За это время мои бойцы взяли шесть «языков», от которых и узнали достаточно подробную обстановку в округе. Тут тоже пришлось подойти к этому с пониманием. Будоражить противника раньше времени ни к чему, а потому я приказал брать «языков» исключительно до капитана, не выше. Пропажа даже младшего офицера особо много шуму не наделает, а вот если исчезнет кто достаточно высокопоставленный, то противник просто должен будет отреагировать на это. Основная масса «языков» была унтер-офицерами, но и они знали достаточно много о том, что творится в округе и что тут есть для нас интересного. Собственно говоря, интересного здесь уже считай ничего не осталось, обычные пехотные части и склады, все мелкие, и особого интереса для нас не представляли. Тяжёлую артиллерию и бронетанковый батальон мы уже отработали, а потому просто заминировали три моста, взрывчатка у нас с собой была, а уходить просто так, никак не напакостив противнику, не хотелось.
В любом случае этот выход был нам полезен, тут и тренировка моих бойцов в выходе в тыл противника, и захват «языков», и минирование объектов. Короче, учебно-боевой выход.
Надо ли говорить, что Старинов остался доволен выходом. Пускай мы особо ничего не сделали, зато бойцы вели себя как надо, показав достаточно высокий уровень выучки. Хоть и противодействия со стороны противника никакого не было, но всё же выход в тыл противника по-любому достаточно серьёзное дело, пускай даже у таких раздолбаев, как испанцы. А подходящее для нас задание Старинов нашел, и это вызвало абсолютное одобрение и поддержку у начальства, причём нашего начальства, а не испанского. Короче, одному ему такое было провернуть не под силу, слишком мало у Старинова было подготовленных должным образом своих людей для этого, а вот с моей группой – в самый раз.
Нет, я определённо сработаюсь со Стариновым, он такой же наглый, как и я. Короче, Старинов решил заглянуть в гости к легиону «Кондор». Они как раз новые немецкие самолёты испытывают в Испании, дело нужное и полезное, а где ещё их сейчас испытаешь в боевой обстановке. Мы ведь тоже не только из одной идеи оружие республиканцам поставляли, надо ведь было и нашу технику в бою испытать. А что вы хотели, здоровый цинизм и прагматизм нужен всегда, просто соединили приятное с полезным и все дела. С нами шли четыре пилота, два на истребители и два на бомбардировщики, просто уничтожить вражеские самолёты это полдела, а вот новые самолёты потенциального противника, которые тут боевое испытание проходят, прибрать к рукам совсем не помешает. Просто уничтожить самолёты на вражеском аэродроме Старинов мог, с трудностями, но мог осилить, а вот угнать с него новые самолёты – уже нет, слишком сложно это было для его небольшой группы.
В этот раз мы шли медленно, и дело тут было вовсе не в том, что дорога такая трудная или враги под каждым кустом, нет, просто лётчики, это лётчики. Я не хочу сказать, что они слабаки, хоть сам и не летал, но знал, что для преодоления перегрузок на виражах нужно хорошее здоровье и силы, просто к долгим пешим переходам летуны не подготовлены. Вот перелёты это совсем другое дело, а тут именно пешие переходы, вот и шли мы относительно медленно, да и по большому счёту местность тоже не особо располагала к прогулкам. Тем не менее за три дня мы дошли и опять километрах в десяти от аэродрома устроили себе лагерь.
Место такое, что никому нафиг не нужно, а значит, никто тут и шариться не будет. Оставив почти всех бойцов с лётчиками обживать лагерь и отдыхать, я вместе со Стариновым и одним отделением бойцов отправился к аэродрому. Расположились мы в паре километров от него, на небольшом холме или маленькой горе, даже и не поймёшь, что это такое. Главное, что она была выше самого аэродрома и вся поросла достаточно густым кустарником. Вот именно там мы и расположились, устроив себе лёжку и внимательно изучая аэродром. Нас интересовало абсолютно всё: и расположение строений, и кто где находится, и режим работы тоже, хотя работать аэродром мы будем ночью.
