— Здравствуйте, Игорь Данилович. Не разбудил?

— Здравствуй, Лёша. Тебе честно ответить или вежливо? — улыбнулся я. — Если вежливо, то «нет-нет, конечно, я давно встал, я всегда рано встаю». Если честно — то я успел выпить кофе. На серьёзные подвиги не потяну, но голова уже ясная. Чего-то меня вчерашняя велосипедная прогулка окончательно добила. Алиса вон вообще спит ещё. Так что если нужно, то прогуляться в состоянии, но к себе, извини, пригласить могу часа через полтора-два, не раньше. Дадим девочке отоспаться.

— Да я, собственно, и не собирался заходить, сам понимаю, каково вчера Алисе пришлось. Просто кое о чём с вами поговорить хотел.

Лёша молодец, выдержка у человека хорошая. Намёк понял, что Алиса дома, но раньше нашего разговора к девушке я не пущу. Да и распирает мужика от вчерашних событий наверняка, но держится внешне спокойно, вежливо. И я буду себя вести так же.

— Тогда предлагаю не в парк, а к реке спуститься. Идти примерно одинаково, а гулять вдоль реки и разговаривать намного удобнее, чем стоять и смотреть на пруд. И народу там в это время меньше, с детьми обычно в парк ходят.

— Хорошо.

Ближе к реке признаки осени стали заметнее. Трава в парковой зоне вдоль берега пожухла сильнее, дворники не успели вычистить с газонов упавшие листья, и они яркими точками цепляли взор. Осенняя Москва-река уставшая, остылая уныло текла мутной водицею. Сразу как мы вышли на дорожку вдоль берега, Лёша посмотрел на меня, явно чего-то выискивая в моём лице, а потом спросил:

— Игорь Данилович, а ответьте мне, пожалуйста, честно на вопрос. Вы ведь старше, чем по документам? И документы у вас не настоящие. Сколько вам лет на самом деле? Сорок пять? Пятьдесят? Вы просто выглядите моложе.

Он не увидел ни Алисы, ни как я тоже переходил в форму демона! Лёша за спиной моей стоял из-за того, что я тормоз и не успел его впустить. Потому он видел только, как Аполлинария и её подручный испугались. Но испугаться они могли, и просто встретив старого знакомого с нехорошей репутацией! Иншалла. Я ответил спокойно, но так, чтобы в моём голосе прозвучало уважение к уму, который показал собеседник. Попробую скормить ему версию, по которой меня знают те, у кого я заказывал ингредиенты для лекарства?

— Почти угадал. Сорок четыре. И давай я тебе расскажу сначала и целиком… что могу, конечно. А потом ты будешь задавать остальные вопросы. На них я тоже отвечу, а если не смогу, то так честно и скажу.

— Хорошо.

Я на несколько секунд остановился и взял паузу, глядя на мутные серые волны и прогулочный катер с туристами, летевший мимо нас. Какая-то девица замахала нам оттуда рукой и громко чего-то закричала, такое у неё было хорошее настроение. Пауза на самом деле мне не нужна, но если я сразу начну как робот выдавать свою историю, то мне не поверят. Нет, я должен обдумать и решить.

— На самом деле костяк разных ОПГ, банд и криминальных служб безопасности при олигархах составляли в девяностых вовсе не вчерашние гопники, дорвавшиеся до оружия и безнаказанности. Основой стали бывшие милиционеры и армейские офицеры, которых вдруг бросили в нищету, да вдобавок отовсюду начали лить, дескать, всё, за что вы служили и умирали — это враньё и совок. На этом взрослые и битые жизнью мужики ломались, уходя к бандитам. Что уж говорить про нас, сопливых лейтенантов только после выпуска. Нет, ни в каких бандах мы не состояли, для этого у нас была, как бы сказать? Слишком хороши мы были, выпускники спецотдела внешней разведки.

— Отсюда ваш французский? — сообразил Лёша. — И то, как вы лихо говорили с этими, из Франции?

— Да. Но страна развалилась, а нашим талантам нашлось применение и дома. Нет, убийствами мы не занимались принципиально. Для этого и так хватало отморозков, да и брезговали. Нас ведь учили, что если остался труп, то операция провалена, ведь труп сначала поднимет на ноги полицию, а потом и ЦРУ. Разведка, добыча информации, диверсии, шантаж. Небольшая группа единомышленников, широко известная в узких кругах.

Лёша открыл было рот задать следующий вопрос, но тут на наших глазах разыгралось забавное действо. Стая воробьёв клевала брошенный кем-то кусок булки, к ним влезла большая наглая ворона. Пользуясь размерами, она растолкала мелочь, схватила булку и нырнула в кусты. Но не тут-то было. Воробьиная стая все как один кинулась следом, и тут же из кустов раздался шум: воробьи всем скопом навалились на ворону и принялись её бить. Гвалт при этом стоял такой, что говорить мы смогли, только отойдя на несколько шагов в сторону. Не перекрикивать же птичий ор?

