят, император Тан всегда «прислушивался к двум крайним мнениям и на благо народа выбирал середину». Это означает, что он выслушивал два противоположных суждения, а потом каждому давал оценку и делал поправку на 50%. Китайцы признавали огромную важность учения о «золотой середине» и даже назвали свою страну Срединным государством. И дело здесь не только в географии, но и в жизненных идеалах китайцев, прежде всего в неприятии крайностей, в приверженности запросам простой человеческой жизни, несмотря на всю их тривиальность. В итоге наши мудрецы пришли к выводу, что открыли главную истину, общую для всех философских школ.
Учение о «золотой середине» охватывает все. Оно размывает все теории и разрушает все религии и верования. Предположим, что спорят буддийский монах и конфуцианец. Буддийский монах, вполне возможно, будет без конца доказывать иллюзорность вещей и явлений и тщету жизни, а конфуцианец просто ответит в своей прозаической, лишенной логики манере: если каждый человек, как ты, пострижется в монахи, во что превратится мир, государство, человечество? Это не соответствует логике, но вполне укладывается в рамки здравого смысла. Такой жизненный критерий представляет собой вызов не только буддизму, но и всем религиям и теориям. Мы не можем быть логичными в полной мере. На деле все теории потому и становятся теориями, что их создатели, отстаивая свои мнения, доходят до психоза. Фрейдистские комплексы — это иная форма существования самого Фрейда. Поэтому все теории, неважно, чьи они, Фрейда или Шакьямуни, основаны на преувеличениях и потому иллюзорны. Страдания человечества, неприятности супружеской жизни, беды нищих, боль и стоны больных — все это, с точки зрения простых людей, вещи, которые мгновенно воздействуют на человека и так же быстро забываются. Однако те же явления затронули сверхчувствительные нервы Шакьямуни с такой силой, что он сформулировал концепцию нирваны. Конфуцианство, напротив, это религия простых людей, которые не могут себе позволить быть сверхчувствительными — иначе разобьется вдребезги весь мир.
Роль учения о «золотой середине» проявляется в различных областях жизни и знаний. Рассуждая логически, мужчинам не следует жениться, однако, исходя из реальности, все мужчины должны жениться, поэтому конфуцианцы рекомендуют брак. По логике вещей все люди равны, но на самом деле это не так, поэтому конфуцианцы учат уважать и слушаться учителей и старших. Согласно логике, между мужчиной и женщиной нет различий, а на самом деле они есть, поэтому конфуцианцы подчеркивают различия полов. Философ Мо-цзы учил любить всех, а другой философ, Ян Чжу, учил любить самих себя. Мэн-цзы критиковал обоих, заявляя, что нужно любить родителей. Это поистине мудрое высказывание. Один философ считал, что чувства следует сдерживать, другой — что нужно следовать природе. Внук Конфуция Цзы Сы в трактате «Чжун юн» («Золотая середина») призывал к умеренности во всем.
Что касается полового влечения, то есть два противоположных взгляда на сексуальную этику. Один представлен буддизмом и кальвинизмом, согласно которым секс — это худший из грехов. Отсюда, естественно, возник аскетизм. Сторонники другой крайней точки зрения прославляют силу мужских чресел, и многие современные мужчины являются тайными сторонниками такой точки зрения. Конфликт между сторонниками обеих точек зрения ввергает наших современников в смятение. Если же, по примеру X. Эллиса, занять по отношению к проблеме секса ясную и здравую позицию и рассматривать его как проявление нормальных человеческих страстей, то мы неизбежно разделим мнение древних греков, т.е. придем к гуманной точке зрения. Конфуцианцы считают, что секс — совершенно нормальная функция, тем более что он связан с семьей и продолжением рода. Но самая мудрая точка зрения относительно секса, на мой взгляд, изложена в романе «Е соу пу янь», автор которого придерживается именно конфуцианской точки зрения. В романе разоблачается и высмеивается разнузданная жизнь буддийских монахов. Главный герой, конфуцианский супермен, пытается уговорить холостяков-разбойников жениться на бандитках и рожать детей во славу своих предков. В отличие от романа «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»), посвященного распутству, мужчины и женщины «Е соу пу янь» — славные, хорошие люди, которые станут идеальными мужьями и женами. Это произведение считается непристойным только потому, что его автор ставит мужчин и женщин в компрометирующие их ситуации. Однако в целом автор романа энергично защищает брак и семью и воспевает материнство. Такая точка зрения на секс иллюстрирует отношение конфуцианства к чувственности, как оно трактуется в трактате «Чжун юн».
