– Вы говорите о полицейском, что вёл дела пропавших без вести?

– Да, о нем. Ты с ним знаком?

– К сожалению, не довелось. Он пропал как и другие.

– Откуда знаешь?

Я достал письмо из кармана и показал ему. Его карие глаза быстро бегали по строчкам, а дочитав, бармен тяжело вздохнул и сказал:

– Я бы не стал сбрасывать его со счетов так быстро. Он был очень опытным сыщиком, ему во время работы в полиции несколько раз грозила опасность, но каждый раз у него получалось выжить. Даже если сейчас он пропал, то, возможно, лишь потому, что в нужный момент не остановился. – Его взгляд наполнился грустью, как будто он мысленно прощался с тем человеком. – В работе бармена всё-таки есть плюс, – сказал бармен, покрутив опустошённый стакан с виски. Затем, что-то вспомнив, он наклонился ко мне ближе. – У следователя был сын, может, он что-то знает. Они проживали на четырнадцатой улице, в доме под номером семнадцать, квартиру не скажу, не помню.

Недолго мы ещё просидели за разговором, я уже изрядно устал. Бармен предложил мне остаться на ночь в одной из комнат для гостей.

Утром, когда настало время прощаться, он проводил меня до машины, крепко обнял и сказал:

– Пообещай, что заедешь к нам на обратном пути.

Я молча кивнул, пожал ему руку и сел в машину.

Мотор снова загудел. Моя душа наполнилась чувством предвкушения. Совсем скоро история Безымянного города и его жителей откроется для меня. И всё тайное в стенах Крематория станет явным.

Утро пасмурное и холодное. Запах гари становился всё ярче по мере приближения к городу. Хвойные деревья вдоль дороги слегка нагнули свои кроны, словно приветствуя меня. Мимо проскользнул предостерегающий знак «Внимание! Закрытая зона. Въезд строго запрещен». Вслед за ним показался шлагбаум и контрольно-пропускной пункт, небольшое здание, пять на пять метров, невысокое, с большими грязными окнами.

Я вышел из машины, рукой протёр окно этой каморки, чтобы хоть что-то рассмотреть внутри. И увидел там дремлющего старичка. Он был очень худощавым, бледная, почти белоснежная, кожа обтягивала его кости. Седые, длинные растрёпанные волосы закрывали лицо. Я постучал по стеклу. Старик проснулся. Протёр глаза, без интереса посмотрел на меня и вышел на улицу.

– А, ещё один детектив, – пробубнил он хриплым, противным голосом. Изо рта у него пахло гнилью, он еле стоял на ногах, казалось, ещё немного – и он совершит свой последний вздох. Старик протянул мне руку. – Многие зовут меня Странником. Вы же можете называть меня как хотите. В этом проклятом городе уже ничего не имеет значения. – Он загадочно улыбнулся. – А ведь я знал, что вы приедете. Мне о вас птицы рассказали.

И тут словно по приказу прилетела пара чёрных ворон, птицы сели на крышу его маленькой кабинки и громко каркнули. Странник, не оборачиваясь, пальцем указал на птиц.

– Они всё знают. Они всё видели.

– И что же они видели?

Странник громко засмеялся.

– О, видели много. Они единственные свидетели. – Он подошёл ко мне чуть ли не вплотную, и я заметил белую пелену на его голубых глазах. – Птицы были там, где пропадают люди. Видели, но ничего говорят, – он усмехнулся и продолжил: – Это они письмо мне ваше принесли, показали. Я уже вас заждался. Вы главное не бойтесь их, покормите, а они потом и отблагодарят. Принесут что-нибудь интересное. Мне газеты каждый день приносят, а то тут совсем одиноко.

– Мне нужно попасть в город.

– Знаю, знаю… – пробубнил Странник. – Оставьте машину здесь, а дальше идите пешком. Жители города слишком одичали и мало ли что они могут сотворить с машиной. Они не жалуют незнакомцев.

Я вновь посмотрел на шлагбаум, на контрольный пункт. Лишь один вопрос метался в моей голове.

– Как давно закрыт этот город?

