10.07.81. «Сегодня еще одно чудо. Несмотря на все со мной иногда случаются

странные и волшебные вещи. Был сегодня на кладбище на маминой могиле.

Огороженный кусочек земли, маленькая скамья, скромный памятник, деревянный

крест. Повылазили земляничные побеги.

Я молился Богу, плакал, сообщая маме мою боль, просил ее заступиться за меня...

239

И в самом деле, жизнь стала совершенно невыносимой. И если бы не было

Андрюшки, мысль о смерти была бы единственно возможной.

Когда я простился с матерью, то сорвал земляничный листочек с ее могилы. Когда

я пришел домой, он, конечно, был уже почти завядший. Поставил его в горячую воду.

Лист снова развернулся.

И на душе моей стало спокойно, пришло некое очищающее настроение.

И вдруг — звонок из Рима. 20-го итальянцы приезжают сюда. Это, конечно же, моя

мама. Я ни секунды не сомневаюсь в этом. Моя милая, добрая мама. Я чувствую себя

таким виноватым перед тобой».

11.08.81. Мясное. «...Здесь невозможно жить. Так изгадить чудесную страну, превратить ее в нечто покорствующее, сгорбленное, жалкое, совершенно бесправное.

Я начинаю мечтать. Это некая перемена, явно произошедшая во мне благодаря

медитациям. Вот только, спрашиваю я себя, что это за перемена может быть.

Я уже совершенно открываюсь итальянским проблемам. А если вдруг все пойдет

прахом, если они нам не дадут разрешения? Это будет ужасно. Никак не могу

решиться обратиться за помощью к Гале Брежневой. Я столько ужасных вещей уже

слышал о ней. <...>

Мне нужно совершенно серьезно заняться медитацией (мыслю снова в итальянских

категориях), буддизмом.

И как было бы чудесно жить где-нибудь в Италии или в Швейцарии, в отпуск

ездить на Цейлон или просто хотя бы осмотреться в мире. <...> 239

И вот я открываю наудачу Евангелие от Иоанна: "Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а

входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются

голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их..." (Гл. 10, 1—5).

Разве нельзя этого сказать о моих намерениях? О Боже мой...

Удастся ли мне вспомнить последовательность сцен "Ностальгии"? Хочу

попытаться: 1. Мадонна дель Парто. 2. Вестибюль отеля. Воспоминание и "перевод". 3.

Комната без окна. Эуджения. Бассейн. Разговор. Сон».

Как видим, каждый фильм, кроме «Иванова детства», вынашивался Тарковским

многие годы, и «Ностальгию» он обдумывал за несколько лет до того, как был

закончен окончательный вариант режиссерского сценария и прозвучала команда

«мотор!». Он был погружен в атмосферу «Ностальгии», гуляя по своей любимой

деревеньке, и это важно помнить тем, кто наивно полагает, будто Тарковский

воспроизвел в картине свою итальянскую ностальгию по России. Сидя на берегу

«русской» речки, Тарковский тосковал по своей невидимой, увы, плотскими очами

родине. Конечно, это очень грубая формула и к тому же патетичная; на самом деле

фильм входит как раз в те полутона, в атмосферу тех тончайших мерцаний, которые

никак словесно не воспроизвести. Ибо, опять же, это движение в ту сферу души, которая еще, собственно говоря, не обнаружена, не воплощена, не высветлена к

отчетливому созерцанию. Важно подклю

240

читься к реальному созерцанию этих реальных ее, однако исполненных

неведомости пространств.

14.08.81. Мясное. «Почему в литературе, театре и в кино используется почти всегда

лишь сюжет, в котором человек в конце концов оказывается победителем? Понятно, что подобным развитием достигается сочувствие читателя/зрителя. Но ведь сочувствие

можно получить и в том случае, если герой терпит поражение. История неудачи могла

бы созидать в искусстве нечто новое.

Истина существует не ради самой себя — решающим является метод и путь, ведущие к ней.

Путь...»

Несомненно, это затем воплотится в «Ностальгии».