Следовать учению «золотой середины» очень трудно, и об этом свидетельствуют крайности — по мнению людей Востока — западных теорий. Очень легко стать рабом теорий — национализма, фашизма, социализма и коммунизма, которые порождены чрезмерной индустриализацией. В результате легко забыть, что государство существует для человека, а не наоборот. В коммунистических странах считается, что отдельный человек — это член какого-либо класса или государственного организма. Такое государство теряет всякую привлекательность, особенно если иметь в виду конфуцианские рассуждения о непреложных истинах человеческой жизни. Вопреки любым системам индивид утверждает право на существование и стремление к счастью. Ибо право на счастье даже важнее всех политических прав. Фашистскому Китаю было бы очень трудно заставить образованных китайцев поверить, что мощь государства важнее, чем личное счастье. Люди, внимательно наблюдавшие за установлением коммунистической власти в провинции Цзянси, указали самую важную причину поражения коммунизма в Китае. Несмотря на то, что коммунизм намного превосходит феодализм, жизнь при коммунизме слишком регламентирована и крайне негуманна.
Однако культ рассудительности, породивший у китайцев ненависть к логическим крайностям, привел и к отрицательным результатам. Китайцы как нация неспособны доверять каким бы то ни было системам. Ведь система, как всякий механизм, принципиально негуманна, а китайцы ненавидят все негуманное. Отрицательное отношение к любому закону и правительству настолько сильно, что правление, основанное на законах, в Китае невозможно. Действующее строго по закону, нелицеприятное и истинно бескорыстное правительство никогда не добивалось у нас успеха, потому что люди отвергали его. Концепцию правления на основе законов выдвинули и развили китайские мыслители в III в. до н.э. Ее попытался реализовать Шан Ян (IV в. до н.э.) — на редкость успешный администратор, укрепивший царство Цинь и поплатившийся за это жизнью. Царство Цинь занимало территорию нынешней провинции Ганьсу, и есть основания считать, что частично оно было населено варварскими племенами. Система правления на основании законов позволила царству Цинь создать высокоэффективную военную машину, с помощью которой был объединен Китай. Империя Цинь в течение следующих примерно 20 лет распространяла свою систему на всю страну, но потерпела крах и была уничтожена. Строить Великую Китайскую стену было необходимо, но ее строили столь негуманными методами, что ближайший преемник Цинь Шихуана, императора-объединителя Китая, лишился власти и жизни в 206 г. до н.э.
Вместе с тем китайские гуманисты поддерживали принцип личной власти, а китайский народ всегда жил под управлением личной власти. По мнению конфуцианских книжников, недостатки системы, т.е. принцип цзин, всегда можно было восполнить принципом целесообразности цюань. Правлению на основе законов китайцы предпочли правление благородных совершенномудрых мужей-цзюньцзы — персоналистское, более гибкое и более соответствовавшее традиционным представлениям о гуманности. Слишком опрометчиво было бы предполагать, что в Китае достаточно благородных совершенномудрых мужей для управления государством. Столь же опрометчиво предполагать, будто, согласно демократическим принципам, истину можно найти, подсчитав на арифмометре неодинаковые мнения людей, которые не слишком склонны предаваться размышлениям. Ни одна из этих систем не совершенна, и это общепризнано. Однако система личной власти вроде бы во все времена отвечала китайским представлениям о гуманности, китайскому индивидуализму и любви китайцев к свободе.
