Вечером, на втором сеансе, все повторилось. В воскресенье число желающих

попасть на фильм увеличилось. Съехались почти все отдыхающие Код-дазюра. Вся

вечерняя пресса вышла в субботу с короткими, но восторженными сообщениями о

фильме. В воскресных французских, английских, итальянских, испанских, немецких

газетах и в прессе других стран фильму "Андрей Рублев" были посвящены подвалы и

полосы. И только пресса Советского Союза молчала, несмотря на вальяжное

пребывание в Каннах корреспондентов "Правды", "Известий", "Литературной газеты".

А в наши дни, спустя долгие годы, все они весьма осмелели и стали писать о своем

"героическом участии" в судьбе фильма "Андрей Рублев".

В субботу вечером и в течение всего воскресенья меня, Алекса Московича и

Сержио Гамбарова разрывали на части покупатели фильма. Здесь были представители

кинобизнеса, наверное, всех частей света! В конце концов мы договорились с

Леопольдом Бренесом, владельцем крупной компании в Западной Европе "Бельсо", о

продаже фильма "Андрей Рублев",— за космическую цену. <...> В конце фестиваля ФИПРЕССИ присудило — единогласно — фильму "Андрей

Рублев" Главный приз киножурналистов мира. Самуэль Ляшиз, известный

французский теоретик искусства, главный редактор отдела литературы и искусства

газеты "Ле Летр Франсез", рассказывал мне, как проходило заседание жюри

ФИПРЕССИ. Оно началось со слов "Андрей Рублев" и "Андрей Тарковский" и

закончилось этими же словами. Другой кандидатуры не было и быть не могло.

Вернувшись с фестиваля в Париж, я тут же подвергся натиску телефонных звонков

из Москвы. Теперь руководящие указания сыпались на предмет премьеры фильма в

Париже. И, смешно,— руководителям Кинокомитета и в голову не приходила мысль

об утере малейших прав на фильм после его продажи фирме "ДИС". Пришлось

посылать телеграмму о том, что мы не вправе запретить фирме выпуск фильма в

Париже. И сможем

109

110

получить такое право... лишь после уплаты миллионов в валюте за разрыв договора

и за неустойку. Но эта телеграмма осталась непонятной для руководства

Кинокомитета. Оно продолжало неистово посылать мне устрашающие указания по

недопущению премьеры "Андрея Рублева" в Париже. И смешно, и горько! В своем

стремлении выполнить указание из ЦК КПСС руководители Кинокомитета теряли

понимание реальности: к французской фирме ЦК КПСС и наш Кинокомитет не имели

никакого отношения.

В конце лета состоялась премьера фильма "Андрей Рублев" в парижских

кинотеатрах "Кюжас", "Элисей-Линкольн", "Бонапарт" и "Студио Рас-пай". Фильм

демонстрировался в этих кинотеатрах на 300—450 посадочных мест с аншлагом в

течение всего года. Успех у зрителя и у прессы описывать нет смысла... Одним словом: я никогда в жизни не видел такого единодушия в оценке фильма, как это происходило

с "Андреем Рублевым"».

Феномен столь невероятного по силе и столь единодушного успеха «Андрея

Рублева» на Западе все же остается в каком-то смысле загадочным, ибо с точки зрения

русского сознания этот фильм Тарковского — не самый его сильный, он напоминает

скорее некие чуть еще сыроватые материалы к будущему идеальному фильму.

Этнографическая художественная самостийность в нем все же преобладает, превалируя над тем незримым «сюжетным» движением, чья метафизика еще слишком

робка, слегка придавленная красочной тяжестью исторической горизонтали. Но может

быть западного зрителя как раз и поразила и околдовала эта вне всякой сюжетики

колористичность русской «средневековой» души, сама мощь ее кроткой

дыхательности?..

Итак, фильм в России замариновали, хотя на формальном уровне «всего лишь»

потребовали внести еще целый блок «поправок», смысл которых был разрушителен

для духа и сути картины. Вот лишь маленький фрагмент стенограммы заседания бюро

худсовета студии в мае 1967 года: «...Идейная концепция ошибочная, порочная, носит

антинародный характер. Народ не страдал, не терпел и не молчал, как в фильме, а

восстания следовали за восстаниями... Фильм унижает достоинство русского человека, превращает его в дикаря, чуть ли не в животное. Разрисованный зад скомороха

выглядит как символ того уровня, на котором народу была доступна культура... Фильм

работает против нас, против народа, истории и партийной политики в области

искусства».

И все эти пять лет Тарковский был вынужден буквально драться за освобождение

своего детища, апеллируя везде и всюду к тем, от кого хоть что-то зависело. Стоит ли

говорить о том, что он при этом чувствовал?.. Обстановка накалилась еще и из-за

идиотской выходки «Вечерней Москвы», где кто-то из журналистов, побывавших

бегом на съемках «Рублева», демагогически-рыдательно описывал, как режиссер

измывается над животными: лошадь сбрасывает с лестницы, а корову так просто взял и

сжег... Хотя на самом деле эту лошадь, падающую с лестницы, Тарков

110

ский взял на живодерне, а корова осталась целехонька, ибо была укрыта асбестом, как и любой «горящий» каскадер. Итак, с одной стороны по столице идет слух:

«Рублев» — гениальный фильм (ибо для элиты была парочка «премьер» еще в 1966

году), а с другой стороны режиссера пытаются поставить на колени и заставить самому

разрушить собственное детище. Прием, который впоследствии вновь и вновь

повторялся.

В феврале 1967 года Тарковский писал председателю Госкино А. Романову: «Это

письмо — результат серьезных раздумий по поводу моего положения как художника и

110

глубокой горечи, вызванной необъективными нападками как на меня, так и на наш

фильм об Андрее Рублеве.

Более того. Вся эта кампания со злобными и беспринципными выпадами

воспринимается мной не более и не менее как травля. И только травля, которая, причем, началась еще со времени выхода моей первой полнометражной картины

"Иваново детство".

Мне известно, конечно, что успех этого фильма среди советских зрителей был

практически сорван намеренно и что до сих пор с постоянством, которое не может не

вызвать недоумения, на фильм этот при каждом более или менее удобном случае Вы, Алексей Владимирович, приклеиваете ярлык "пацифизм". И только ярлык, потому что

ни аргументов, ни серьезных обоснований вслед за этим не следует...

Атмосфера же, в какую попали авторы Рублева в результате спровоцированной

кем-то статьи, которая была помещена в "Вечерней Москве",— статьи, являющейся

инсинуацией, и в результате следующих за ней событий, настолько чудовищна по

своей несправедливой тенденциозности, что я вынужден обратиться к Вам как к

руководителю за помощью и просить Вас сделать все, чтобы прекратить эту

беспрецедентную травлю.

А то, что она существует, доказать не трудно. х

Вот ее этапы: трехлетнее сидение без работы после фильма "Иваново детство", двухлетнее прохождение сценария "Андрей Рублев" по бесконечным инстанциям, и

полугодовое ожидание оформления сдачи этого фильма, и отсутствие до сих пор акта

об окончательном приеме фильма, и бесконечные к нему придирки, и отмена премьеры

в Доме кино, что лишь усугубило нездоровую атмосферу вокруг фильма, и отсутствие

серьезного НАПЕЧАТАННОГО ответа в "Вечернюю Москву", и странная уверенность

в том, что именно противники картины выражают истинное, а не ошибочное к ней

отношение — хотя Вам известно, конечно, об обсуждении "Рублева" на коллегии при