Последние капли надежды испарились, оставив в воздухе лишь призрачный аромат сушенных трав, которыми всегда пахло в доме Крины, как напоминание о том, что я никогда уже туда не вернусь.

Она обязательно бы заступилась за меня, если бы знала, что здесь происходит. Но она не знала, а я не могла ей сказать. Всему виной проклятые Рангвальды!

Со злости я смахнула со столика светильник. Треск разбившегося осветительного кристалла покорежил загустевшую тишину. Чувство вины нахлынуло волной гнева на саму себя и жгучего раскаяния. Как я могла сказать единственному родному человеку столько ужасных слов?

В душу закралось подозрение, что граф специально все это подстроил – после ссоры тетушка будет уверена, что я просто капризничаю, и никто меня здесь не обижает. Мой характер именно такую картину и нарисовал. Спрятав лицо в ладони, я мысленно обозвала себя идиоткой. Наверное, я все это действительно заслужила. Тупость должна быть наказуема. Будь я умнее и спокойнее, я смогла бы выбраться отсюда, но теперь мне остается только пожинать плоды собственных опрометчивых поступков.

К тому времени, как пришла Милифтина, я окончательно успокоилась, и попросила ее принести мне снотворное. Нужно выспаться и попытаться договориться с графом. Может быть, получится с ним поторговаться.

Вопреки двойной дозе снотворного отвара, мне не удавалось уснуть. К окну прилипла непроглядная тьма, пришедшая с наступлением Слепой Ночи. Взиравший на меня безликий мрак усиливал тревоги до невыносимого гула в голове и груди. Я не могла прогнать их, не могла заглушить, а они продолжали бесноваться, неистовой бурей поднимая шторм в моей крови. Казалось, темнота вот-вот дотронется до меня, просочится сквозь оконную раму и откроет щеколду, а пролившись внутрь, затопит комнату. И я захлебнусь в ее вязких, безжизненных чернилах.

Объяснить собственную нервозность я не могла, и попытки контролировать себя вскоре сошли на нет. Без конца вслушиваясь в тишину комнаты и коридора за дверью, я лежала в кровати, обхватив себя руками. Пальцы то и дело впивались в кожу, но боль не отрезвляла опьяненный безумием разум.

Этой ночью не было зовущего меня шепота, от того я чувствовала себя еще более одинокой и почему-то беззащитной. Тьма и тишина навалились на меня всей своей тяжестью и безграничностью. Хотелось услышать хоть какой-то звук, но не было ничего.

Я боялась даже перевернуться на бок. Хотелось как в детстве укрыться одеялом и плотно сомкнуть глаза, но я не могла оторвать взгляд от бездны, раскинувшейся над головой и проглотившей потолок.

Воздух был тяжелым и почти болезненно давил на грудь. Я закрывала глаза, но сон все не приходил. Минуты становились более вязкими, все медленнее просачивалась в пространство моей комнаты. Голова начала мутнеть и кружиться, утягивая сознание в глубины долгожданного сна.

Дышать становилось все тяжелее, но желанные объятия не принадлежали сну. Я открыла глаза, но не увидела ничего, кроме тьмы, которая проглотила даже смутные очертания предметов.

Попытавшись встать, я не смогла оторваться от кровати даже на сантиметр. Мрак вокруг был подобен желе. Следующий вдох оборвался, когда кто-то невидимый сомкнул пальцы на моей шее. Крик захлебнулся в зачатке, так и не успев обратиться в звук. Я забилась в панике на собственной кровати, пытаясь вырваться из хватки невидимого противника. Кто это был? Граф? Или кто-то из его приспешников?

С трудом оторвав руки от одеяла, словно они были налиты свинцом, я попыталась избавиться от пальцев безликого душителя, но их не было. Только тьма. Страх взорвался в груди и острыми ледяными осколками побежал по сосудам, разносимый кровью. От нехватки воздуха перед глазами шестеренками вращались разноцветные круги. Слезы бессилия скользнули по щекам.

Я никогда особо не верила в богов, но сейчас я взмолилась богине ночи и луны – Светлоликой Мунарин, и тем, чьи имена могла сейчас вспомнить. Лоб налился жаром, наверное, от недостатка кислорода, а потом схватка невидимых пальцев вдруг ослабла. Помогли молитвы или что-то еще – было уже неважно. Я вскочила с постели и кинулась к светильнику. Тусклый свет треснутого кристалла брызнул в комнату, отгоняя мрак. Кроме меня здесь никого не было, от того страх из сосудов стал прорываться сквозь кожу ледяными иголками.

