Вот и опоздали.

И к первому рассвету.

И ко второму…

И третьему.

Но не к четвёртому!

Надеюсь.

Ведь до него оставалось совсем немного времени!

А мы всё никак не соберёмся.

— Любимый... — решила использовать другой подход, ведь, как выяснилось на всё той же многократной практике, чем больше возражаю, тем дольше не получаю желаемое. — Единственный мой… — ласково улыбнулась, перехватив его пальцы, тоже ласково погладив. — А давай ты в самом деле сосредоточишься на том, чтобы одевать себя, а не меня? — предложила мягко.

Отвлекает ведь!

И собственными действиями, и собственным видом.

— Давай, — согласился он, продолжив творить своё "чёрное дело", отчего по всему телу закономерно расползались мириады приятных мурашек, а сознание опять начинало забывать обо всём на свете, если это только не песчаный альфа.

— Угу… — согласилась, выгибаясь ему навстречу.

Ещё мгновение — ладони сами собой обхватили его за шею, притянули к себе ещё ближе.

— Только ты как-то неправильно «даёшь», — пробормотала непослушными губами.

— Значит, нужно это срочно исправить, — опрокинули меня обратно на постель.

Шумно втянула в себя воздух.

— Я о том, чтобы ты рубашку свою… — запрокинула голову, заметив обозначенную вещицу, которая давным-давно валялась на полу, вместо того, чтобы прикрывать широкие плечи оборотня.

Так и не договорила.

Забыла, к чему вела…

Вместе с сорвавшимся с губ громким стоном удовольствия, что пронзило от даримых им поцелуев.

— Любимый, — позвала снова, запрокидывая голову ещё выше, прикрывая глаза.

Зачем звала, тоже уже не помнила. Кончики ногтей сами собой впились в его шею крепче, наверняка оставляя следы. Неважно. Разум заполонила чистейшая эйфория. И известно чем бы всё закончилось, если бы не громкий стук в дверь. Долбёжь настоящий.

— Эй, кролики в волчьей шкуре, вы там живы вообще? Между прочим, я уже и в Рио успел побывать, и вернуться, а вы всё ещё из камеры выбраться не можете! Слабаки!

И столько искреннего возмущения было в голосе Доминика аль-'Азиза, что я невольно замерла. Сперва замерла, потом — рассмеялась.

— Он как бы прав, — заметила совсем тихо для Амина.

— Угу, — выдохнул тот, продолжив самым бессовестным образом ласкать мою грудь. — Прав. Потом обязательно лишу его всех прав доступа к этому тюремному блоку, — пообещал.

— М-мм… — промычала, сместив ладони с его шеи, зарываясь пальцами в его волосы, слегка массируя. — Господин мой, а если он всё равно не уйдёт? — очень постаралась сосредоточиться не на его действиях и своих ощущениях, а на реальности.

— А я не уйду, да! — стало ответом от того, кто нам помешал. — Буду стоять и комментировать каждый ваш стон, пока вы не психанёте и не выйдете из камеры, чтобы убить меня. А там, раз уж всё равно выйдете, можно и жениться пойти.

— И тут он прав, — заметила.

Амин посмотрел на меня с осуждением.

— Ты вообще на чьей стороне? Или забыла, кто твой господин? — наигранно зло прищурился песчаный волк.

— На твоей, любимый, — тут же приняла смирённый вид, продолжая ласково поглаживать его голову кончиками пальцев. — Разве может быть иначе? — удивилась с самым честным видом.

— Видимо, может, раз ты соглашаешься сейчас со всем, что скажет Доминик, — ущипнул меня за бок, отчего я зашипела. — Бессердечные вы с ним. Оба двое.

Зато отстранился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Откуда у меня сердце, если ты его отобрал? — усмехнулась встречно с блаженным вздохом.

Позволила себе не только эту слабость.

Сладко потянулась, прежде чем усесться.

— Но я же тебе своё взамен отдал! — возмутился Амин, скопировав интонации своего племянника. — Что, не сохранила, да? Так и знал, что нельзя было вестись на твои красивые глазки, — тяжко вздохнул.

— А поздно. Всё. Хана тебе, — хмыкнула самодовольно, сбилась со счёта в который раз потянувшись к чулкам и поясу с подвязками.

Бельё бы тоже надела.

Но оно не выжило.

А ещё меня укусили в плечо.

