сюда».
6.06.80. «...Лара сказала, что когда она спросила Сизова (генеральный директор
«Мосфильма».— Я. Б.), не знает ли он, как прошел "Сталкер" в Каннах, он ей ответил:
"Фильм провалился. Зрители толпами уходили из зала". <...> Были с Лорой в
медитационной школе у Энрико. Медитиро
236
237
вали вместе. <...> Вчера смотрел по телевизору фильм Кокто "Возвращение
Орфея". Где же вы, великие? Где Росселлини, Кокто, Ренуар, Виго? Куда делась
поэзия? Деньги, деньги и опять деньги, и страх... Страх у Феллини, страх у
Антониони... Один Брессон ничего не боится... Спокойной ночи, Ларочка».
7.06.80. «Вернулся Тонино. Все же что за чудесный, мягко- и добросердечный он
человек. И наивный как дитя».
9.06.80. Отель «Леонардо да Винчи». «...Если бы мы смогли отбросить все правила, все привычные методы, по которым снимаются фильмы, пишутся книги, что за
чудесные вещи могли бы мы создавать. Мы совершенно разучились созерцать.
Созерцание заменено шаблонной рутиной.
Не напрасно я так часто вспоминаю Кастанеду с его доном Хуаном.
Прошлой ночью приснился сон. Я в Москве на Полянке, полной машин и людей, и
вдруг посреди городской суеты я вижу корову, вижу удивительно красивую, шоколадного цвета корову с головой Изиды, увенчанной рогами в виде лиры, и с
глубокими, человеческими глазами. Она приблизилась ко мне, я ее погладил, а потом
она пересекла улицу и удалилась вдоль тротуара. Еще сейчас я чувствую ее аромат, оставшийся на моей руке: пронзительный и одновременно неожиданный, домашний
аромат. Аромат жизни и счастья...»
Удивительно, что подсознание Тарковского явило ему идеал, совпадающий с
древнеегипетским идеалом счастливой жизни. Изида, богиня плодородия, воды и
ветра, символ женственности, семейной верности, сестра и супруга Озириса, изображалась древними египтянами не только с рогами на голове, меж которыми
солнце, но и очень часто с грудным младенцем на руках. Рога — это, как считал В.
Розанов, по истоку — поднятые к небу в молитве руки, прообраз первой земной
молитвы: матери о своем болящем дитя, но рога еще и — образ коровы, обожествленной и благоговейно почитавшейся египтянами. У египтян существовал
молитвенно-практический ритуал сосания сосков вымени коровы, что было приоб-щением к мировому божественному эросу и мировому млеку одновременно. Детство и
зрелость, космическое и земное, польза и красота — все сливалось в экстазе единой
медитации. В египетском мифе солнечный бог Ра поднимается из океана на небесной
Корове, которая встает из воды и превращается в небо.
У Тарковского Корова-Изида не только кормяще-домашнее божество, но и
прекрасная женщина и муза — рога еще и — лира. Еще один прекрасный образ из
пантеона Ностальгии по Дому.
Довольно часто приводят таинственный рисунок Тарковского из последнего года
его жизни, где изображено дерево, чьи ветви в облаках, сбоку крест, а в корнях —
большой человеческий глаз. Никто не понимает, что он означает. Однако это легко
расшифровывается, если опять обратиться к Древнему Египту. Существует рисунок, который В. Розанов, страстный любитель всего древнеегипетского и знаток
древнеегипетской мудрости, поместил в своей книге.
237
237
Рисунок Андрея Тарковского. 1986
Вот что он пишет: «В Египте, на одной стене храма, был найден рисунок, который
мы здесь помещаем. Как удивителен он! Как волнует! На вас смотрит глаз оттуда, где
всякий человек видит только зерно: т. е. зерно, из которого выросло это и вырастает
всякое дерево, приравнено к глазу, объяснено через глаз, переименовано в глаз...
Почему? Глаз видит путь, знает путь, ведет по пути — человека, как зерно ведет по
пути дерево. <...> Семя — провидит дерево; и никогда дерево, фигурой листьев или
видом и вкусом плодов, не сможет выйти из орбиты этого семянного провидения».