– Хм, – старик погладил бороду, – очень давно. Когда я родился, он уже был закрытым. Мама рассказывала мне, что шлагбаум никогда не поднимали, за исключением редких гостей. Но и прятать этому городу нечего, в нем нет военных баз, предприятий, где производят оружие. Ничего подобного. А история с загадочными исчезновениями началась три года назад, до этого всё было тихо. И лишь одному Мэру известно, зачем нужно закрывать границы и прятать город.

– Вы знали кого-нибудь из пропавших?

– Конечно. Вы вряд ли найдёте хоть одного жителя, у которого не пропал родственник или знакомый. Семьи у меня нет, а мать с отцом умерли давно. Я раньше учителем работал в начальной школе. Когда люди стали пропадать, учителя вызвали всех родителей учащихся, чтобы решить, как обезопасить детей. Такие собрания проводились каждые две недели, и я раз за разом наблюдал, как родителей становилось всё меньше. М-да… – На его глаза навернулись слезы, а голос предательски задрожал. – Когда до летних каникул оставалась неделя, мы с учениками моего класса обсуждали, как проведём предстоящее лето. И я помню… как они сидели за партами с грустными лицами. – Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Они боялись… Боялись остаться одни. Они такие маленькие были, но уже всё понимали. Знаете, как бывает в школе, у каждого свои друзья и враги. Мои ученики тоже, бывало, ссорились, но в последний день каждый из них написал свой адрес на школьной доске и они пообещали держаться вместе, писать друг другу как можно чаще. А с меня взяли другое обещание. Я каждое лето выбирался в другие города и по возвращении рассказывал детям, где побывал. И в тот день я поклялся, что покину Безымянный город и обязательно найду то место, где всем будет хорошо. Но так и остался здесь. Идти-то я не знаю куда и вернуться не могу с пустыми руками, поэтому я заменил контролёра, который спешил к своей семье в город, и теперь работаю здесь уже два с половиной года.

– Может, люди выглядели как-то болезненно перед исчезновением? Или, может быть, у них была какая-то общая черта во внешности, например?

Странник ненадолго задумался.

– Нет. Думаю, что нет. Все выглядели здоровыми. И пропадали совершенно разные люди. О том, как пропали несколько сотен людей, вам не расскажет никто. Все будут утверждать одно: человек был, а теперь его нет. Даже полиция не смогла найти ни одного тела, ни одной улики. Люди просто пропадают.

– Может быть, у пропавших были родственники за пределами города и они просто уехали, спасаясь?

– Знаете, когда я здесь только начал работать, многие действительно покинули город, семьями и по одному, но уже год как никто не выезжал, а вороны мне раз за разом приносят газеты с новыми именами пропавших. Да и уехать теперь будет сложновато. Вокзал закрыт, заправка давно опустела. Сюда больше никто не приезжает, мы стали зоной отчуждения.

Один ворон, видимо, очень устал слушать нашу болтовню и громко каркнул, привлекая к себе внимание. Странник тут же повернулся, достал из кармана горсть орехов и протянул ладонь. Ворон послушно приземлился хозяину на руку и с удовольствием принялся поедать лакомство, а насытившись, улетел в сторону города.

– Что-то мы заболтались, – устало прошептал старик. – Дам вам совет. Не гуляйте по городу ночью. Сейчас, конечно, вы отличите день от ночи, поэтому, как только услышите сигнал из громкоговорителей, тут же возвращайтесь в отель. Всего сигнала два: первый, в девять часов вечера, предупреждает граждан о том, что нужно возвращаться домой; второй сигнал в десять говорит, что все должны находиться дома.

Напоследок он дал мне старую, потрёпанную карту и насыпал мне в карман горсть орехов.

– Карта – чтобы вы не заблудились, а орехи на случай, если вам понадобится помощь, покормите птиц. – Старик провёл меня через свою сторожку, посмотрел в небо на летающих ворон и тихо пробубнил: – Когда я умру, то обернусь одним из них. – И вернулся на свой пост.

Здесь, за шлагбаумом, всё изменилось. Грязный снег небольшими кучками лежал вдоль дороги. По мере приближения к городу становилось всё теплее. Я расстегнул пальто. Показалась въездная стела: «Добро пожаловать в Безымянный город».