23.08.81. Москва. «Почему мне так плохо? Откуда эта подавленность? Раньше я по

крайней мере мечтал и из этого мог создать некую надежду. Но сейчас я не мечтаю

больше. И как ужасна все же эта жизнь!

Ностальгия: после письма Березовского перед посещением дома-конца-света ввести

еще одну сцену. Ностальгия: лампочка гаснет в огне (стихотворение).

Боже мой, какая тоска! Никогда не чувствовал такого одиночества!..» 1.10.81.

Мясное. «...Сегодня мне на голову с крыши упал молоток. Было очень больно».

3.11.81. Москва. «Боже, и как жить дальше? Нужно выкупать вещи из ломбарда.

Денег нет и достать негде. Ломбардный долг — 2000 рублей. Нечистая совесть терзает

меня, а я должен думать об искусстве! Пусть все идет к черту! Как все же тяжко, грустно и скучно жить, не имея возможности работать и заниматься искусством. Мы

должны начать новую жизнь, выбросить за борт все, за исключением того, к служению

чему мы чувствуем свою призванность. Собрать все мужество и избавиться ото всего

ненужного.

"Искушение святого Антония". В конце горьких слез Антония перед лицом

невозможности обрести внутреннюю гармонию плач постепенно переходит во все

более тихие всхлипывания и вздохи, а взгляд мгновение за мгновением все глубже

вбирает в себя пробуждающуюся красоту мира. Солнечный восход, в обаянии ночи

240

природа еще тиха и неподвижна, тихо дрожащие от ветра деревья, гаснущие звезды.

Переполненный красотою света, медленно поднимающегося на востоке.

Святой Антоний. Это и Толстой, и Иван Карамазов, и все, кто страдает от

несовершенства, грубости и невежества мира.

Если бы меня спросили о моих убеждениях, если вообще возможно по поводу

взглядов на жизнь говорить как об убеждениях, то я бы сказал: первое — мир

непознаваем, и следовательно, второе — в нашем вымышленном мире все возможно.

При этом первое определяет второе, а может, второе — первое...»

12.11.81. «...Последние год-два живу как на чемоданах, в постоянном ожидании

каких-то чудесных событий, которые радикально изменят мою

241

жизнь. И я знаю, что это ожидание не напрасно. Я в этом убежден. <...> Я ничего не

изменяю. Я изменяюсь сам».

6.12.81. «Вчера с Ларой были у Катаняна. Сережа Параджанов уезжал в Тифлис. Я

подарил ему свое кольцо. Поскольку он не работает, то сможет его продать. Сережа

был очень тронут и заверял, что будет этот дар чтить».

9.12.81. «...Лара рассказала, что Толю Солоницына отправили в больницу. Неужели

это конец? Неужели рак?..»

11.12.81. Ленинград. «...Россия возвестит миру весть, которая превзойдет величием

все до сих пор бывшее».

6.01.82. Тифлис. «...Параджанов — удивительный человек, обворожительный, умный, остроумный и тактичный. Лариса и Тяпа от него в восхищении. Он живет в

страшной бедности, однако никто из его частых гостей, с готовностью соглашающихся

принять от него подарки, не пошевелил пальцем, чтобы помочь ему с квартирой. У

него нет ни воды, ни газа, ни ванны, а он болен. Невероятно добрый, милый человек...»

8.01.82. Тифлис. «...Мир моих визионерских сновидений в действительности есть

не что иное как духовный натурализм...»

Изумительный афоризм, свидетельствующий лишний раз, что фильмы Тарковского

— это не эстетические его или интеллектуальные фантазии, а прямое видение

духовного измерения реальности. Впрочем, для любого внимательного зрителя его

картин это совершенно очевидный факт. Особенно для зрителя «Ностальгии». Ибо во

что всматривается Горчаков как не в это именно второе измерение.

19.01.82. Москва. «...Существует убеждение, о котором говорится и в Евангелии, что если хочешь узнать Бога, следует явить свое подлинное лицо».