Полуприкрыв глаза, она прислушалась к собственным ощущениям, пытаясь отследить малейшие изменения в своём состоянии. Когда по жилам заструилось обволакивающее тепло, с каждым мгновением набирающее температуру, Османдина торжествующе усмехнулась, запрокинув голову, будто от внезапно накатившего блаженства.

Содрогнувшись всем телом, она выдержала новую волну сладострастной судороги, с силой ухватившись за подлокотник кресла, непроизвольно распоров дорогую обивку сформировавшимися хищными когтями. В такие моменты Ведьма редко могла отдавать себе отчёт в своих действиях.

Когда где-то вдали прогремел взрыв, снова встряхнув половину Гуконского хребта до самого основания, Османдина расхохоталась.

И хоть она прекрасно знала, что произойдёт дальше, но всё же давно позабытое чувство нахлынуло, как всегда — внезапно. Ровно за несколько секунд раньше, нежели его ожидала ведьма.

Сила, дарованная обновившейся только что Кровью скоро начнёт жечь вены изнутри, и если её не выпустить, опустошив себя полностью, быстро использовав куда-нибудь когда-то дарованное Мистик, она гарантировано сожжёт Ведьму дотла, оставив лишь иссушенный труп. А это Османдине требовалось меньше всего. И совсем не тогда, когда она уже отчаялась ждать, готовясь принять неизбежное, но получила глоток свежего воздуха.

Это было несравнимо даже с каплей воды, о которой так мечтают заплутавшие в горячих песках неосторожные путники или сбежавшие невольники. Это было большее. Или мучительная Смерть и забвение, или Жизнь! Яркая и снова полноценная и пьянящая.

Повелительный взмах руки, и все свечи, которые в данный момент находились в её опочивальне, вспыхнули яркими вспышками, тут же моментально расплавившись. Миг, и помещение погрузилось во мрак, но Ведьме и не требовался свет, чтобы сейчас без труда различить малейшие детали богатого убранства своей личной комнаты. Больше этого не нужно.

Если бы кто-то смог в данный момент увидеть Османдину, то непременно отметил бы горящие потусторонним зелёным светом колдовские глаза, вспыхнувшие в кромешной тьме.

Повинуясь небрежному жесту, кресло неспешно взлетело и проплыло по воздуху в дальний угол комнаты, где аккуратно опустилось на пол, вызвав довольный смешок старухи. Она снова могла этим повелевать. Не жалкими Магией Крови и Земли, а снова всеми стихиями искусства, как те Сёстры, которие существовали много веков назад.

Да и какой уже старухи?

Вряд ли сейчас кто-то смог назвать Османдину старухой, поскольку она стремительно преображалась, обретая на глазах давно позабытую молодость. