Я слонялся по квартире, пребывая в нерешительности: оставаться ли мне дома или пойти на улицу погулять. Наконец, рассудив, что выйти на воздух все-таки будет лучше, оделся и спустился вниз.

Я уже собрался открыть дверь парадного, как вдруг услышал:

— Ну, куды, куды разбежался?

Сначала я опешил от неожиданности. Потом разглядел, что у двери сидит вахтер, самый настоящий вахтер и держит в одной руке дымящуюся алюминиевую кружку, а в другой — кусок сахару.

— Как это куда? На улицу! — сказал я.

— А пропуск есть? — огорошило меня это странное существо, затем шумно втянуло в себя чай и хрустнуло сахаром.

— Какой еще пропуск? — изобразил я удивление.

— Такой! Чтоб фотография и печать, где положено!

Нехорошее чувство, что ведь этот человек в конце концов, может быть, и прав в своем немыслимом требовании, скребнула по сердцу. Мне нестерпимо захотелось очутиться по ту сторону двери, там, где небо, птицы, трамваи… «А вдруг обратно не пустит?» — тоскливо подумал я.

— Товарищ, миленький! Ну можно я пройду! Ну что вам стоит!

— Не положено! — отрубил он.

— А вот это не подойдет? — робко спросил я и вложил в его заскорузлую руку свой читательский билет.

Он внимательно рассмотрел его и вернул:

— Просрочен!

«Все кончено! — пронеслось в голове. — Никогда, никогда не увижу я больше милую улицу, не пройдусь по тротуару…»

И вот в этот момент дверь с улицы отворилась, и на пороге выросла дородная женщина, нагруженная сумками и авоськами. Она окинула нас сердитым взглядом и сказала:

— Опять за свое! Опять людям проходу не даешь! А ну марш домой.

При этих словах дверной страж весь как-то съежился и уменьшился в размерах.

— Вы уж его, старика, простите, — продолжала женщина, уже обращаясь исключительно ко мне. — Неделю уж как на пенсии он, не знает, куда себя девать… Вахтер он бывший, тридцать лет вахтерил…

— Ходют, ходют, а спроси пропуск — так ведь нету. — заворчал бывший вахтер.

— Поговори еще! — прикрикнула женщина.

— Ничего, ничего! — пролепетал я. — Ничего страшного! Бывает! — и выскользнул на улицу.

Никогда не подозревал, что можно быть счастливым просто от того, что гуляешь, гуляешь, и все…

Иван Иванович Журавлев, несмотря на свои сорок три года, был холост. Работал он в одном крупном производственном объединении начальником планового отдела. Ему нравилась его работа. И еще ему нравилась Вера Васильевна Бойко, работавшая в том же производственном объединении инженером. Интересная, между прочим, женщина.

Иван Иванович был из тех людей, которые на вокзал приезжают за час до отхода поезда. Иными сломами, он все делал заблаговременно. И когда до праздничного вечера, посвященного Международному женскому дню 8 марта, оставался еще целый месяц, Иван Иванович уже начал обдумывать, как бы это изловчиться и пригласить Веру Васильевну на ганец.

«Я подойду к ней, — размышлял Иван Иванович, — и скажу: «Вера Васильевна, разрешите пригласить вас танцевать». Нет, не годится. Лучше так: подхожу к ней и говорю: «Разрешите пригласить вас танцевать, Вера Васильевна». Тоже не то. Не лучше ни следующим образом: подхожу к ней и говорю: «Товарищ Бойко! На танец пригласить разрешите вас…»

Иван Иванович крякнул, отвергнув и этот вариант.

Когда до праздника оставались считанные дни. Журавлев совершенно измучился, но так ни до чего мутного и не додумался. И тогда он решил отказаться от устной формы приглашения и прибегнуть к помощи бумаги и пишущей машинки.

