Ещё были показательное выступление против противника с ножом, работа малой лопаткой, их тоже изготовили по моему спецзаказу из отличной стали, и её края были заточены, как лезвие ножа. Последнее мы ещё никому не показывали, так что и наше начальство впечатлилось увиденным, когда бойцы одним ударом лопатки перерубали толстые жерди. Надо ли говорить, что Сталину понравилось абсолютно всё, такого ещё никто и нигде не показывал, а если ещё учесть и нашу необычную форму с разгрузками, наколенниками и налокотниками и новое оружие, то можно было уверенно сказать, что теперь нам дадут всё, что мы только попросим. А что просить было: на очереди была «монка», для наших дел очень нужная вещь, с её помощью такого можно натворить… Короче, думаю, после начала войны немцы будут только от вести, что работает наш спезназ, убегать от испуга.

После выступления, не успел я ещё переодеться, как меня позвали к Сталину, он хотел лично со мной поговорить. Он, вместе с Берией, Ворошиловым, Шапошниковым и Василевским, сидел в кабинете Старинова. Вернее в зале для совещаний, который примыкал к кабинету.

– Здравия желаю! – гаркнул я, когда зашёл туда и увидел присутствующих.

– Здравствуйте, товарищ Скуратов, присаживайтесь. – Сталин был благодушен, это было видно с первого взгляда, видимо наше выступления понравилось ему очень сильно. – Скажите, как вам вообще пришло в голову такое, а главное, откуда вы знаете, что надо делать?

– Товарищ Сталин, я думал о подобном давно, ещё с детства. Был у меня сосед, казак пластун, вот он мне много чего рассказывал о пластунах и не только о них.

– А о ком ещё?

Временами у меня прорывалась память этого тела, и такой сосед действительно был и рассказывал маленькому Игорю про свою службу и про русско-японскую войну, а главное, он уже умер, и я могу теперь многие свои знания и умения списать на него.

– Он на русско-японской войне воевал, много о японцах узнал, в том числе и о ниндзя, или по-другому шиноби, это воины-диверсанты, которые специализируются на разведке, шпионаже и убийствах. Вот после этого я захотел создать подобные подразделения у нас, ведь они крайне необходимы нашей армии. Дядька Архип многому меня научил.

И это тоже было правдой, как же мне повезло с этим телом, мало того что оно само было неплохо подготовлено, так ещё и его старый знакомый, уже умерший, на которого можно много что списать.

– А ещё у него была книжка, японская, как раз про этих ниндзя, дядька Архип два года у японцев в плену пробыл и говорить и читать по-ихнему научился, вот он мне потом по этой книжке много чего показал и рассказал. Только я и сам много о чём думал и вот теперь воплощаю это в жизнь.

– А ещё что-то у вас есть из ваших задумок?

– Да, товарищ Сталин, осколочная мина направленного действия. Десятком таких мин можно разом роту противника уничтожить, а то и побольше.

– Товарищ Ворошилов, поможете потом капитану Скуратову с производством и испытанием его мин. А вы, товарищ Скуратов, лучше скажите, как вам Испания?

– Отлично, товарищ Сталин, противник пока непуганый, работать легко, противодействия никакого, можно сказать, работа в полигонных условиях.

– А дальше как? – хитро спросил Сталин.

– Разумеется, что вечно так не продлится. Просто сейчас ещё никто в мире не готов к такой войне, нет методик противодействия, но всё приходит с опытом. Но в любом случае я считаю, что нам крайне необходимы такие подразделения в каждой армии, и я очень рад, что наше командование в лице товарищей Ворошилова и Шапошникова, а также руководство госбезопасности поняло необходимость таких подразделений и дало мне возможность сначала подготовить одну группу для показа её навыков, а затем помогло создать целый учебный центр.

Кашу маслом не испортишь, если только это не машинное масло, так что лишний раз похвалить перед вождём начальство не помешает. Жалует царь, да не жалует псарь, зачем мне вражда начальства, когда я от него завишу, лучше лишний раз похвалить, от меня не убудет, а начальству приятно, и главное польза для общего дела.

