- Распоряжение королевскими войсками – прерогатива королевской власти, - сказала Таналаста. - Первые роты уже отправились на север, пока мы говорим. Сегодняшний совет должен принять простое решение. Будут ли знать сражаться, сдаться ли хазнеф или пригласить наёмников из Сембии?
Наконец, Голдсворд ухмыльнулся.
- Вы попросите их о помощи?
- Я бы не стала. - Сказала Таналаста.
- И корона не будет этого делать, - вмешалась королева Филфаэрил. Она наклонилась вперед, чтобы посмотреть вниз, в сторону Голдсворда. - В настоящий момент, однако, корона имеет право распоряжаться лишь пурпурными Драконами и Боевыми Магами. Этот совет примет решение касательно сембийцев. Вы вольны делать то, что посчитаете нужным, и все мы будем жить с последствиями принятых решений. Тем не менее, есть пара вещей, которые вы должны знать.
Филфаэрил откинулась на троне и кивнула Таналасте.
- Джоги Вивенспур остается на границе и вторгнется в Сембию, как только их наемники войдут в Кормир, - сказала принцесса. - При любых обстоятельствах. У него, конечно, нет достаточно большой силы, чтобы одержать победу, но мы все знаем, насколько живучими Лорд Вивенспур может быть, когда он оказывается посреди поля битвы. Я удивлюсь, если ему удастся разрушить все мосты в Сембии и поджечь половину городов, прежде чем они наконец поймают его и расправятся с его армией.
- Тогда отзовите его, - сказал Голдсворд.
Ответ Филфаэрил был прост и понятен:
- Нет.
Лицо Голдсворда покраснело, и Таналаста продолжила:
- Есть некоторые бумаги, которые я могу предложить к вашему рассмотрению.
- Бумаги? – Спросил Лонгбрук.
Таналаста повернулся к Гектору Даутингорну, адмиралу-фельдмаршалу Королевской флотилии, базирующейся в Мерсамбере. Он присутствовал как в качестве представителя военно-морского флота, так и в качестве представителя семьи Даутингорнов, пока его дядя находился на севере с половиной членов семьи и королём Азуном.
- После визита посла Хованая корона выдала каперское свидетельство каждому кораблю, верному Кормиру, - пояснил Гектор. - В случае вторжения сембийцев они должны рассматривать любое судно, плавающее под флагом торгового королевства, входящее в порт Сембии или покидающее его, как прямого врага. В случае вышеуказанного вторжения им разрешается захватывать или топить каждое такое судно, с которым они сталкиваются, а так же забирать всю добычу на борт кормирских суден.
Глаза Голдсворда сузились.
- Вы бы скорее ввергли Кормира во Вторую Войну, чем приняли помощь от Сембии?
- Корона скорее будет вести Вторую Войну, чем позволит своим дворянам продать королевство за бесценок, - поправила королева Филфаэрил. - Но выбор за вами. Как я уже сказала, мы не можем помешать совету принимать какие-либо решения.
- Но вы не обязаны так поступать! - выпалил Орвердел Раллихорн. - Вы знаете, как остановить хазнеф!
Таналаста попытался предупредить мальчика быстрым движением головы, но он был слишком занят, оглядываясь от удивления, когда все повернулись к нему лицом.
- Что вы сказали, лорд Раллихорн? - Спросил Элмар.
Лесть была единственным, что было нужно юноше, чтобы продолжить:
- Принцесса Таналаста знает, как лишить хазнеф их силы. Она и Алафондар работают над этим уже более месяца. Все, что им нужно, - это некоторая помощь от нас, чтобы поймать их.
- И что за помощь? - Спросила леди Калантар.
Пытаясь не обращать внимания на злобный взгляд, которым горел взгляд её матери, Таналаста вздохнула и кивнула.
- В каком-то смысле. Мы знаем, как временно ослабить хазнеф, но из-за того, что их шпион ходит среди нас, мы не так и смогли подобраться достаточно близко к монстрам, чтобы использовать наши знания, - принцессе не нужно было объяснять, кого она подозревала в шпионаже. Весь королевский двор был полон слухов о личности информатора хазнеф. Таналаста нахмурилась на Орвердела. – Хазнеф узнают о каждой нашей ловушке до того, как мы устанавливаем их. Орвердел знает это.
Юноша был полностью поглощен моментом собственного величия, чтобы прислушаться к предупреждению в её голосе. Он повернулся к Элмару Голдсворду.
