— А у меня отпуск только в сентябре.

— А чем плохо в сентябре? В сентябре тоже отлично. Грибы пойдут.

— Интересно, далеко она едет? — вдруг заговорил гражданин, на которого села бабочка, у него от неудобного положения затекла шея.

— Кто?

— Бабочка!

— Наверное, до конечной.

— Вы так думаете?

— Я читал в «Науке и жизни», они умные. Инстинкт у них…

— Станция метро «Беляево», — объявили по радио. — Конечная. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.

Бабочка вспорхнула и вылетела в дверь.

И все пассажиры тоже вышли. А гражданин, которому вернули «Советский спорт», перешел на другую сторону платформы и стал дожидаться поезда, чтобы ехать обратно.

Сначала подхватил свое колесо и ушел владелец 408-го «Москвича». За ним отпали «Жигули» предпоследней модели. Перед окошком приемщика, за которым происходили таинственные процессы вулканизации резины, осталось всего трое. Возле ног каждого, как хорошо обученный пес, стояло по автомобильному колесу. Впрочем это не относилось к третьему, замыкавшему очередь. Он держал свое колесо в руке, маленькое колесо от детского велосипеда, и остро ощущал собственную неполноценность. Он чувствовал примерно то, что чувствует человек, досаждающий своими маленькими, игрушечными проблемами в то время, как другие озабочены вещами действительно важными и серьезными. Он старался выглядеть так, как будто у него где-то есть машина, но с ней-то все в полном порядке, а сейчас он пришел просто с колесом от детского велосипеда. Очень мнительный человек.

— Коль! — сказал приемщик куда-то в глубь мастерской. — Кажется, на сегодня все. Последние идут. Еще два-три сделаешь — и топай. Тут уже Сергей и без тебя управится.

— Ага! Я пойду. — отозвался голос. — А то у жены день рождения сегодня.

— Еще два-три, — сказал приемщик. — И отправляйся.

В конце концов, подумал человек, и он мог бы приобрести себе машину. Если откладывать в месяц по сорок рублей — в год это получается почти пять тысяч. Ну, там подзанять еще — вот тебе и машина.

— А сбалансировать колесо нельзя? — спросил тот, кто был первым в очереди, ему принадлежала 21-я «Волга».

— Нет, мы не балансируем. Это на станции техобслуживания, — ответил приемщик.

Человек с маленьким колесом представил, как он придет и поставит колесо на велосипед сына. Он виделся с ним раз в неделю. Сын был от бывшей жены. Она все время придумывала какие-нибудь задания. То устроить ребенка в пионерский лагерь. То шубку достать. То добиться приема у медицинского профессора. Угадать очередную просьбу почти было невозможно.

— А колодки вы делаете? — спросил владелец «Волги».

— И колодки не делаем, — ответил приемщик.

Вот и колодки они не делают, подумал человек.

С этой машиной хлопот не оберешься. И правильно сделал, что не кутил. Если накопить пять тысяч, то на эти деньги…

— Минуточек двадцать подождите, — сказал приемщик.

— Двадцать? — спросил хозяин «Волги».

— Ну, тридцать. Не больше тридцати.

Владелец «Волги» взял квитанцию и вышел на улицу.

Теперь к окошку подошел следующий.

— Мне только демонтировать, — сказал он. — У меня новая камера.

Все-таки машина — стоящая вещь, подумал человек. Куда хочешь, туда и поедешь, и отношение к тебе совсем другое. Кто ты ни будь — если есть машина, уже по-другому относятся. Хоть бы ее замуж кто взял! — Это он про жену так подумал.

— У вас что? — спросил приемщик. Человек с маленьким колесом не сразу понял, что к нему обращаются.

— У меня?

— У вас, у вас.

Он стыдливо протянул свое маленькое колесо.

— Не надувается что-то.

— Как это, не надувается? — снисходительно сказал приемщик.

— Прокол, наверное.

— Дед, поди сюда! — окликнул приемщик. Откуда-то из недр мастерской появился старик в очках, державшихся на самом кончике его носа. Сатиновый халат старика был весь в пестрых пятнах.

