Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В это время вошел Герман Прохорович и первым делом посмотрел на свой портфель.

– Я говорю, как быстро они управились, – подольстился Боб, заискивая перед тем, кому он мог внушить подозрение.

– Проводник сказал, что ремонтная бригада еще не прибыла.

– Откуда же свет?

– А вы не догадываетесь?

– Ни ухом ни рылом, – сказал Боб, не смущаясь грубости сказанного и тонким намеком напоминая кому-то из присутствующих, что ему после смерти, как голодному духу… обещано свиное рыло.

– Вообще-то, свет с Востока, как принято считать. – Морошкин заглянул в портфель, чтобы проверить, на месте ли капсула. – К тому же с нами в поезде едет Его Святейшество Далай-лама.

– Так это ему мы обязаны починкой? – Боб выразил почтительное удивление по поводу того, что могущество Далай-ламы распространяется даже на такую область, как починка электричества.

– Я лишь излагаю факты. Выводы делайте сами. И вообще мне с вами становится скучно, – сказал Морошкин, не догадываясь, что до него кто-то в купе уже жаловался на скуку.

– Факты – дело хорошее. А где же ваша спутница, позвольте спросить?

– У себя в купе.

– Они часом не скучают?

– Не знаю. Думаю, что нет. – Германа Прохоровича начинал раздражать этот балаган.

– Все-таки я хотел бы выяснить этот факт, – фиглярствовал Боб. – Факты – они ведь тоже нуждаются в выяснении, подтверждении и так далее.

– Исчезни же ты наконец! – рявкнула Жанна, после чего Боба как ветром сдуло из купе.

Связь

– Все-таки вы меня расстроили с этим свиным рылом, – сказала Жанна так, словно на самом деле хотела сказать нечто совсем другое, но не говорила, пока для этого не наступил благоприятный момент. – Жуткое дело – эти ваши голодные духи.

– Почему же мои? Я лишь пересказываю то, что слышал от сына. Он о них знал гораздо больше и, по-моему, даже знался с ними.

– Это как же?

– А вот так… По-свойски, – сказал Морошкин, словно этим что-то объясняя, впрочем не совсем понятное ему самому. – Это я для красного словца.

– Занятно. И что же советует ваш сын кандидатам… но только не в члены Политбюро, а в голодные духи? Впрочем, это одно и то же. – Собственная шуточка Жанну развеселила и в то же время заставила опасливо оглядеться по сторонам и постучать костяшками пальцев по вагонному столику. – Микрофон выключен, микрофон выключен, – произнесла она, как диспетчер, отвечающий за подключку микрофонов, и вернулась к разговору о голодных духах: – Ведь туда не сразу принимают, а, так сказать, выдерживают…

– Мой сын советовал не портить себе карму. Тогда все будет в порядке.

– Все будет в ажуре, – поправила Жанна, используя более понятное для нее слово. – Я слышала, что есть такие ясновидящие – ну, вроде этой самой Джуны, которые прозревают, кем мы были в прошлых жизнях, и могут исправить нашу карму. – Жанна с нетерпением поглядывала на Добролюбова, не зная, как намекнуть ему, чтобы он хотя бы на время исчез из купе.

– Гоните таких ясновидящих прочь.

– Слышал, Добролюбов? – Жанна переадресовала эти слова Николаю, надеясь, что он воспримет их как призыв оставить их вдвоем с Морошкиным.

– Ну слышал, слышал… – Добролюбов, зевая и придерживая очки, спрыгнул со своей полки.

– Ну почему их, собственно, гнать? Почему? – Прогнав Добролюбова, Жанна немного обиделась за своих ясновидящих. – Чем они провинились?

– Потому что это мошенники и шарлатаны.

– Разве карму нельзя откор… корректи… корректировать? – Она не сразу выговорила (выдавила, как пасту из тюбика) трудное слово.

– Нельзя. Это дело внутреннее. Вмешательства извне оно не терпит. Между прочим, не поспать ли нам немного? А то ночь, проведенная без сна… это потом скажется. Вы в документах на квартиру что-нибудь напутаете и вообще будете клевать носом. – Герман Прохорович, нагнувшись, стал раскатывать на нижней полке матрас.

– Подождите! – взмолилась Жанна. – Я вам не сказала самого главного. Эта квартира могла бы принадлежать нам. Вам и мне…

– Каким это образом?

– А таким… – Жанна постаралась минимальными словесными средствами – с добавлением внушительной мимики – выразить как можно больше.