Уже под вечер мы так же незаметно, как и пришли сюда, вернулись к своим, после чего быстро поев, легли спать, хоть несколько часов, но и то дело. В десять часов вечера, собравшись, мы все вместе вышли к аэродрому. В темноте хоть было и сложней идти, зато и нас никто не видел, а потому к часу ночи мы подошли к месту операции. Взрывчатки в этот раз мы с собой взяли мало, а вот детонаторы и бикфордовы шнуры в большом количестве. Зачем тащить взрывчатку на себе, когда её полно на аэродроме в виде авиабомб. Вот патронами затарились под пробку, и сейчас, дождавшись, пока в два часа ночи сменят караулы, мои ребята выдвинулись к аэродрому.
Сначала перерезали телефонные провода, а потом приступили к работе. Часовых сняли без каких-либо проблем, даже не пришлось использовать ТТ с глушителями и спецпатронами, сработали ножами, чисто, после чего бойцы дали сигнал, что работа сделана. Пулемётчики заняли ключевые позиции, которые мы со Стариновым определили ещё днём, когда изучали аэродром. Задачей пулемётчиков было держать под контролем основные направления, это если у нас сорвётся зачистить всех тихо, без шума, и поднимется тревога.
Мы по очереди заходили в казармы, после чего работали ножами, вырезая всех подряд и не делая никаких различий или исключений. Уже все мои бойцы ранее прошли испытание кровью, а потому и накладок не случилось. Да, это не вызывало у нас удовольствия, всё же хладнокровно резать людей, которые по большому счёту нам ничего не сделали, не вызывает положительных эмоций, но это наша работа, а потому приходится её делать. Нравится не нравится, дело десятое, главное – приказ, вот они и исполняли его, а приказ был простой – всех без исключения под нож. На эту грязную и кровавую работу у нас ушло почти полтора часа, но мы её сделали, причем сделали тихо, без единого выстрела.
Потом пилоты стали возиться с самолётами, хотя чего там делать, все самолёты новые, им и года нет. Бойцы помогли с заправкой самолётов, подогнав топливозаправщик к выбранным самолётам и затем протянув заправочные шланги от него к их бензобакам. Пока летуны возились с самолётами, бойцы приступили к минированию аэродрома. Со склада брали авиабомбы и развозили их по зданиям и другим объектам аэродрома. Под бомбы клали тротиловые шашки с детонаторами и бикфордовыми шнурами. Мы ждали только отмашки пилотов, как только они взлетят, так и рванём аэродром. И сам аэродром уничтожим, и свои следы заметём, всё же чем меньше потом поймут франкисты с немцами, что именно тут произошло, тем лучше, а они будут обязательно разбираться, мы ведь их «Кондор» вырезали, а это без выяснения происшедшего не останется.
Нам особо себя афишировать не с руки, хотя шила в мешке не утаить. И испанцы тайны хранить не умеют, да и хотя бы по нашим действиям противнику станет понятно, что против них действует команда диверсантов. Просто чем позже они хоть что-то поймут, тем лучше. Некоторые проблемы возникли с изучением управления самолётов, но тут нам неожиданно помог Углов. Он, оказывается, вполне неплохо освоил немецкий, а я и не знал этого.
Лейтенант быстро переводил летунам названия приборов и тумблеров, хотя они и сами многое поняли, все же приборы похожи, но тут они теперь точно знали, что за что отвечает, а мне, кстати, тоже пора заняться немецким. В той жизни я довольно хорошо знал английский, всё же язык нашего основного противника, причём противника старого.
Раньше была только одна Англия, а в двадцатом веке добавилась ещё и Америка. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, подлая природа англосаксов говорит сама за себя, это самый подлый и гнусный народ в мире. Они просто физически не могут мирно жить с любым соседом, если только этот сосед не зависит от них и позволяет вести себе независимую политику, а если ещё у этого соседа можно что-то взять, то тогда это вообще законная цель для агрессии[13]. Самое главное преступление для англосаксов – это покушение на их кошелёк, а к этому относится также и препятствие к его набиванию в твоей стране.