Сталин ещё долго меня выспрашивал и о подготовке группы, и о наших действиях в Испании, и даже о моём мнении об Испании, и тут, как бы мне ни хотелось от этого увильнуть, но врать вождю ещё опасней.

– Товарищ Сталин, это, конечно, сугубо моё личное мнение, и я о нём никому не говорю, но раз вы просите… Глядя на то, какой у республиканцев бардак в руководстве и на фронте, а также то, что западные страны открыто помогают мятежникам и всячески препятствуют законному правительству, короче, думаю, республиканцы проиграют.

– Так значит, нам не надо им помогать?

– Почему, наоборот, надо, даже если республиканцы не смогут победить, а это, скорее всего, так и будет, мы имеем отличную возможность испытать в бою нашу технику, опробовать различные варианты тактики и стратегии в реальном бою, подготовить наших командиров к современной войне. Да, это звучит цинично, но на примере Испании можно увидеть, что капиталистические страны не оставят нас в покое. Рано или поздно нам всё равно придётся воевать, и нам надо быть готовыми к этому. Слишком много у нас есть природных богатств, на которые западные капиталисты хотят наложить свою загребущую лапу. Нам даже не надо представлять для них угрозу, достаточно того, что мы не желаем отдавать им всё за бесценок. По моему мнению, у нас есть лет пять, не больше, а то и меньше до начала большой войны. Возможно, нас ещё до этого попробуют на слабость.

– Спасибо, товарищ Скуратов. У вас очень хорошо получается готовить новый вид войск, и я надеюсь, что они не подведут нас в предстоящих сражениях.

– Я приложу все свои старания для этого, и мы вас не подведем. Хотя одними войсками специального назначения войны не выиграть, но они очень помогут пехоте, которая и будет главной силой на войне.

– А артиллерия, авиация, бронетанковые войска?

– Они лишь помогают, но на танке или самолёте укрепрайон или город не захватишь. Они лишь помогают пехоте их захватить, но и они играют очень важную роль в войне, а потому тоже крайне необходимы, а главное, нужно полное взаимодействие между различными родами войск, только тогда можно будет умело воевать и свести собственные потери к минимуму.

Меня наконец отпустили, и я смог уйти. Конечно, играл я на грани фола, при желании мне много чего можно вменить, но тут важно не просто, что ты сказал, а как и при ком, и при каких обстоятельствах. Тут даже интонации играют роль, как в том еврейском анекдоте. Фишман честный человек, я извиняюсь. Или: Фишман честный человек? Я извиняюсь! Всего лишь интонация, но она в корне меняет всё сказанное, так и тут, просто высказал своё мнение, но только по просьбе того, кому не откажешь, и в уважительной форме и с обоснованием своих выводов.

Сталин ехал из учебного центра в отличном расположении духа. Ему очень понравилось выступление бойцов капитана Скуратова, особенно когда они ударами рук ломали доски и кирпичи. Таким ударом точно можно вывести бойца противника из строя, а то и переломать ему кости или вообще убить. Но и в остальном они тоже показали очень хорошую выучку, действительно, такие бойцы Красной армии нужны. Сам Скуратов ему тоже понравился, чувствуется, что немного нагловат и нахален, но и уважение выказывает, без заискивания и подхалимства. Короче, знает себе цену, но и чужое мнение, похоже, тоже уважает. Конечно, видно, он что-то недоговаривает, но на благо страны и армии старается по-настоящему.

Надо его поддержать, такие командиры армии нужны, необходимо еще дать указание – пускай сделают десяток мин по его задумке и испытают их, а уже по итогам их испытаний и будем решать.

Не менее радостное настроение было и у Власика: выезд в учебный центр прошел без осложнений, а он очень опасался, что может что-то случиться. Стрельба боевыми патронами в присутствии охраняемого объекта очень серьёзное испытание для охраны. Он сам всё то время стоял рядом со Сталиным, готовый в любой момент прикрыть его своим телом при возникновении опасной ситуации.