– Ты так уверен в неизбежности войны? – спросил меня Серов.

– Да, уверен, всё указывает на это, если и не на следующий год, то через год точно. Я понимаю захват Судет, там кроме немцев, ещё и неслабые промышленные мощности. Аншлюс Австрии – Гитлер кроме тоже сильной промышленности получает и несколько миллионов австрийцев, которых можно поставить под ружьё[38]. А что даёт захват Польши? Промышленность не очень сильная, население достаточно враждебное, зачем это, если тебе не нужна общая граница с нами? Находись Польша в стороне, и её не тронули бы, но она как раз между СССР и Германией, а потому она и была захвачена.

– Надеюсь, ты не рассказываешь это всем подряд? – поинтересовался Серов.

– Разумеется, нет, рассказал только вам, так как при начале войны именно вам принимать первый удар, вот и захотел вас немного подготовить.

– Мы подумаем, – ответил Жуков.

– Тогда у меня всё, я, конечно, постараюсь ускорить обучение нового курса школы, но гарантировать, что они успеют отучиться до начала войны, не могу.

Мы сердечно попрощались, и я двинул со своими бойцами на вокзал, там мы должны были присоединиться к воинскому эшелону. Загнав свои машины на грузовые платформы, мы их закрепили, а сами расположились в пассажирском вагоне. Поздно ночью состав тронулся в путь, а через день мы уже сгружались в Нахабино. Прибыв в расположение школы, я отправил бойцов отдыхать, а сам направился на ковёр к начальству.

– Ну здравствуй, чертяка! – Старинов крепко обнял меня, когда я зашёл в его кабинет. Он действительно был рад моему возвращению и немного завидовал мне, что я смог оторваться на Украине. Он, как начальник Центра обучения, не мог позволить себе такой вольности. Оставшись на хозяйстве, он готовил новый курс. За это время курсанты достаточно неплохо подтянули свою физическую форму, и я собирался начать их гонять со всей серьёзностью.

– Да тише ты, медведь, рёбра сломаешь!

Это я, конечно, преувеличил, но и был рад его видеть, за прошедшее время мы с ним сильно сдружились. Тут ведь не только совместные походы в тыл врага, но и общие интересы. С Судоплатовым у нас тоже были хорошие отношения, но не такие дружеские, тут сказывалась и разная ведомственная принадлежность, он ведь относился к НКВД, а мы к РККА.

– Илья, вот тебе бумаги от Жукова и Серова.

С этими словами я протянул ему два запечатанных конверта. Разумеется, дословно я не знал, что там было, но в общих чертах был информирован. Это были их отзывы на мою деятельность в Западной Украине. Взяв конверты, Старинов разорвал их и прочёл.

– Знаешь, Игорь, я нисколько не сомневался, что ты там наведёшь порядок.

– Да не я один там был, мне одному просто не под силу за такой короткий срок передавить всю погань там. Я просто посоветовал привлечь к этому парней, которые попали к Жукову, заодно они подтянули контрдиверсионную подготовку у себя. Львиную часть работы сделали именно они.

Мы еще посидели с пару часиков, у него в кабинете и даже приняли на грудь, правда совсем немного, и я наконец отправился домой к жене и сыну. Надо ли говорить, что Лена просто зацеловала меня, когда я зашел в нашу квартиру. Она как раз только что вернулась с сыном с прогулки, и тут пришёл я. А я просто обхватил её за талию и крепко прижал к себе, а сам уткнулся лицом в её макушку и вдыхал такой родной и манящий запах. Лена даже не упрекнула меня тем, что после посиделок с Ильёй Стариновым от меня пахло алкоголем. Наконец вволю нацеловавшись с женой, я подхватил из кроватки сына и закружил его по комнате, а тот счастливо загукал. Вот оно, настоящее счастье: вернувшись с работы домой, встретить ждущую тебя жену и ребёнка, ощутить их радость, что ты вернулся домой. Ещё в той жизни был у меня товарищ, так тот под любым предлогом старался свалить из дома, который для него был филиалом пилорамы, где активно работали жена и тёща, пиля его каждый день по поводу и без. Стас старался как можно меньше бывать дома и с удовольствием ездил в командировки, даже самые опасные. Ему комфортней было находиться под вражеским обстрелом, чем дома с женой и тёщей. И ведь не пьяница, пил только по случаям, не курил и по бабам не шастал, вот спрашивается, что еще жене надо? Даже по хозяйству у него руки росли откуда надо, но жена с тёщей вечно были им недовольны. Кончилось это прозаически: Стас плюнул на них и развёлся, благо что детей они не нарожали. Так бывшая еще долго его доставала по телефону, всё никак не могла угомониться.

