— Разговоры тоже разными бывают, — не проникся тот.

— Так чего ждёшь? — склонил голову набок Амин.

— Когда моя дочь снова решит тебя бросить, — съязвил в ответ папа.

Тело моего альфы напряглось, а одежда затрещала по швам.

— Любимый, — положила ладонь ему на грудь в останавливающем жесте, ощущая, как сильно и скоро бьётся его сердце. — Он просто зол. Ты хотя бы не злись.

И очень постаралась не чувствовать вину перед родителем за выбранную сторону. На ударах сердца Амина сосредоточилась. Ровно семь насчитала, прежде чем мужчина расслабился. И на меня посмотрел. Улыбнулся. Мягко и нежно, как только он один умеет.

— Да. Пошли, — поднял меня на руки и, больше ничего не говоря, понёс мимо всех шатров, на самую их окраину.

И вот что делать?

Смирилась.

С этим — тоже.

Разве что:

— Прошу прощения, — произнесла беззвучно, оглянувшись к маме и папе напоследок.

А дальше был рассвет.

Самый красивый в моей жизни.

Алое зарево растекалось по горизонту, превращаясь в золотистое сияние, подчёркнутое множеством перистых облаков. И если за нашими спинами виднелись сплошь шатры и толпы, то впереди раскинулись бесконечные барханы пустыни, дарующие ощущение столь желанной уединённости. Я даже не слышала голос судьи. Смотрела в жёлтые с зелёным отблеском глаза и понимала, что вновь теряю связь с реальностью. Обряд и вовсе прошёл мимо восприятия. Важным оставались лишь сильные руки, крепко, но аккуратно сжимающие мои ладони, тихий хриплый голос властелина моего сердца и тот момент, когда его губы прижались к моим.

— Навсегда, хаяти, — слово-обещание.

И правда, навсегда…

Останется во мне, как невыводимое клеймо.

— Навсегда, жизнь моя.

Сердце стучало гулко, громко, часто. Поздравления сыпались со всех сторон. А я всё смотрела и смотрела на альфу песчаного клана, никак не в силах насмотреться. И даже после того, как пришлось разделиться, разум отказывался воспринимать другую реальность. Как во сне. Том, где вся суть стремится к лишь одному-единственному. А мир… Мир просто существует. Где-то там. Отдельно от нас.

Вот он — пик моего сумасшествия.

Когда вдруг осознаёшь, что скорее в самом деле погибнешь, нежели согласишься лишиться всего этого.

Погибнешь.

Или погубишь.

Всё то, что мешает...

Всех.

Даже если это…

— Эй, Мири, что с тобой? — потрясла за плечо самая младшая из О'Двайер.

Судя по тому, как хмурилась, не впервые требовала внимания. Но я только сейчас её услышала. Увидела. Восприняла. Заметила.

— Мири, ты чего? — встревоженно осмотрела меня Алексия. — Тебе плохо? Тошнит? Голова кружится? Что не так?

Всё.

Всё не так.

Ведь рядом со мной нет части моей души.

Амина аль-Хайята рядом нет.

Он где-то в соседнем шатре.

Но не со мной.

Не держит за руку. Не целует. Не прикасается. Не обнимает. Не дарит своё тепло.

И это…

Вдруг напугало до чёртиков.

Само ощущение.

Как и факт того, что возможно чувствовать нечто подобное. Не просто страх. Будто взаправду душу вынули. Вроде дышишь. Но уже не живёшь.

А потом приправьте это дикой, безудержной тоской…

Когда смерть становится почти избавлением.

— Ты знала, что даже без парной метки, если у двоих будет ребёнок, то беременность создаёт связь между ними? — задалась вопросом и одновременно с тем озадачила Алексию.

Сестра посмотрела меня совсем задумчиво.

— А если так, я могу чувствовать то же, что чувствует Амин? — спросила снова.

Теперь родственница растерялась.

— Ну, если предположить, что между вами образовывается своеобразная парная связь, то… почему нет? — пожала она плечами.

Кивнула.

— И что ты почувствовала? — вдруг заинтересовалась Алексия.

Признаваться не хотелось. Но всё равно сказала:

— То, что не хотела бы чувствовать никогда.

