— Садись в лодку.

В посудине нас уже дожидался молчаливый сгорбленный человек. Вместо приветствия он просто кивнул мне, и я забрался внутрь. Лала оттолкнула нас от берега и быстро взлетела последней. Шли на веслах, что для Дуная было довольно тяжело.

— Он забросит нас на Велико ратно, — шепнула Лала. — Там пересядем на другую лодку. Придется пройтись.

— Хорошо.

Я в каждую секунду ожидал, что вот сейчас-то уж загорятся прожекторы и раздастся голос, велящий нам развернуться. Но нет — берег был темным и тихим, и я не слышал ничего, кроме плеска воды и свиста ветра. До острова плыть было всего ничего — метров двести-триста. Но это время показалось мне сущей вечностью.

Лодочник пристал к топкому берегу и кивнул — дескать, проваливайте. Не успели мы толком сойти, как он уже отчалил.

— Куда дальше?

— Через остров на северную часть. Здесь есть тропа. За мной.

Судя по всему, Лала хорошо подготовилась. Хотя прогулка по заброшенному острову все равно не ощущалась приятной. Почти весь остров зарос густыми деревьями, и лишь малая его часть, что была ближе к Земуну, имела песчаный пляж. Наверняка рукотворный — неоткуда здесь было песку взяться.

Ботинки похлюпывали в грязи, но вскоре тропа стала чуть суше.

— Не сворачивай никуда, — предупредила ромалка. — Там блато.

Я молча кивнул. Говорить лишний раз не хотелось — только сделать дело как можно скорее и... Как вернуться, я уже для себя решил, но Столыпину говорить не стал.

Над нами нависали кроны деревьев, ночь стояла безлунная, и почти ни черта не было видно. Лала знала дорогу, и лишь это нас спасало. Наконец, мы прошли почти весь остров. Ромалка остановилась, сошла с тропы, вглядываясь в темноту.

— Нас ждут. Идем.

Мы вышли на берег — тоже топкий, но все же поприятнее, чем на другой стороне острова. У причала стояла лодка, и в ней сидел человек. То ли он нас не услышал, то ли не обратил на нас никакого внимания.

Лала огляделась по сторонам и двинулась вперед. Она не успела сделать и трех шагов, как меня окатило ледяной волной ужаса.

— Стой, — я бросился к ней, пытаясь утянуть назад. — Что-то не так.

— Откуда...

И в этот момент из зарослей на нас вышли четыре темные фигуры.

Лала тихо прошипела какое-то замысловатое ругательство. Темные фигуры медленно приближались, и я заметил, что они были вооружены. Огнестрел — пистолеты. Но еще от них веяло слабым фоном силы. Артефакты. Сукины дети хорошо подготовились.

— Бегом к лодке! — сказал я и толкнул Лалу вперед. А сам возвел барьер между нами и незваными гостями.

Увидев вспышку магии, они притормозили, переглянулись...

— Быстрее! — Зашипел я на Лалу. Она бежала впереди, я прикрывал, пятясь боком, как краб.

Я ожидал, что барьер остановит их. Да, заклинание несовершенно — его просто можно обойти. Но потребуется потратить драгоценное время. А нам оно было нужно. Чтобы просто добежать до лодки и отчалить.

Лала уже добралась. Толкнула лодочника и тот... повалился набок и рухнул в воду, едва не перевернув лодку. Пришлось придержать ее.

— Черт! — выругалась ромалка. — Мертв. Это засада. Но кто мог...

— Заткнись и греби!

Я оттолкнул лодку от берега, а Лала тут же взялась за весла. Но в этот момент мой барьер... Просто рухнул. Один из «гостей» дотронулся до него ладонью, и защитное заклинание рассеялось.

Я тут же возвел еще один — тоже на скорую руку, тоже немного дырявый — но надежный. Чтобы развеять такой, потребовалось бы разрядить всю обойму.

Но пара секунд — и он перестал существовать.

Ничего ж себе у них артефактики, если Благодать Пятого ранга снимают на раз-два. Дерьмо!

— Греби! Я их задержу.

— Но княз...

— Документы. Ты должна сохранить документы. Плыви дальше, выбери другое место. И найди меня в Белграде.