Вечером, когда сын заснул после кормления, мы с Леной оторвались и заснули только за полночь, а жене приходилось сдерживать стоны, чтобы не перебудить всех соседей. Утром я был хоть и не выспавшийся, зато довольный, как мартовский кот после визита к кошке. Илья это заметил, но шутить на эту тему не стал, а затем начались обычные будни. Проверив уровень физической подготовки курсантов, я нашёл её очень неплохой и принялся их гонять. Мой позывной был известен всем, а потому наиболее частые темы в разговорах курсантов было то, как зверствует Малюта. Но я не только гонял курсантов, но и сам бегал вместе с ними, а также проходил полосы препятствий и тропу разведчика. Война близко, и расслабляться нельзя, а так я был просто в превосходной физической форме. На стрельбище я был регулярно и тренировался вместе с курсантами, наглядно показывая им, какими они должны быть, чтобы по праву считаться бойцами спецназа. Так постепенно прошла осень и наступила зима.

Мы отпраздновали новый, 1941, год, а я старался не потерять ни одного дня из стремительно убегавшего времени. К началу июня обучение курсантов было почти закончено, я загонял их, но они за это время научились очень многому. Я сделал всё что мог, всё, что было в моих силах, остальному их научит война. Главное, что они теперь знали, что им надо делать, а опыт придёт со временем, и у них теперь намного больше шансов выжить в предстоящей бойне.

В начале июня я серьёзно поговорил с женой. Сказал, что вполне возможно в ближайший месяц начнётся война, и она, если противник приблизится к Москве, должна уехать в Куйбышев или Казань. Хорошо, что Лена не стала устраивать истерик, она молча выслушала меня, а потом сказала:

– Хорошо, Игорь, я сделаю всё, что ты скажешь.

Поцеловав её, я отправился к Илье.

Сейчас немцы максимально активизируются перед началом нападения, и я хотел хорошенько пустить кровь их хвалёному «Бранденбургу».

Я снова на Украине, приехал сюда, разумеется, не один, а со своими ребятами, и, естественно, взял с собой бронемашины, на которых был тут в последний раз. Сразу по прибытии поехал представляться, ведь чтобы спокойно здесь работать, надо сначала доложиться высокому начальству. Вот так их бортанёшь, не поставив в известность и жди потом от них подлянок за ущемлённое эго. Как это так, он тут большая шишка, самый оттопыренный товарищ в этом муравейнике, а его в известность не поставили. Вот чтобы избежать этих проблем в будущем, я и двинулся сразу по прибытии в Киев, в штаб Киевского особого военного округа представляться начальству.

Дорога уже известна, а потому, оставив своих бойцов на вокзале, я двинулся в штаб, так как задерживаться в Киеве не хотел. Время стремительно убегало, до начала войны всего две недели, а сделать надо много, вот поэтому я и хотел поскорей встретиться с местным начальством и затем спокойно свалить в дальние дали, резвиться в пампасах. В штабе КОВО, в кабинете начальника округа, я неожиданно увидел и нового комиссара внутренних дел УССР. К слову говоря, тут за этот год всё высшее начальство сменилось, вместо Жукова был уже генерал-полковник Кирпонос, а вместо комиссара госбезопасности 3-го ранга Серова – старший майор Сергиенко.

– Здравия желаю, товарищи командиры, – представился я им, когда зашел в кабинет генерала Кирпоноса. – Заместитель по боевой подготовке начальника центра подготовки войск специального назначения, капитан Скуратов.