Беру телефон, чтобы позвонить Диане, но в последний момент отказываюсь от этой идеи. Высказывания подруги озадачивают, а совет не разговаривать с боссом кажется нереальным. Не замечаю, как вновь засыпаю, но меня кто-то осторожно касается, поэтому подскакиваю на кровати, не сразу понимая, где нахожусь.

– Это я. – Мужчина поглаживает меня по плечу. – Испугалась?

– Нет, я просто… Всё нормально, – отодвигаюсь на кровати, увеличивая расстояние.

Изучающий взгляд босса перемещается с лица ниже, останавливаясь в районе груди и задерживаясь бессовестно долго. Он вспоминает то, что видел? Напряжение окутывает комнату, а секунды тянутся бесконечно долго. Между нами словно натягивается нечто незримое, но невероятно прочное, притягивающее и заставляющее сделать первый шаг. И, мне кажется, он готов взять инициативу в свои руки, но в последний момент встряхивает головой и медленно поднимается с кровати. Делает шаг назад, не прерывая зрительный контакт.

– Это вам, – указывает на большую коробку, – у вас сорок минут на сборы.

– А куда мы едем?..

– В оперу. Вам же нравится опера, не так ли? – Задорные огоньки, словно взбесившиеся бесята, скачут в глазах босса.

– Да…

Оставляет меня с разрозненными мыслями, скрывшись за дверью, а я подскакиваю, чтобы открыть коробку, в которой аккуратно уложено красное вечернее платье, а под ним туфли в тон. Размер однозначно мой. Размер ноги – это просто, а одежды… Он вчера успел меня ещё и обмерять?

Но больше меня смутил вопрос Ильи Андреевича о моём интересе к опере. Я писала об этом Космосу. Казалось бы, несущественные моменты, обрывочные высказывания, но если собрать их воедино, складывается вполне логичная картинка – Вересов знает, что я именно та девушка, с которой он вёл переписку два месяца. Спросить напрямую означает выдать себя, остаётся лишь молчать и делать вид, что мы, как и прежде, босс и подчинённая.

Собравшись, кручусь перед зеркалом, наслаждаясь собственным отражением. В косметичке по счастливой случайности оказались красная помада, подчеркнувшая образ, и длинные серьги, которые когда-то подарила мама.

– Я готова, – произношу, как только появляюсь в гостиной, но тут же затихаю.

Готова стонать от потрясающего босса в тёмно-сером костюме с бабочкой на шее. Мне кажется, Вересов будет идеален, даже если наденет мусорный пакет. Как можно быть таким сексуальным? Это противозаконно!

– Прекрасно выглядите, Дарья.

От меня не ускользает жадный мужской взгляд, очерчивающий изгибы моего тела и задерживающийся на его выпирающих частях. Неужели он заинтересован?

– Нам пора. – Голос босса будоражит низкой хрипотцой, заставляя вздрогнуть и позволить воображению воспроизвести несколько пошлых картинок, где я растворяюсь в объятиях Вересова и стону с ним в унисон.

Так: не думать, не представлять, не мечтать. Напоминать себе о неприятных словах, которыми он в переписке охарактеризовал свою помощницу, то есть меня. Мысленно проговариваю каждое, но все они тонут в моём немом стоне, когда вдыхаю мужской парфюм и вновь облизываю взглядом Вересова. Делаю над собой усилие, чтобы отвернуться и рассматривать огни, мелькающие и оставляющие в глазах лишь яркие точки.

Но в тот момент, когда автомобиль останавливается перед зданием Большого театра, растекаюсь от восторга и едва сдерживаюсь, чтобы не броситься на шею боссу, благодаря за фантастический вечер. Стою с открытым ртом, рассматривая подъезжающие автомобили, которые текут вереницей, останавливаясь лишь на несколько минут.

– Пошли. – Вересов тянет меня за руку, а послушно следую за ним.

Если бы сейчас мужчина тащил меня в ад, я бы не задумываясь топала за ним, потому что единственное, на чём я сосредоточена, – холл и лестницы внутри здания. Открыв рот, теряю реальность и утопаю в охвативших эмоциях. Послушно следую за боссом, как я думаю, в партер, но нет, мы идём в ложи бенуара. Кручу головой, рассматривая зал и захлёбываясь восторгом. Мечта становится реальностью прямо сейчас. Всё это я видела на фотографиях, но воплотил моё желание именно Вересов. И это более чем странно, потому что последние четыре месяца я считала его отъявленной сволочью.