— Ничего, я с тебя за это после обряда спрошу по полной программе, — пообещал хриплым полушёпотом.

Невольно улыбнулась. Закусила нижнюю губу. Чтоб улыбалось поменьше. И сборы начались поскорее. В итоге, через час мы, наконец, в самом деле добрались до места проведения обряда.

А вот там…

— Охренеть просто! — сорвалось с губ вперёд мысли.

Предрассветный сумрак, опутывающий песчаные барханы, разгоняли тысячи факелов. И шатры. Они были повсюду! Сотни шатров. Куда ни глянь. Белоснежные, украшенные цветами, бумажными фонариками и гирляндами… На что угодно, но на скромную уединённую церемонию в присутствии лишь двух свидетелей, это точно не тянуло!

— Доминик? — с тихой яростью в голосе протянул Амин, как только мы выбрались из машины.

— А я что? Меня здесь даже не было! — поднял тот руки в жесте сдачи, отступая. — Но вы бы ещё дольше задержались, и народу бы больше собралось. Скажи спасибо, что журналистов не пустили!

Мой альфа выругался сквозь зубы.

— Ладно, скажи, что мы готовы начать. Но чтоб к нам ближе, чем на десять шагов, никто не приближался. А то не уверен, что не разнесу здесь всё к чертям, — бросил бескомпромиссное племяннику через плечо, ведя меня в одну ему известную сторону. — Прости, — сказал уже для меня едва слышно. — Я совсем не так планировал всё сделать.

Остановилась. И его тоже затормозила.

— Мне всё равно где и как, лишь бы ты был со мной рядом, — произнесла миролюбиво, погладив внутреннюю сторону его ладони, стараясь хотя бы так успокоить. — Ведь это же самое важное, правда же? Чтобы ты и я. Вместе. Всегда.

Мрачное выражение лица мужчины заметно смягчилось. Он притянул меня к себе, поцеловав в висок.

— Правда. Просто хотелось иначе. Чтобы только ты и я. Без всей этой ненужной мишуры и патетики. Ненавижу публичность, — признался под конец.

— Я их не вижу. Только тебя, — отозвалась с ласковой улыбкой. — Никого из них. Для меня есть лишь ты, — обхватила его лицо ладонью, насколько это было возможно. — И ты не смотри. На них. На всё. На меня смотри. Да? — прошептала совсем тихо ему в губы.

— Умеешь ты убеждать, хаяти, — хмыкнул Амин, даруя короткий, полный нежности поцелуй.

— И всё же задержаться вам придётся, — донёсся откуда-то сбоку насмешливое от отца. — Ты снова украл мою дочь, аль-Хайят! — закончил с недовольным рыком.

Обернувшись, мы увидели и его, и маму.

— И на этот раз вы, господин аль-Хайят, уже точно не можете сказать, что всё у вас произошло по обоюдному желанию, — добавила бескомпромиссным тоном родительница.

Я же…

А я — ничего. Стою. Никому не мешаю.

— Не моя вина, что вы плохо следите за безопасностью дочери, — парировал Амин, пожав плечами в полнейшем равнодушии.

В чёрных глазах отца полыхнуло золотое сияние, а из груди в ответ на такую наглость вырвалось рычание.

— Аль-Хайят, тебе жить надоело? — добавил уже на словах.

— А что, тебе не терпится снова скрестить наши когти? — выгнул бровь довольный всем песчаный альфа. — Напомни, кто из нас двоих там побеждал? — деланно призадумался. — Кстати, как бок, зажил? — поинтересовался обманчиво участливо.

Папа напрягся больше прежнего, но уже через мгновение расслабился и покачал головой, усмехнувшись.

— Нет уж, снова я на это не поведусь.

— И это верный выбор, — согласился с ним Амин.

— Или нет... — мрачно дополнил отец.

А я ведь не собиралась вмешиваться, чтобы не провоцировать песчаного волка больше, нежели это делали мои родители, но на реакцию Верховного машинально дёрнулась ему навстречу. Тщетная попытка. Прежде дарующие тепло заботливые объятия моего альфы моментально превратились в стальные. Не сдвинуться и на четверть шага. К тому же, реакция у мамы куда быстрее. Придвинулась к чёрному волку, обняла за плечо.

— Ян, — позвала его мягко. — Мы же собирались просто поговорить, — явно напомнила.