Нижние этажи были освещены, но мимолетная радость рассыпалась пеплом, как только я увидела смолянистые тени, выползающие из темных уголков вопреки лучам света. Бесформенными чернильными пятнами они разливались по стенам и полу, проглатывая люминары и погружая коридор во мрак. Навстречу мне бросилось нечто, напоминающее огромного тигра, сотканного из тени. Безобразная морда оскалилась, распахивая смертоносную пасть.

Резко метнувшись в сторону, я прислонилась к стене, и снова мрак как будто бы отпрянул, давая мне передышку.

Комната слева.

Оглядевшись, я бросилась к ближайшей двери и ввалилась в одну из комнат, похожих на гостиную. Мысль не успевала за действиями тела, которым должна была руководить. Сознание припорошило легким туманом. Я совершенно не понимала, что делаю. Лишь когда я разбила окно тяжелым бюстом какого-то мужчины, мои мысли обрели некоторую ясность, подсказывая, к чему идет дело.

Прыгай.

Сердце панически билось о грудную клетку, в горле словно бы застрял кусок льда, руки дрожали. Боль циркулировала по телу, но паника не позволяла ей взять надо мной верх. По стенам и полу ползли клубы тьмы, загоняя меня в угол. Не было времени рассуждать насколько разумен прыжок из окна.

«Следуй за шепотом своего сердца…»

Внезапно выхваченные из закромов памяти слова сбили меня с толку, но отозвались в сердце теплом. Казалось, они прозвучали в моем сне много месяцев назад.

Подступив вплотную к окну, я посмотрела вниз, где маняще горели фонари, уводящие в парк. Судя по высоте, я находилась на втором этаже, и ее встречное дыхание я ощутила всем своим естеством. Внизу росли пушистые кусты с розовыми и красными листьями, но меня они не прельщали.

Прыгай.

Спиной я чувствовала безликий ужас, приближающийся ко мне с каждым мгновеньем моего промедления. Снова треск битого стекла, оставивший невидимые царапины на влажной коже. Удар сердца. Пауза. Толчок.

Мгновенье невесомости замерло, а затем стремительно понесло меня к земле. Вопреки всем моим страхам, приземление оказалось мягким. Кусты спружинили и почти заботливо опрокинули меня на траву. Мимолетная слабость, укус жгучей боли, прокатившейся по всему телу до самых кончиков пальцев. Ноги отказывались держать меня, но тьма продолжала наступать, беспощадно, словно неутомимый полководец, ведущий свое войско к победе. Перевернувшись на живот, я поднялась на четвереньки и поползла вперед, не сразу сумев выпрямиться в полный рост. Люминар потерялся где-то среди кустов, фонари гасли один за другим, пожираемые тьмой. Но даже без голоса в голове, я уже знала куда бежать.

Еще никогда небо не казалось таким зловещим как сейчас – безликое, лишенное луны и звезд, словно слепой, бесформенный фантом, оно взирало в предвкушении вот-вот обрушиться вниз и проглотить меня. Эта ночь была наполнена первобытной дикостью и жестокостью. В ней не было места сочувствию, промедлению и милосердию. Это была охота, что началась очень давно и длилась по сей день, возвращаясь в Слепую Ночь. Словно бы сама зловещая и жестокая богиня Тенебрис сошла на землю.

Взгляд выхватил впереди источник света, который серебристым куполом раздвигал мрак. Сердце подсказывало, что мне нужно бежать изо всех сил к этому спасительному огоньку. Тьма бесновалась вокруг, не желая отпускать меня. Неприступной стеной она встала передо мной. Упругое пространство пружинило мои движения. Я пыталась прорваться сквозь кокон, опутавший меня с ног до головы. Перед мысленным взором все еще стоял источник призрачного света, но мои глаза его уже не видели.

Чьи-то когти впивались в мою кожу, пытаясь утянуть в неизвестность. Я едва могла переставлять ноги, словно бы поднимаясь по отвесному склону. В голове билась мысль «Пожалуйста! Пожалуйста! Спаси меня!». К кому конкретно были обращены эти слова – к источнику света, к богам, к Светлоликой – я не задумывалась.

