место съемок — Таллиннская макаронная фабрика прямо в центре города, в районе
гостиницы «Виру». Комната Сталкера и кафе — в павильоне.
В январе были сделаны актерские пробы. А в дневнике режиссера вскоре появилась
приклеенная этикетка от шампанского, рядом запись: «Эта бутылка была разбита в
210
первый съемочный день "Сталкера" 15.02.77». 5 мая начались натурные съемки в
Эстонии. Съемки шли полным ходом, однако беда уже ждала, и Тарковский еще не
вполне догадывался, что снимают фактически на отсутствующую пленку.
Монтажер Людмила Фейгинова рассказывала: «Комитет по делам кинематографии
<...> приобрел за рубежом уцененную пленку "Кодак". Пленку небольшими партиями
распределили по съемочным группам. И все группы, обнаружив брак, пересняли без
шума на другой пленке загубленный материал. "Сталкер" же был весь снят на этой
пленке. Брак обнаружился не сразу. <...> Тарковский чувствовал, что с пленкой
творится что-то неладное. Он просил тщательно проверять в лаборатории каждую
партию отснятого материала, сам прилетал из Таллинна в Москву и доказывал в
лаборатории, что у них что-то не в порядке. Однако материал не браковали...» В конце
концов брак подтвердился и почти полностью снятый фильм был, оказывается, не
снят...
Версий много. Одну из них дал звукорежиссер фильма В. Шарун в интервью С.
Тыркину: «"Сталкеру" не везло. Судьба у картины была какая-то странная. Был такой
продюсер Гамбаров из Западного Берлина. Он обладал правами на прокат фильмов
Тарковского в мире и снабжал его дефицитной в ту пору пленкой "Кодак". Для съемок
"Сталкера" он прислал нам какой-то новый, только что разработанный тип "Кодака".
Но
211
случилась беда. На "Мосфильме" отказала артезианская скважина и не было
специально требуемой для проявки артезианской воды. Нам ничего об этом не
сообщили, но материал не проявляли в течение 17 дней. А пленка, когда она отснята, но не проявлена, регрессирует, теряет чувствительность и прочие свои качества.
Одним словом, весь материал первой серии оказался в корзине. Плюс к этому — я
говорю об этом со слов самого Андрея — Тарковский был уверен, что ему подменили
пленку. Тот новейший "Кодак", посланный Гамбаровым специально для "Сталкера", похитили, и какими-то судьбами он оказался в руках одного очень известного
советского кинорежиссера, противника Тарковского. А Андрею дали обычный
"Кодак", причем об этом никто не знал, потому-и проявляли его в другом режиме. Сам
Тарковский считал это происками врагов. Я все же думаю, что это была обычная
российская безалаберность.
Во время просмотра отснятой и испорченной пленки произошел скандал. В зале
сидели Тарковский, Рерберг, оба Стругацких и жена Тарковского Лариса. Вдруг один
из братьев Стругацких повернулся от экрана к Рер-бергу и наивно спросил: "Гоша, а
что же это у вас ничего не видно?" Рерберг, всегда изображавший из себя супермена, повернулся к Стругацкому и сказал: "А вы вообще молчите, вы не Достоевский!"
Тарковский был вне себя от гнева. Но Рерберга тоже понять можно. Что значит для
оператора, когда весь отснятый им материал оказался в браке! Рерберг хлопнул
дверью, сел в машину и уехал. Больше на площадке его не видели. Тогда появился
оператор Леонид Калашников — один из блистательных мастеров. Он провел с нами
две недели, после чего честно признался, что не понимает, чего от него хочет
Тарковский. Калашников ушел из картины сам, и Тарковский благодарил его за этот
честный, мужественный поступок. И тогда появился Александр Княжинский...»
