Наши лётчики без проблем доехали до своего аэродрома, правда приехали они туда уже за полночь и устроили небольшой переполох среди аэродромной охраны. Доложив о происшедшем с ними поднятому с постели командиру, они отправились спать, а трофейные мотоциклы включили в состав части, как посыльный транспорт.

Совсем другое настроение было у немецкого командира моторизованного батальона, когда он достиг места уничтожения своего разведдозора. Ещё горящий танк, два повреждённых мотоцикла и гора трупов его солдат на фоне издевательской надписи на транспаранте, натянутом через дорогу. Он ещё не знал, что весь ужас впереди, и в течение следующего дня его батальон потеряет половину своего состава, а впоследствии все солдаты его батальона будут шарахаться от лесов, как от проклятых мест.

Майор Густав Зегель был обеспокоен. Высланный вперёд разведдозор перестал отвечать на вызовы, хотя перед этим проблем со связью не было. Ещё больше он обеспокоился, когда впереди показался столб жирного дыма, который поднимался в безветренном воздухе. Скоро, когда его моторизованный батальон приблизился, стало видно, что это горит танк, его танк! Перед горящей машиной было видно пару мотоциклов и всё, это из техники, еще четыре мотоцикла и два бронетранспортёра исчезли. А ещё поперёк дороги на двух шестах было натянуто белое полотнище, на котором что-то было написано, а кроме того, лежала куча тел. Приблизившись вплотную, майор прочитал надпись на полотнище, она была написана на немецком языке и выглядела откровенно издевательской. Она гласила: «Добро пожаловать в Россию, здесь каждый немецкий солдат получит свои два квадратных метра русской земли и берёзовый крест».

Майор только и смог, что негромко произнести: «Verdammt»[40]. Эти чертовы русские ещё ответят ему за это. А пока он приказал всё внимательно осмотреть и похоронить своих солдат. Один взвод принялся копать рядом с дорогой братскую могилу, взяв лопаты с техники, а отделение направилось к видневшимся неподалёку десятку деревьев и кустов. Почти сразу оттуда раздался крик, и майор Зегель направился туда.

Среди кустов были видны гильзы от русских пулемётов, гора срезанных веток и следы четырёх машин. Судя по месту их стоянки, это были бронемашины русских. Ставить обычные машины вдоль дороги просто так не будут, разве что в их кузовах находились пулемёты. В этот момент со стороны дороги раздался взрыв и крики боли. Бросившись назад, майор увидел, как возле почти полностью разобранной кучи тел его солдат на земле лежало несколько новых солдат. Как оказалось, когда почти все тела были убраны, раздался взрыв – эти дикие русские с поистине азиатским коварством заминировали тела погибших немецких солдат.

В общей сложности его батальон потерял больше часа, пока хоронил своих камрадов и расчищал дорогу. Наконец батальон снова двинулся вперёд, но скоро был вынужден снова остановиться. Когда через несколько километров показался лес, в который ныряла дорога, то как только передовые машины въехали под сень деревьев, снова раздались взрывы. Шедшие первыми три бронетранспортёра остановились и начинали медленно разгораться, а их борта были буквально изрешечены. Из попавших под взрывы машин никто не выбрался, а бросившиеся на помощь своим камрадам солдаты достали из бронетранспортёров только трупы. Кстати, сразу после взрывов в стороне послышались звуки заведённых мотоциклетных моторов, которые скрылись в лесу.

Майор Зегель только бессильно скрипел зубами – русские, не вступая в прямой бой, наносили удары из засады. Пришлось снова расчищать дорогу и хоронить новых убитых. Только его батальон тронулся, как, не проехав и пары сотен метров, снова раздался взрыв, это подорвался шедший первым бронетранспортёр. В течение дня это происходило ещё несколько раз, пока его батальон, который уже со страхом смотрел на окружавший их лес, не попал в полноценную засаду, в результате чего, потеряв больше половины своего состава и почти всю технику, был вынужден отступить.