– Нам сюда. – Вересов подталкивает меня в спину.

Здесь восемь стульев, два из которых заняты Владом и Оксаной. Последняя великолепна в тёмно-зелёном платье, идеально оттеняющим рыжие локоны.

– Здравствуйте, Дарья. – Влад мило улыбается, а затем переглядывается с женой.

– Добрый вечер, – задерживаюсь, осматриваясь по сторонам и не понимая, какое место можно занять. – Можно я сяду там? – указываю на стул, который стоит ближе всего к краю балкона и, соответственно, сцене. Не желаю пропустить ни кусочка того великолепия, что будет происходить дальше.

– Куда угодно.

Босс даёт добро, и я, словно ребёнок, получивший разрешение от родителей, протискиваюсь к стулу. Рассматриваю людей, занимающих места в партере и на балконах, на противоположной стороне, не замечая, как в моих руках оказываются программка и либретто.

– А вот и мои мальчики! – Подскакиваю, сосредотачивая внимание на матери Вересовых. Запомнила её, когда рассматривала фото в интернете. – Папа подъедет позже, если успеет закрыть важные вопросы. Особо рада, что ты сегодня тоже с нами, – крепко сжимает босса, раскачиваясь из стороны в сторону, но выражение лица становится серьёзным, когда взгляд женщины перемещается на меня. – Меня зовут Нелли Сергеевна, – протягивает ладонь, – если не ошибаюсь, вы Даша?

– Всё верно. Я личный помощник Ильи Андреевича, – ответным действием скрепляю наше знакомство.

– Как серьёзно – Илья Андреевич! – цокает, закатывая глаза. – Настоящий руководитель, да? – треплет босса за щёку.

– Мам. – Мужчина делает попытку отмахнуться, но женщине плевать на его протест.

– Что «мам»? Ты настолько редко появляешься дома, что я использую любую возможность, чтобы пообниматься. Пока единственный, кто сам требует ласки и поцелуев, – это Кирюша. Но скоро и он вырастет, оставив бабушку без минуток нежности. Я уже с Оксаночкой провела беседу – нам нужен второй внук, который будет податливым и в силу возраста не сможет вырваться из моих объятий. А там, надеюсь, и ты нас порадуешь.

– Мам…

– Порадуешь же? Хоть когда-нибудь?

Чувствую себя неуютно, потому что от тона матери босса даже у меня сердце ухает куда-то в пятки. Будто вопрос адресован мне, а не смущённому сыну.

– Обязательно, – целует её руку. – Только давай поговорим об это завтра, ладно?

– Ладно. Наслаждайтесь. Дашенька, вы в особенности. – Меня одаривают нежнейшей из улыбок, от которой становится тепло.

А через десять минут, после третьего звонка, начинается представление, и я уплываю в мир фантастических голосов, забывая обо всём.

Илья

Даша поглощена действием, происходящим на сцене. Восторг в её глазах неподдельный и искренний, подкупающий и обескураживающий. Никогда не видел кого-то, кто настолько влюблён в оперу. Мама с детства приучала нас к прекрасному, но если Влад поддавался и был способен стойко вынести даже балет, то я относился к этому, скорее, как к обязаловке. «Порадуй маму», – настаивал отец, когда в очередной раз тащил меня в Большой, и бесперебойно шипел, когда я от скуки задевал брата. Он и сейчас шепчется с Оксаной, уверен, обсуждая не то, что происходит на сцене.

Реакция матери на Дашу насторожила. Она давно свыклась с бесконечной вереницей женщин в моей жизни, запомнив лишь Эмму, отношения с которой продлились почти год. Но и к ней тёплых чувств мама не питала, создавая видимость доброжелательного отношения. Впоследствии сама же предрекла наш разрыв, особо не расстроившись и легко приняв данную новость.

Даша вызвала интерес, что мгновенно отразилось в интонациях и множественных пожеланиях, а взгляд матери, направленный на нас из соседней ложи, и вовсе вызывает опасения. Мама – человек эмоциональный и открытый, практически не способна сдерживаться, если что-либо вызывает её восхищение.