Таллиннская запись в «Мартирологе» Тарковского от 26 августа лаконична:
«Случилось многое. Что-то вроде катастрофы. И хотя уровень ее абсолютно бесспорен, все же остается чувство, что можно выйти на новый этап, на новую ступень, с которой
начнется подъем,— и это вселяет надежду.
Все, что мы с Рербергом сняли в Таллинне,— двойной брак. Во-первых, в
техническом отношении. Причина № 1: неадекватная обработка копии (последний
211
материал Кодака) в копировальном цехе Мосфильма. Причина № 2: состояние оптики
и аппарата.
Ответственный за это — гл. инженер Коноплев.
Рерберг тоже виноват, но по другим причинам — он грубейшим образом нарушил
принципы творчества и таланта. А поскольку он самого себя рассматривает как
воплощенный талант, он унижал и разрушал его, так же как и самого себя. Пьянством, безбожием и вульгарностью. Он — проститутка, жалкий фигляр. Для меня он умер».
Ясно, что писалось это в состоянии крайней горечи, тоски и бешенства. «Неудача с
пленкой потрясла Андрея,— пишет Л. Фейгинова,— буквально
212
* Я думаю, разочарование в Рерберге, творческий диалог с которым он встретил с
таким детским восторгом и надеждой, имело здесь ничуть не меньшее значение. Равно
и как последующее разочарование в неполучившемся диалоге с Абдусаламовым. Но о
сути этих разочарований — в следующей главе.
212
свалила с ног.* В конце экспедиции он вызвал меня в Таллинн на три дня,, он
находился в стрессовом состоянии и искал простого человеческого сочувствия...»
И началась титаническая борьба Тарковского за новый «Сталкер». Не просто
повторить то, что сделали, но выйти на новый уровень и все сделать еще лучше! Он
отправляет на «Мосфильм» бумагу с просьбой вместо односерийного фильма
разрешить снять двухсерийный фильм и соответственно выделить деньги на вторую
серию, в которые он и уложится...
О перипетиях этой авантюры интересно рассказал профессор ВГИК Л. Не-хорошев, бывший в те времена главным редактором «Мосфильма».
«Сентябрь 1977 года. На "Мосфильме" идет заседание художественного совета. Он
необычайно многолюден и блестящ: показывают материал картины "Сталкер".
Материала много — почти целый фильм — 2160 полезных метров из 2700. Кроме того, членам худсовета роздан для обсуждения новый — двухсерийный! — вариант
сценария этого фильма.
Собравшихся ожидало обнародование интриги сенсационной. Я, как пред-седательствующий на совете, обозначил ее так: "Мы должны отказаться от того
материала, который снят... Режиссер считает его браком от начала до конца и не может
взять ни одного метра в картину:.. Материал должен быть списан (а это — 300 тысяч
рублей — сумма по тем временам огромная.— Л. Я.)..." Мы оказались перед лицом
двухсерийного сценария — произведения, по сути дела, нового: раньше "это был
научно-фантастический сценарий", теперь "произошел перевод в нравственно-философскую притчу, где главное не в событиях, а в отношении людей к тем вопросам, которые их волнуют... сценарий стал интереснее... Характеристика Сталкера
изменилась... Если там был человек грубый, резкий, сильный, то здесь он, наоборот, становится лицом страдательным — это мечтатель,, который хотел сделать людей
счастливыми и понял, что потерпел поражение".
Мастера кино, которые собрались в этот день в конференц-зале "Мосфильма", должны были ответить на вопрос руководства Госкино: продолжать или не продолжать
работу над фильмом "Сталкер" и дает ли сценарий основание для продолжения
работы?
Говорили бурно и долго — несколько часов.
Позиция А. Тарковского была жесткой: "Я буду снимать только в условиях, если
расходы спишут и мы снова запустимся. Сейчас закрывается натура. Если проблема
запуска этого двухсерийного фильма откладывается на два месяца, то я вообще
отказываюсь снимать. Я не могу всю жизнь посвятить картине, которая является для