Сжимая бумагу в дрожащих пальцах, Иван Иванович явился на вечер, забился в укромный уголок и принялся ждать момента. Сердце прыгало у него в груди, как у напуганного зайца. В голове мелькали картины вручения заявки-приглашения, одна другой ужаснее. То он вручает приглашение-заявку… То он заявку-приглашение вручает… То, наконец, заявку-приглашение вручает он.

И вдруг бедный Журавлев услышал рядом с собой:

— Иван Иванович, что это вы здесь такой мрачный стоите? И совсем один! Пойдемте-ка лучше танцевать!

— Что-что! — воскликнул Иван Иванович.

— Танцевать пойдемте, вот что! Белый танец объявили, вальс. Что с вами, Иван Иванович? На вас просто лица нет.

— Ах, Вера Васильевна!.. Да неужто вы это меня!.. Батюшки… Вера Васильевна, вы и вдруг меня…

А после того, как праздничный вечер закончился, Иван Иванович пошел провожать Веру Васильевну. Он чувствовал себя уже совершенно раскованным, без умолку шутил и смеялся и потом, улучив случай, так, чтобы Вера Васильевна не заметила, выбросил бумажку с заявкой-приглашением в урну.

— Ну, вот мы и вместе! — сказала Вера Сергеевна, когда все вещи были выгружены и перенесены на дачу.

— Воздух-то какой! Красота! И завтра на работу идти не надо. Целый месяц баклуши бить!

Она подошла к мужу и обняла его за шею.

— Но главное — мы вдвоем. И ты больше не будешь с утра до вечера пропадать на своей стройке. Не будет этих бесконечных звонков из треста. Этих противных смет, процентовок, бригадных подрядов и… не знаю что там у вас еще… Ты рад, милый?

— Угу, — сказал Михаил Иванович и чмокнул жену…Прошло три дня. Вера Сергеевна сидела в шезлонге с книгой в руках, Михаил Иванович, засунув руки в карманы, хмуро расхаживал по лужайке перед домом.

— Может, ты тоже почитаешь? — спросила Вера Сергеевна.

— Читал уже.

— Сходи на речку, искупайся.

— Купался.

— Пойди в лес, погуляй.

Михаил Иванович покорно принялся надевать сандалеты.

— Только через полчасика приходи, обедать будем.

— Угу, — сказал Михаил Иванович и стукнул калиткой.

Лес был как лес. Щебетали птицы, порхали бабочки, над ухом Михаила Ивановича с жужжанием электробритвы пролетел жук.

Михаил Иванович присел на пенек и немножко посидел. Он уже собрался встать и идти домой обедать, как взгляд его приметил муравья, тащившего сухую травинку.

Михаил Иванович опустился на корточки.

«Поди ж ты, шустрый какой! Куда это он потащил? Ба! Да здесь целая стройка. Интересно, что это они строят. Ишь, суетятся. Ну да, сегодня же 22-е, квартал кончается. А этот куда побежал? Деловой! Снабженец, наверное. Неужели и муравьев тоже подводят подрядчики?* — подумал Михаил Иванович и усмехнулся.

Напрасно Вера Сергеевна ждала мужа к обеду. Прошел час, другой. Не на шутку разволновавшись, она отправилась на поиски. Изрядно проплутав, она пес-таки вышла на его светлую рубашку.

— Михаил! Как это, черт возьми, называется? Что случилось?

— Все в порядке, Верочка!.. — весело сказал Михаил Иванович, вставая в полный рост и отряхивая колени. — Нулевой цикл уже завершаем!

За обедом Михаил Иванович был очень возбужден и все рассказывал:

— А работают, как черти! Понимаешь, без перекусе. Особенно там один рыжий старается. Я б его к нам взял с удовольствием. Компот, Веруся, не буду. — и с этими словами Михаил Иванович опять убежал на стройку.

Теперь мужа Вера Сергеевна видела лишь изредка.

— Ты бы хоть немного со мной побыл, — однажды пожаловалась она.

— Вот сдадим объект, тогда отходить от тебя не буду, — пообещал Михаил Иванович.

Но окончание муравейника совпало с концом отпуска.