- Что я знаю, так это то, что если бы вы не были таким трусом, то у принцессы Таналасты были бы войска, из-за чего никакие шпионы не помогли бы хазнеф.
Элмар одарил его змеиной улыбкой.
- Кажется, вы не боитесь убийц принцессы.
- На самом деле, как и вы, - сказала королева Филфаэрил. - Эти убийцы принадлежат принцессе Таналасте в той же степени, что и вам. Я могу заверить вас в этом лично.
Ошеломленное молчание охватило комнату, когда дворяне осознали смысл слов королевы Филфаэрил. Даже Таналаста заметила, что ее голова дрожит от слов матери. Чтобы королева могла с такой уверенностью сказать, кто не контролировал убийц, она должна точно знать, кто их контролировал на самом деле. Если это было на самом деле так, то Таналаста могла лишь догадываться, по какой причине ее мать хранила это знание в секрете.
Элмар, казалось, пришел к выводу раньше всех.
- Следует отдать должное тому, как вы защищаете репутацию дочери, Ваше Величество, - Сказал он.
Бледные глаза Филфаэрил стали ледяными.
- Ты обвиняешь меня во лжи, Голдсворд? Или, может, ты считаешь меня нерешительной настолько, чтобы позволить такому поведению остаться безнаказанным? - Королева откинулась назад и посмотрела мимо Ильдамоара Хардасла на Корвара Раллихорна, которому было поручено лично охранять Элмара. - Лорд Голдсворд посягнул на достоинство королевы. Казните его».
- Что? - Лицо Голдсворда приняло выражение смеси удивления и возмущения, и опёрся руками о стол, чтобы он мог встать и посмотреть на королеву. - Вы не можете...
Корвар оборвал возражение, схватив Элмара за волосы и дёрнув на себя, чтобы лорд не мог защититься. На мгновение Таналаста подумал, что Пурпурный Дракон остановится на этом, но затем он откинул голову своего пленника назад и прижал кинжал к дрожащей челюсти лорда Голдсворда.
- Подождите! – Выкрикнула Таналаста.
Корвар бросил вопросительный взгляд на Филфаэрил, которая поднял один палец, чтобы отложить казнь.
- Вам есть, что сказать перед тем, как мы продолжим, принцесса?
Таналаста хотела сказать, что ее мать не могла просто так казнить мужчину, но, конечно, она могла. Принцесса сглотнула, а затем сказала:
- Если бы вы дали возможность лорду Голдсворду извиниться, то он, возможно, принёс вам свои извинения за то, что оспорил достоинство королевы, Ваше Величество. Я сама сомневалась, что правильно вас поняла, пока не вспомнила “Верховенство закона”, особенно ту часть, что говорит про власть королевской семьи в военное время.
Ледяной намек на улыбку скользнул по губам Филфаэрил, и Таналаста с внезапной пустотой поняла, что её догадка была верной. Хотя трактат Ифлара Абдикатора “Верховенство закона” не был главным законом Кормира, он цитировался на протяжении более тысячи лет и, несомненно, являлся основой кормирского права. В конкретном отрывке, о котором упоминал Таналаста, говорилось, что во время войны любой представитель королевской семьи имел полное право наказывать преступников, пошедших против короны. Хотя можно было сказать, что казнь была довольно суровым наказанием за оскорбление достоинства королевы, в трактате прямо указывалось на то, что во время войны наказание выбиралось лично членом королевской семьи и обжалованию не подлежало. Другими словами, королева Филфаэрил могла казнить не только Элмара Голдсворда, но и любого дворянина, совершившего даже самый маленький проступок против короны. И сомнение в праве Таналасты призвать войска, вполне могло быть истолковано как преступление против короны.
Королева Филфаэрил хранила молчание, очевидно, рассматривая выражение на лице своей дочери. Мягкий шепот поднялся в комнате, когда те немногие дворяне, которые были достаточно знакомы с “Верховенством закона”, чтобы знать указанный женщиной отрывок, объясняли его тем, кто этого не знал. Многие лица побледнели, и безоружные лорды начали бросать беспокойные взгляды на солдат, стоящих за ними. Верные лорды - Ильдамоар Хардасл, Гектор Даутингорн, Роланд Эммараск и несколько других – казались, скорее, изумленными, нежели напуганными. Только реакция Орвердела Раллихорна не поддавалась пониманию. Хотя он мог почти дотянуться до лорда Голдсворда, который все еще дрожал от кинжала Корвара, приставленного к его горлу, Орвердел не выглядел удивленным, напуганным или даже встревоженным. Скорее расстроенным и обеспокоенным.
