— Ага...

Я глядел на нее и не знал, радоваться или горевать такому повороту. С одной стороны, она втянула меня в авантюру, которая грозила подорвать мое собственное задание. С другой — теперь я знал о существовании компромата на Карагеоргиевичей. Теоретически, его можно было бы использовать и в моем деле, но... Слишком уж длинные австрийские уши торчали из всей этой истории. И вряд ли они остановятся, раз так активно хотели вернуть посылочку. Если этот компромат был и правда настолько ценным, Лалу ожидал сложный жизненный период.

— А куда ты дальше? — спросил я.

— Залягу на дно. Меня сейчас будут активно искать. Скину посылку и затаюсь.

— Может, тебе лучше уехать? Куда-нибудь... Как можно дальше?

— Если и уеду, тебе точно лучше не знать, куда, князь, — прошептала девушка. — Ты и так очень мне помог. Мы с тобой теперь знаем тайны друг друга, и я клянусь, что твою не выдам, пока сам не разрешишь. Но чем меньше ты будешь слышать обо мне впредь, тем лучше для всех. Такая уж у меня работа. Быть в тенях и отводить их от других.

Кажется, Лала решила повести ищеек за собой. Отвлечь внимание на себя, запутать следы — чтобы было сложнее отыскать посылку. Что ж, я надеялся, она понимала, что делала. Хотя, если честно, мне становилось за нее страшно.

— Не горюй, княже, — улыбнулась ромалка. — Я не первый год этим занимаюсь. Знаю, как действовать. Еще предстоит найти того, кто меня сдал... Но тебе и правда спасибо. Без твоей помощи ничего бы не вышло.

Она приложила ладонь к груди и склонила голову. А затем вытащила ту самую странную колоду карт.

— Ну ты совсем уже, что ли? — шикнул на нее я. — Церковь же!

— Помогать тебе, князь — дело богоугодное. Там, наверху, поймут и простят. А я, может, смогу тебе что подсказать или предупредить.

Она принялась быстро тасовать колоду и выложила на красной клетчатой скатерти три ряда по три карты. Открыв первый ряд, она внимательно посмотрела на символы.

— Башня, Собака, Лилии.

— И что это значит?

— Посольство, наверное. Башня здесь не как в таро. Она больше про всякие официальные учреждения. Собака — это друг, верный человек, помощник. Лилии — статус, надежность. Еще может показывать авторитетную особу старше тебя по возрасту. Думаю, все это связано с твоей, как ты это называешь, легализацией.

— Видимо, справлюсь.

— Да я и не сомневаюсь. Чтобы русы своего князя не прикрыли? Не поверю. Как выяснится, что ты настоящий, вот увидишь — будут вокруг тебя хороводы водить. Еще тошно станет от их заботы.

Она открыла следующий ряд.

— Женщина, Книга, Корабль... Это, кажется, про меня. Уйду я из твоей жизни и унесу наши секреты.

— Что, насовсем уйдешь? — улыбнулся я. — Я же скучать буду по таким приключениям.

Но она пропустила мою шутку мимо ушей. Открыла третий ряд карт и уставилась на него. Молчала долго.

— Да не будешь ты скучать, князь, — наконец вздохнула девушка. — У тебя и своих приключений будет в избытке. Всадник, Сад, Змея... Жди важных новостей. Гонца или сообщения. И внимательно наблюдай за теми, с кем познакомишься. Один человек точно захочет тебя использовать. Возможно, женщина.

— Какая женщина не захочет использовать одаренного богатого парня? — снова усмехнулся я.

Лала быстро собрала карты.

— Все шутки шутишь, Никола. А Змея — серьезный знак. Никогда просто так не падает. Не игнорируй моих предупреждений, князь. Тогда, даст бог, еще свидимся когда-нибудь.

Она поднялась из-за стола, спрятала колоду за пазуху своего темного костюма и жестом велела мне поторопиться.

— Идем. Елена там пироги раздает, сейчас всем будет не до нас. Прошмыгнем через задний двор незаметно.

Мне было жаль покидать этот гостеприимный дом вот так, даже толком не попрощавшись. Но я найду способ отблагодарить священника. И убедиться в том, что он будет молчать.