И далее Розанов цитирует Платона: «Всякая человеческая душа, как я раньше
сказал, по природе своей созерцала Первообраз сущего; без этого она и не вошла бы в
это, данное ей тело. Но вспоминать по-здешнему (т. е. при созерцании земного) о
тамошнем (т. е. предмирном и дожизненном) легко не для всякой души (кинематограф
Тарковского сущностно делает именно это и с такой проницательной ясностью.— КБ.); это нелегко особенно для тех, которых созерцание там было кратковременно (не
поразительно ли, что предшествуют описанию сна у Тарковского слова о жажде
возврата к изначальному типу созерцания! — Я. Б.), и для тех, которые, ниспадши
сюда, подверглись бедствию, т. е. под какими-нибудь влияниями уклонились к
неправде и забыли о виденных ими священных предметах...»
Душа Тарковского, как видим, неплохо помнила свои странствия по Древнему
Египту.
22.06.80. Рим. «Странно, как живут люди. Полагают себя господами положения. Не
понимая, что им дан шанс — жить так, чтобы воспользоваться возможностью быть
свободными.
В этой жизни ужасно все, вплоть до того факта, что мы обладаем свободой воли. Но
стоит нам соединиться с Богом, как она нам уже не нужна, она забирает нас.
238
Понимаю, почему Ахматова тогда на спиритических сеансах так странно себя вела.
Ее съедала тоска по этой жизни — этой ужасной и все же такой духовной и свободной
жизни, которой можно было придать смысл.
Утром был у отца Виктора в храме. Кажется, он меня не узнал. Поставил свечи за
Веру Николаевну, мою бабушку, и за маму, молился за них. Стало очень хорошо.
Смотрел фильм Казаветеса "The Killing of a Chinese Bookie". Чувствуется, конечно, его рука, однако мне ужасно его жаль. Мне жаль их всех, великих: Антониони, Феллини, Рози. Они совершенно не те, какими казались издали...»
24.07.80. Сицилия. «...Ларочка! Тяпус! Дакус! Если бы вы знали, как я по вам
скучаю! Дай Бог, чтобы мы поскорее свиделись. Завтра утром попытаюсь дозвониться
до Москвы».
20.01.81. Москва. «Склоняюсь к тому, чтобы написать письмо в президиум кон-гресса кинодеятелей, он состоится в начале марта. <...> Не забыть: смешное
238
количество прокатных копий, полное отсутствие обсуждений и участия моих фильмов
в фестивалях; ни уважения, ни приглашений от Госкино.
Что из-за малого числа копий, выделяемых моим фильмам Госкино, я даже не могу
прокормить семью.
Нуждается ли вообще во мне кто-то? Если нет, что тогда означает мое так
называемое "призвание"?..»
28.02.81. «...В Англии на меня обрушилось многое — Эдинбург, Глазго, Эль -Греко
в Эдинбурге и потом снова Лондон, отель «Базиль», Роя, захотевший по каким-то
причинам подарить мне персидский ковер, и национальная киношкола и многое, многое другое.
Сделанные мне предложения:
1. Шекспировский театр предложил поставить "Гамлета".
2. Национальная киношкола — чтобы я прочел курс лекций или взял класс
режиссуры.
3. В Оксфорде были бы рады, если бы я прочел курс лекций о кино.
4. Некий Андрэ Энгель из Гамбурга предложил себя в качестве продюсера...»
7.03.81. «...Сегодняшний сон: видел перед собой чудесные, сказочно-экзотичные
поля, покой и счастье. Как будто я с Ларисой смотрю на это из окна. Неужели такое
счастье возможно для нас? И снова этот сон: светлый и счастливый».
10.05.81. Москва. «...Странно: мне трудно представить, что у меня получится
альянс с PAI. И несмотря на это я люблю Италию. Я чувствую себя там так легко. В
Англии и Швеции мне не так хорошо. Несмотря на стокгольмских друзей».