— Займись.

В этом тоже было что-то обидное для человека с маленьким колесом. Старик, наверное, был здесь на вторых или третьих ролях. Видимо, работа по его силам и возможностям выпадала на его долю нечасто. Он, как долгожданную добычу, схватил колесо и унес его в дальний угол мастерской.

— Сколько подождать? — спросил человек.

— Да немного! — сказал приемщик. — Сейчас дед сделает.

Человек вышел на улицу и закурил. Хозяин «Волги» сидел в своей машине и сосредоточенно крутил ручку приемника. На соседнем сиденье чему-то смеялась красивая женщина. Другой автомобилист тоже укрылся в своей машине.

Когда человек освободился от своего маленького колеса, он почувствовал себя намного раскованнее. Как будто избавился от признака своей непричастности к миру высоких скоростей и современной автомобильной техники. Он представил себе, что его машина стоит неподалеку, а он сам ожидает, когда мастера сделают свое дело.

Постояв несколько минут, он отшвырнул сигарету и вернулся в мастерскую. В окошко приемщика было видно, как сушится на верстаке маленькая камера с новенькой заплаткой. Он посмотрел на нее, как на вещь какого-то другого человека, у которого где-то был сын с детским велосипедом.

Дверь мастерской отворилась, и вкатилось колесо от «Запорожца». За ним появился его владелец.

— Работают еще? — испуганно спросил он. — Слава богу! А то на Даниловском уже закрылись.

— Работают, но уже заканчивают — сказал человек. — Вы вовремя, еще бы чуть-чуть — и не успели.

— Прокололи, Хулиганье! — сказал «Запорожец». — Утром пришел на стоянку — колесо проколото. А гаража нет.

— У меня почти аналогичная история, — сказал человек и покраснел.

— Вы тоже на стоянке держите? — спросил «Запорожец».

— На стоянке. Между прочим, они не балансируют, — добавил он вдруг. — Не берут балансировать. Только вулканизация. Могли бы балансировать заодно, а они не балансируют.

— Коль! — окликнул приемщик — Еще одно сделаешь от «Запорожца» — и все.

— Ладно, — отозвался Коля. — Еще одно и пойду. А то у жены сегодня день рождения.

Все в доме знали Людку. Это была та самая девочка, которая однажды зимой принесла с улицы голубя. Она жила с мамой на четвертом этаже. Мама у нее работала главным инженером.

Людка принесла с улицы голубя, поставила его на пол и сказала:

— Он будет жить у нас.

Голубь сделал несколько шажков, оставляя на паркете грязные, маленькие следы, а потом взлетел и сел на книжный шкаф.

— Чтоб духу его сейчас же здесь не было! — закричала мама и побежала на кухню за тряпкой. Когда она вернулась, Людка уже стояла лицом к стене и собиралась заплакать.

— Это еще что за концерт? — сдавленно спросила мама. — Что еще за номера такие?

— Да-а! — сказала Людка противным голосом. Голос у нее становился ужасно противным, когда она этого хотела. — А если он замерзнет! Бедный, бедный голубь! Он замерз, потому что кто-то испугался за свой дурацкий паркет.

— Скорей бы ты выросла, — сказала мама. — Выросла и выходила бы замуж.

Ну конечно, голубь остался жить в квартире. Конечно, убирать за ним приходилось маме. А весной, когда раскрыли окна, голубь улетел.

Потом Людка привела домой собаку. Собака была большая, раза в два больше Людки, и черная. Нарушал эту черноту только алый язык.

— Знакомься, его зовут Бэби! — отрекомендовала пса Людка, она, между прочим, училась в английской спецшколе.

— Но ведь на нем ошейник! — попробовала запротестовать мама. — Значит, у него есть хозяева! Ну, все! Ты увела чужую собаку, — и мама тихо присела на стул.

— Ничего не чужую! — задребезжала своим противным голосом Людка. — Она была одна, совершенно одна. Какие-то ужасные люди бросили его, потому что он перестал им быть нужен.