Мы прошли по заросшему сиренью и акацией заднему двору, перелезли через низенький заборчик и оказались на пустынной узкой улочке. Место и правда было типичнейшей окраиной: частные дома, прижавшиеся к обочинам старые автомобили, кое-где был разбросан мусор. Был у этого пейзажа вид одновременно неряшливый и уютный.

— Туда, — Лала повела меня до конца улочки, затем мы свернули и, попетляв по еще одному такому же кварталу, оказались в нужном нам месте.

— Я даже не уверен, что водитель меня найдет.

— Найдет, куда денется.

Лала замялась, словно хотела еще что-то мне сказать, но в последний момент отстранилась.

— На всякий случай прощай, князь Никола, — слабо улыбнулась она. — Было весело.

— Береги себя.

— И ты.

Она почти сразу скрылась за зарослями. Я хотел было проследить за ней, но не стал. Пусть идет с миром — насколько это возможно. К тому же с перекрестка в мою сторону уже как раз свернул серебристый седан представительского класса. На таких машинах в этом районе не ездят. Значит, за мной.

Автомобиль остановился возле меня, и водитель вышел. Смерив меня полным сомнений взглядом, он спросил:

— Николай Петрович?

Ну да, выглядел-то я прям как жених на выданье, ага. В домашних тапочках на босу ногу, рваной рубашке и грязных же брюках. Хорошо хоть, что одежда успела высохнуть. Но видок у меня был еще тот — сколько ни пытался хоть немного привести себя в порядок, особо лучше не стало.

— Он самый, — улыбнулся я.

Водитель обошел машину и открыл передо мной дверь заднего сидения. Готов поспорить, в этот момент он прикидывал стоимость химчистки салона после такого вот пассажира. Ничего, довезет быстро — получит чаевые. Потом, когда я восстановлю доступ к счетам.

— Прошу, ваше сиятельство, — он усадил меня и сам сел за руль. — Есть вода, если вы хотите пить.

Я достал из бокового кармана маленькую бутылочку «Милоша». Как вовремя.

— Господи, нашелся! Нашелся князь!

— Николай Петрович, родненький!

Вера почти что бросилась мне на шею, сопровождая сие действо причитаниями. Сцена «барин приехал» была разыграна как по нотам, спасибо Столыпину. Атташе вообще отлично сориентировался — с одного звонка. Поэтому вся моя свита вполне правдоподобно изобразила величайшее счастье от воссоединения. Только вот Вера немного переигрывала, ну да ладно.

Наблюдавшая за этой сценой помощница посла госпожа Петрова поманила к себе пальчиком Столыпина. От меня не укрылся обмен многозначительными взглядами: жаркий со стороны Петровой и сдержанный от Андрея.

Мог бы и ответить для вежливости, ибо Глафира Романовна Петрова была барышней эффектной и выдающейся во всех отношениях. Особенно выдавался бюст госпожи Петровой — пуговицы блузки едва сдерживали напор этой красоты. Такое прятать под всеми пуговицами — сущее преступление. Но дресс-код есть дресс-код.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — обворожительно улыбнулась Глафира Романовна и поправила уложенный набок золотистый локон. — Нам с вашим помощником нужно обсудить кое-какие бюрократические вопросы.

Бюрократические, как же. Да она была готова сожрать Столыпина. А что, он мужик видный. Стать воинская, рожа геройская, характер нордический.

Они отошли в сторону, и я услышал лишь обрывки их разговора.

— Что ж вы так, Андрей Васильевич, своего князя не уберегли? Хорошо хоть, что одаренный — выбрался благополучно. А ведь мог и скандал быть... К тому же вы слышали, что случилось там на воде? А если бы его сиятельство задела шальная пуля этих контрабандистов?

Дамочка отчитывала Столыпина таким голоском, что у меня не осталось сомнений — поему помощнику теперь от нее не спастись. Впрочем, Андрей Васильевич у нас отличался истинным хладнокровием в подобных вопросах — сначала дело, потом все остальное. Поэтому сегодня Глафире Романовне вряд ли что-то светило.

Пока бедняга Андрей пытался устоять перед обаянием женских чар, ко мне подошли секретари.

— Николай Петрович, вот ваш паспорт и вкладыши о пересечении границы. Оформили сегодняшним числом...