— И эта женщина, которая там была. Она вас узнала и назвала другим именем. Она была одной из заказчиц?

— Нет, — скривился я. — Аполлинария была заказом. Последним, в девяносто восьмом. Тогда надо было на какое-то время вывести из игры её отца. А у мужика было одно единственное слабое место, дочка. Нам предлагали её похитить, чтобы родитель отвлёкся на поиски. Однако в этом случае девчонку потом убивать и прятать тело, отец не успокоился бы, а зацепка в виде рассказа дочери могла вывести на похитителей и заказчика. Я предложил и реализовал другой вариант. Я действительно выгляжу моложе своих лет, наследственность по этой части была одним из главных условий на моей специальности. Я с ней сошёлся, выяснил: папа дочке ни в чём не отказывал, но и денег слишком много не давал. А ей очень хотелось, и побольше. Вот я и уговорил её сняться в частном порнофильме, мол, для личной коллекции одного американского миллионера. Денег за съёмки ей обещали столько, что она сразу согласилась. Дальше всё «случайно» открылось, копии и фильма, и кадров процесса съёмок разошлись по рукам друзей и знакомых. Отцу на какое-то время стало не до бизнеса, а мы с коллегами благоразумно решили, что это будет нашим последним делом, и разбежались. Тем более, времена уже начинали меняться, мы как профессионалы это сообразили первыми. Я на пять лет уехал во Францию и вернулся уже в две тысячи третьем по липовым документам выпускника университета, который ездил на стажировку в Европу.

— Понятно. И эта Аполлинария выросла, и решила то же самое провернуть уже сама с Яной и не только?

— Даже больше. Вот тут извини, но без имён и подробностей, что я в доме нашёл. Яна была «обкаткой технологии», потом дело собирались поставить на поток с детьми достаточно влиятельных людей в Москве и области. Я решу этот вопрос. Моя прошлая жизнь забыта и быльём поросла, никого давно не интересует, но некоторые выходы на нужных людей по старой памяти остались. Я их предупрежу, чтобы такое не повторилось. Поля была автором идеи и руководителем, но у неё могли иметься спонсоры.

— А Алиса… она тоже из ваших?

— Да нет, — я покрутил в воздухе рукой. — Тут не удивляйся, вся правда именно ровно такая, как и выглядит. Алиса и в самом деле Селезнёва, и ей на самом деле этой осенью будет восемнадцать. Она дочь моих давних знакомых, которые и в самом деле попросили приглядеть за дочкой, когда она отправилась поступать в Москву. И задержалась Алиса у меня дома, потому что действительно летом не успела подать документы в общежитие. Болезнь была самая настоящая, правда, диагноз для нашей бухгалтерии липовый. Наследие бурной молодости открылось. С этим до старости живут, главное — запускать нельзя и вовремя на лечение ездить. Алиса до вчерашнего дня вообще ничего не подозревала, и если бы не её попытка играть в детектива, вместо того чтобы рассказать мне… Я и в доме предпочёл бы тебя оставить в помощь, но девчонок одних к машине не отправишь, Яне точно знать не стоило, а в одиночку я бы не справился. Сейчас Алиса дома сидит и переваривает, и так полночи пришлось объясняться про полную биографию «Игоря Даниловича» и что на самом деле я старше её на четверть века.

Лёша с чего-то хитро и загадочно усмехнулся, проводил взглядом стаю птиц над нашей головой: там взрослые товарищи тренировали молодняк перед отлётом на юг.

— Знаете… я не стал вчера ничего говорить Кате. Просто сказал, что Яна вляпалась в историю с мошенниками, но мы её вовремя выдернули и всё объяснили. И я всю ночь думал. С вашей подготовкой вы Алису и без меня могли вытащить, но тогда даже боюсь подумать, что стало бы с Яной. Вы ведь только из-за неё меня позвали. Да и когда Яне нож к горлу приставили — вы могли промолчать, не выдавать себя. И наверняка потом нашли бы, как всё объяснить. Только та женщина точно Яну ткнуть успела бы. Но вы же старались? Не придерёшься, бывает, психованная с ножом, вы не в ответе. Вы ведь понимали, что раз вас узнали, то вам придётся всё бросать и бежать… и всё равно Яну спасли. И машину не пожалели, лишь бы про меня и Яну никто и ничего не узнал. Сегодня я загадал — уедете или нет? Не уехали, и в понедельник на работу пошли бы. Неделю я так думаю, а потом изобразить нечастный случай? Угадал? Рискнуть, но чтобы дело, которое вы начали — без вас не развалилось.