Она хотела что-то мне ответить, но не успела. Я сконцентрировал побольше силы в руках и со всей дури оттолкнул лодку. Посудина врезалась в толщу воды и подняла волны. Вдогонку я быстро сотворил небольшой охранный купол вокруг лодочки — этакая смесь барьера и «Берегини». От шальной пули защитит.

А сам развернулся к гостям. Теперь потянуть немного времени, чтобы вывести лодку из-под прямого обстрела.

Они шли на меня, и я узнал одного из них. Тот самый человек, что едва не прикончил Никитку. Тот, кто угрожал его семье. Тот, кто хотел заставить его на меня работать.

— Брать живым, — коротко приказал он по-немецки и поднес ко рту рацию. — Догоните лодку.

Забавно, что он даже не пытался со мной заговорить. Только дело. Это я уважаю. Что ж, судя по всему, подготовились они серьезно. Кто-то все же сдал Лалу. Или она предусмотрела не все. Как бы то ни было, с обеих сторон острова наперерез лодке ромалки вышли два катера.

У Лалы не было шансов уйти. Весла против моторов...

— Что, думаете, артефакты вас защитят? — Я криво улыбнулся и шагнул им навстречу. — Думаете, ваши дешевые цацки сильнее силы, которую вы даже не в состоянии понять?

— Вы совершили большую ошибку, князь Бринский, — спокойно ответил австриец. — Вы даже не представляете, что стоит на кону. Отойдите в сторону, позвольте нам задержать преступницу — и обещаю, мы замнем дело. Вы просто покинете страну и забудете обо всем.

Ага, конечно. Так они и замнут. Если они знают, ЧТО везла Лала, то никого не оставят в живых. Даже князя. А мою гибель спишут на... например, месть опозоренного градоначальника. Ему-то теперь все равно дорога на нары. Могут всех подряд собак повесить, никто не будет копать.

Нет, Коля, тут только один путь — вырваться из их лап. И не дать им заполучить посылку.

— Не нужно применять силу, ваше сиятельство, — добавил австриец. — У нас есть способы нивелировать действие вашей Благодати.

Я криво улыбнулся.

— А кто сказал, что я буду использовать Благодать?

Сорвав с руки серебряный браслет, я выпустил на волю родовую силу. Словно с души спали оковы. Сила — древняя, могучая, истосковавшаяся по свободе — хлынула в мою кровь так мощно, что я едва устоял на ногах. Какие-то странные датчики, висевшие на лацканах каждого австрийца, бешено замигали и затрещали.

— Господин, он...

— Вижу, — процедил их главарь. — Вижу...

Трое из них попятились, чувствуя, что сейчас запахнет жареным. Я рассмеялся, поддавшись влиянию своей отравленной силы. Мне сейчас было все равно. Они пришли убить меня. Последнего Обреновича. И они получат возмездие, какого не ожидали.

Ибо лишь возмездия требовал мой погибший род.

Я припал к земле и ударил по ней обеими ладонями. Болотистая почва вздыбилась, из нее вылетели куски грунта, ила вырванные с корнями растения. Я поднял все — грязь, землю, воду — и отправил на них. Все закружилось в безумном вихре, как маленький, но смертоносный смерч.

— Бежим!

Ахаха, поздно спохватились! Взмахнув рукой, я поднял старое упавшее дерево и метнул вслед самому шустрому беглецу. Тот тихо вскрикнул, когда сухая древесина огрела его по спине и упал плашмя в глубокую лужу.

Еще двое бросились в разные стороны. Один хотел обойти меня с фланга и подкрасться со спины. Ага, удачи. Я пустил в него сгусток силы в виде копья — описав красивую дугу, оно догнало горе-убийцу и угодило тому прямиком между лопаток. Он молча рухнул, выронив оружие. Пистолет булькнул в воде.

— О, и ты иди сюда.

Еще один, смекнув, что ничего хорошего его не ожидало, припустил от берега в сторону леса. Я воздвиг перед ним барьер, и он со всего размаху врезался в твердую силовую конструкцию. Один «Колобок» — и дело было сделано.

Я быстро оглянулся на реку. Два катера отрезали Лале путь к Белграду и сейчас пытались оттеснить обратно к нашему острову. Проклятье, надо здесь заканчивать и помогать девчонке.

— Ваше сиятельство...

Главарь-отравитель шагнул ко мне. Рожу-то как перекосило, любо-дорого смотреть. И куда подевалась его самоуверенность? Где тот снисходительный взгляд?