Отправив на трофейных мотоциклах в тыл наших летунов, я двинулся следом. Первую остановку сделали сразу, как въехали в лес, здесь я приказал установить пару «монок» и оставил четырёх бойцов с двумя мотоциклами. Они должны были, дождавшись противника, подорвать мины, после чего догонять нас на мотоциклах, а для того, чтобы замедлить погоню, если немцы сразу рванут вслед, через пару сотен метров на дороге установили противотанковую мину. Мы оставили ещё с десяток противотанковых мин на дороге, а на достаточно большой прогалине устроили полноценную засаду, тут между деревьями было чуть ли не полкилометра свободного пространства. Поперёк дороги поставили четыре противотанковые мины, и с десяток «монок» разместили вдоль дороги на дистанции в несколько сотен метров, причём по обеим сторонам дороги, а сами разместились в конце прогалины.

Ждать немцев пришлось долго, мы регулярно слышали взрывы мин, и это было настоящей музыкой для нас. Наконец, уже под самый вечер показалась немецкая колонна. Не знаю, сколько их было вначале, но и так колонна была большой, впереди ехал бронетранспортёр, а за ним, на расстоянии метров в сто, шла остальная колонна, причём было видно, что немцы напряжены. Дальше бронетранспортёры шли вместе с грузовиками. Когда передовой бронетранспортер наехал на мину, бойцы подорвали «монки». Вдоль дороги пронёсся стальной вихрь, превращая в дуршлаг немецкие бронетранспортёры и грузовики, а бравых солдат в фарш. Сразу после этого пулемёты открыли огонь, причёсывая немецкую колонну. К сожалению, вся колонна не попала под удар «монок», слишком длинная она была, но и так досталось гансам неплохо. Им потребовалось всего несколько минут, чтобы прийти в себя и, рассредоточившись двинуться вперёд.

Стоять тут насмерть я не собирался, зачем, позади слава богу нет ничего, что нужно оборонять до последнего. Я собирался бить немцев из засады и сразу отходить, чтобы не нести самому потерь. Вот так минут десять мы вели огонь, а потом рванули прочь. Через пару километров снова попалось хорошее место для засады, и когда уже вечером показалась голова немецкой колонны, мы снова открыли огонь из пулемётов. После этого мы двинулись прочь, через несколько километров лес заканчивался, и я хотел уйти в сторону, пока на хвосте никого нет. Проехав полтора десятка километров в сторону, к другому лесу, там встали на ночёвку. И так за этот день мы очень хорошо проредили немцев.

Рано утром я приказал выдвигаться, за прошедший день мы очень сильно потратились, израсходовав все мины и почти полностью выпустив боекомплект. Ближайшее место, где можно было пополнить боезапас и топливо, находилось в двадцати километрах. Хорошо относиться к обособленным родам войск, привилегированным, вот я и смог продавить организацию схронов с боеприпасами, продовольствием и топливом в приграничной зоне.

Мы успели проскочить открытый участок дороги до того, как в небе снова появились немецкие стервятники. Въехав в лес, я вздохнул с облегчением – теперь до самого схрона мы двигались под защитой древесных крон и к полудню выехали к схрону. Пополнив запасы топлива и боекомплект, я отдал приказ на обед. Пока бойцы заправляли машины и пополняли боекомплект, штатные повара принялись готовить обед. Нет, это не отдельные повара. Просто те из моих бойцов, кто хорошо готовил, негласно в рейдах исполняли обязанности поваров. Ещё в самом начале я предложил бойцам решать самим: или все готовят по очереди, или тот, кто хорошо готовит, становится походным поваром, то есть получает дополнительную обязанность. Недолго посовещавшись, бойцы решили, что по очереди помощники повара будут чистить овощи и потом мыть котелки, а нештатный повар будет только готовить. Всё же лучше есть вкусную пищу, чем кое-как приготовленную, так как не все умеют хорошо готовить. Наевшись, бойцы с час покемарили – я не зверь, время нас пока не поджимает.