Я уснула, и мне все это приснилось?

– Кто здесь? – крикнула я. Мой дрожащий голос тут же утонул в давящей тишине, словно бы я говорила в подушку. Хотелось вернуться в кровать и закутаться в одеяло с головой, но интуиция орала дурным голосом, что нужно бежать отсюда. Вот только куда бежать?

Боковым зрением я выхватила какое-то движение с другой стороны кровати и резко повернулась, схватив с тумбы светильник и выставив его перед собой. Тьма у стены бугрилась подобно кипящей смоле. Собственный пульс застучал в горле. Руки задрожали. Взглянув на дверь, я метнулась к ней, молясь поскорее проснуться. В Ардсколе было много странностей, но чтобы они вдруг оживали и пытались убить меня в собственной кровати?

Отпихнув ногой стул, подпиравший дверь, я вывались во тьму коридора, столь же густую и непроглядную. Она неприятно липла к коже, вызывая чувство отвращения. Тусклого света поврежденного кристалла в серебряной оправе светильника едва хватало, чтобы видеть на полметра вокруг себя.

Что-то схватило меня за руку, но я тут же рванула вперед. Задыхаясь от паники, я даже не знала куда бежать. Вокруг был сплошной мрак, через который я продиралась как сквозь густые дебри.

Тьма вдруг затрещала, вгрызаясь в кожу невидимыми зубами. Я закричала, но мой крик увяз в текучем пространстве. Мозг лихорадочно соображал, что где-то должен быть поворот. Стараясь держать светильник в вытянутой руке, я бежала вперед. Вокруг меня колыхалась тьма, она бросалась в глаза и липла к ногам, пытаясь меня задержать. Воздух как будто бы растворился в ней, став таким же тяжелым и влажным.

И снова реальность, как много раз до этого, как будто разорвалась, опутывая стойким ощущением, что все происходящее – всего лишь сон. Тело само начало принимать решения. Я резко повернула вправо, и свет кристалла выхватил из тягучего мрака угол. Поворот коридора! Дальше прямо и выход на лестничный пролет.

Нехватка воздуха ощущалось все сильнее. Голова болела и кружилась, тело слабело. Рука, державшая светильник, устала и как будто одеревенела. Мне начало казаться, что я вижу проход, ведущий на лестницу, когда земля под ногами вдруг встала на дыбы, и что-то холодное схватило меня за лодыжку. Потерянное равновесие толкнуло меня вперед – в пустоту, которая внезапно оказалась подо мной. Сжав до одури оправу кристалла, я даже не успела зажмуриться, когда почувствовала, что кубарем качусь по ступенькам. Тьма вокруг ликовала. Мне хотелось закричать, позвать кого-нибудь на помощь, но я не могла выдавить даже стон. Паника, кипевшая в крови, заставила тело шевелиться, превозмогая боль, которая ломала ноги и спину. Рот наполнился кровью, которую я сплюнула на площадку лестничного пролета. И замок как будто завыл. По полу и стенам пронеслась вибрация, от которой сердце пропустило несколько ударов. С трудов заставив себя подняться, почти негнущейся рукой я схватила выпавший из оправы кристалл и бросилась наугад вниз по лестнице. Трещина в нем углубилась и расползлась, и от того его свет стал еще более жидким и рассеянным. Летать больше не хотелось, поэтому вторая рука скользила по холодному гладкому камню перил. Возможно, это было лишь игрой моего воображения, но тьма как будто отступила, став прозрачнее. Я могла разглядеть очертания ступеней и тусклый свет, льющийся с нижних этажей.

Дышалось легче, голова немного прояснилась, но чувство нереальности продолжало крепко опутывать меня, руководя движениями моего тела. Возможно, это какая-то защитная реакция организма, запрограммированная на выживание.

Я потеряла счет времени, не имела ни малейшего понятия, куда меня ведет мой внутренний компас, но все равно бежала. Мысль, что если я остановлюсь – умру, навязчиво билась в висках синхронно с пульсом.