– Не понимаю. – Он с тоской поглядывал на подушку.

Как переправляющийся через ручей, Жанна словно выискивала вокруг себя подходящий камень, на который можно ступить.

– Вы что – не мужчина? – Ступив на один камень, она искала следующий.

– Ну, допустим, я мужчина… – Морошкин выпрямился над своим матрасом. – Но, извините меня, я все же хочу спать.

– Еще успеете выспаться. Разве вам не хотелось бы тайком от жены… – Она выдержала многозначительную паузу. – …Иметь молоденькую?

– Однако вы себе позволяете… Нет у меня жены. Она умерла. Я вдовец. Старый, седой вдовец.

– У вас такая импозантная седина. И вы совсем не старый. Ой! – Жанна запнулась и прижала к губам пальцы двух рук, словно вместо Морошкина увидела перед собой совсем другого человека. – У вас изменился облик! Вы помолодели на двадцать лет!

– Не выдумывайте. Так что же вы мне предлагаете?

Жанна собралась с мыслями, чтобы ответить как можно короче и как можно точнее:

– Связь.

– Надеюсь, не телефонную? Хотя лучше было бы, пожалуй, телефонную…

– Нет, связь по телеграфу. – Она показывала, что умеет ответить шуткой на шутку, хотя обе шутки не из лучших и по крайней мере не слишком уместные.

– Зачем вам такой телеграф? У вас же муж…

– Это Бобэоби-то муж? Хм…

– И все-таки я не понимаю зачем…

– Допустим, я нуждаюсь в вашем покровительстве. Кроме того, вы мне поможете улучшить карму, чтобы у меня не было потом свиного рыла. А то со свиным-то ходить не слишком приятно…

– А если у меня другие матримониальные планы?

– Какие-какие? – Жанну озадачивало слово, которое она слышала чуть ли не впервые, и в то же время хотелось узнать, что оно значит.

Узнать, чтобы сразу благополучно забыть.

– Извините за вопрос. Вы что-нибудь в жизни читали? – спросил Морошкин, у коего складывалось впечатление, что она не читала ничего.

– Это на предмет того, знаю ли я всякие умные слова? Разумеется, читала. И очень многое. К примеру, роман Толстого «Лев и собачка».

– Это рассказ.

– Что вы говорите! А я приняла за роман и так переживала за собачку! – Жанна посмотрела на него с выжидательным превосходством: признает ли Морошкин, что она выиграла раунд?

Он признал, что проиграл, и приступил к следующему раунду:

– А еще что читали?

– «Анну Карамазову», первую главу.

– Каренину, наверное?

– Да-да, Каренину – вот где матримонии… Ну и еще кое-что…

– Перескажите.

Она оскорбилась, как честная девушка, получившая сомнительное предложение.

– Вы меня проверяете на вшивость?

– Что вы! Помилуй бог! Просто любопытно.

– В таком случае так и быть. Перескажу. – Жанна стала раскачиваться на месте, подсовывая ладони под ягодицы и тем самым готовя себя к пересказу, как прыгунья готовится к прыжку. – Героиня – актриса. Смуглая, как цыганка, и немного не в себе. У нее всякие бредовые фантазии. И на героя она загадочно смотрит. Пригласила его на свидание, а он так и не понял зачем. После этого сумасбродка приняла яд прямо на сцене и умерла. Ее похоронили. А герой страстно влюбляется в нее после смерти. Она ему является, дарит ему прощальный поцелуй, и он тоже умирает, чтобы в потустороннем мире быть с нею вместе, поскольку они оба тронувшиеся, хотя и нетронутые.

– «Клара Милич» Тургенева. Целиком прочли?

– Спрашиваете! Не могла оторваться.

– Тогда еще что-нибудь перескажите. У вас хорошо получается.

– «Дневник сатаны» подойдет? Только книга потрепанная, давно, видать, изданная. Еще до семнадцатого года.

– Валяйте!

– Словом, было так. Сатане наскучило ошиваться на небе: все одно и то же. Поэтому он принял человеческий образ и спустился на землю. Встречает одного мужика с закидонами. У него дочка, прекрасная, целомудренная и нетронутая, как Богоматерь. Сатана в нее втюхивается, то бишь влюбляется, даже хочет жениться, но тут выясняется, что дочь-то вовсе не дочь, а проститутка, сожительница того мужика и вообще растленная тварь, которая лишь прикидывалась святошей.

19
{"b":"830486","o":1}