Что-то сбило меня с ног, и тьма тут же накинулась на меня стаей стервятников. Мои руки вцепились в холодную землю, пытаясь тянуть тело вперед. Откуда были силы на это, наверное, навсегда останется загадкой. Надежда на спасение медленно угасала, пропорционально с нарастающей болью. Меня как будто терзали заживо.

Лоб пылал точно опаленный огнем. Между бровями как будто всадили нож, так болезненно пульсировала одна единственная точка, разбрасывая этот жар по всему телу, от которого тьма чертыхалась в испуге, но все равно жадно пыталась дотянуться до меня.

Рука нащупала теплый камень. Тьма расступилась передо мной, но не позади, все еще не желая меня отпускать. Мои ноги увязли в ней, точно в смоле. Чьи-то руки тянули меня обратно, пытаясь вырвать из власти света. Уставшие мышцы заныли, когда я напрягла их и потянулась вперед, пальцами вцепившись в теплый шершавый камень водоема. Упругие толчки потихоньку вытягивали меня из объятий тьмы. Понимая, что устала и выбилась из сил, я вложила все, что у меня осталось, в последний рывок, оказавшись по пояс под серебристым куполом. Тьма нехотя отпустила меня, и я перевалилась через край водоема, с головой нырнув в нагретую за день воду. Облегчение сошло на меня вместе со слабостью. Высунув из воды голову, я огляделась. Свет лился через края каменной чаши из белого минерала, что стояла в центре этого небольшого прудика, равномерно растекаясь по поверхности словно масло.

Тьма бесновалась вокруг, корчила страшные рожи и скреблась черными когтями, но не смела заступить за плоский бортик пруда. Из горла вырвался смех вперемешку с всхлипами. Я смеялась и рыдала одновременно. Вместе с облегчением на меня накатили все эмоции, которые сдерживала бушующая в крови паника.

Закрыв лицо руками, чтобы больше не видеть то, что охотилось на меня этой ночью, я просто выплескивала все, что во мне было, стараясь не думать о том, что произошло. Я попыталась убедить себя, что все это сон. Утром я проснусь целая и невредимая в своей кровати. Я не шевелилась и не смотрела по сторонам, только в одну точку – серебреную монетку на дне пруда, которая совсем не покрылась ржавчиной или водорослями. Отринув все остальные мысли, я думала только о монетке, весь окружающий мир стал неприметной, ненужной декорацией. Я как будто бы загнала себя в маленький непроницаемый сосуд, где не осталось места ничему кроме мыслей о монетке – ее цвет, форма, изображение, отчеканенное на ее поверхности.

Время отступило, забрав с собой и чувства, и ощущения. Лишь когда в глаза ударили лучи утреннего солнца, вырвав меня из оков транса, в который я сама себя ввела, я почувствовала, как сильно замерзла. Расслабленное тело отвратительно ныло и не желало более мне подчиняться. Разум медленно протискивался сквозь узкое горлышко сосуда, который ограждал его от всего на протяжении ночи.

Растекающийся по земле солнечный свет казался чем-то мифическим, чем-то новым после конца мира. Я заторможенно смотрела за пробуждением природы, как за невероятной диковинной. Перед глазами до сих пор стояла монетка, вокруг которой все еще циркулировала часть мыслей. Задержав дыхание, я опустилась под воду, ощущая, как она приятно ласкает кожу лица, и ковырнув монетку пальцами, сжала ее в руке.

С трудом выбравшись из пруда, я упала на траву и лишь на секунду закрыла глаза. А когда открыла их вновь, вокруг опять клубилась темнота. Но она постепенно отступала под натиском тусклого алого пламени, которое разгоралось на стенах и полу. Оно ластилось к одежде и лизало кожу, но было на удивление холодным. И все же от неожиданности, я отшатнулась и застонала, ощущая болезненную пульсацию в пальцах, которая быстрыми толчками взбиралась все выше по рукам. Голова, укутанная одеялом мрака, медленно наполнялась мыслями, поэтому я не сразу поняла, что неотрывным взглядом смотрю в одну точку.