Девушка нахмурилась. Однако возможности высказаться ей не оставили. Как и мне. Собравшиеся поблизости вдруг решили, что мне скучно и они просто обязаны меня веселить и развлекать. И ни один из них не понял, что тем только хуже делали. Я едва сдерживалась, чтобы банально не свалить ото всех куда подальше.

И уже почти решилась так и сделать, как:

— Надеюсь, ты так тоскуешь по мне.

Как рубильник на моём персональном электрическом стуле включили, пуская ток.

Амин...

В закрытой одежде нанятой работницы. Только глаза и видны. Остановился возле меня с подносом в руках, на котором были выложены разнообразные сладости.

Ох уж эти их обычаи и официоз...

— Не желает ли моя госпожа чего-то более изысканного? — дополнил, сверкая на меня своим прекрасным солнечным взором.

— А разве возможно по кому-либо ещё тосковать? — напрочь проигнорировала его вопрос, помня только о первом утверждении.

Оказывается, уже поднялась на ноги.

— М-м… в таком случае, предлагаю исполнить преступление века!

— Только не говори, что снова меня украдёшь, — усмехнулась.

Не говори, да.

Сделай!

— А тебя надо красть? Я надеялся, что ты сама согласишься со мной сбежать. На этот раз, для разнообразия, по собственной воле, — хмыкнул он.

— Люблю постоянство, — отозвалась, не удержавшись от явной провокации. — Так сказать, храню верность традициям.

— Значит, план "б", — не стал спорить оборотень.

Ещё через мгновение послышался громкий женский визг, затем поднялась зрелищная суета, послышались выстрелы, а меня перехватили за руку и повели на улицу.

— Хм… а что, на этот раз обойдёмся без пожара?

Ответили мне не сразу. Сперва привели в другой шатёр, где накинули поверх свадебного наряда хиджаб, а после мы снова вернулись в толпу, идя в одном известном моему супругу направлении.

— Доминик сказал, что на пожары у него в ближайший месяц стойкая аллергия. Пришлось придумывать иной план, — ответил запоздало на мой ранний вопрос.

— Жаль, — вздохнула уныло. — А я так хотела посмотреть, как подпалят зад тому принцу не помню каких земель, который украл у меня целый час твоего времени.

— Не волнуйся, если не подпалят, то подстрелят, — подмигнул, обернувшись, и показал браслет на запястье.

— Ну не-ет, — ужаснулась собственных слов, уставившись на переговорное устройство. — Это уже слишком жестоко, — пошла на попятную.

— На тебя не угодишь, хаяти, — покачал он головой в неодобрении. — Ладно, давай прибавим в скорости, да?

Спорить не стала. Сделала, как он велит. Не удивительно, что очень скоро мы, сперва переодевшись в самые простые джинсы и футболки, сидели в его автомобиле и мчались по пустынной дороге в неизвестном направлении.

Мириам О'Двайер

— Обалдеть! — не смогла сдержать восхищённого вздоха.

Пунктом назначения нашей поездки оказался закрытый тематический парк "Ferrari World". Место — настолько громадное, как если соединить семь футбольных полей, а главной достопримечательностью являлся большой автомобильный логотип на крыше.

— Я подумал, что нам с тобой не помешает не просто расслабиться, а по-настоящему отдохнуть. К тому же, мы с тобой почти нигде не бывали, с твоего приезда в Абу-Даби. И раз уж я в этом виноват, то мне и исправлять. И начнём мы с парка развлечений. Надеюсь, тебе понравится.

Сказать, будто удивил…

Это ничего не сказать!

— А ты умеешь быть впечатляющим, мой господин, — протянула задумчиво, разглядывая конструкции, из которых можно построить аж две Эйфелевы башни.

— Я очень надеялся, что ты оценишь мои старания, — похабно улыбнулся Амин. — Ладно, идём, покажу тебе здесь всё, — поправил на голове кепку и спрятал глаза за зеркальными очками. — В парке двадцать аттракционов, — принялся пояснять. — Мы их все не посетим, конечно. Двух-трёх для начала, думаю, будет достаточно. К тому же, один мы точно вычёркиваем — Formula Rossa. В твоём положении не стоит на нём кататься. Аттракцион развивает скорость в сто пятьдесят миль в час менее, чем за пять секунд, плюс много разных поворотов, подъёмов и спусков… Тебе может плохо стать. А вот что-нибудь попроще… — остановился, огляделся и повёл к кассе.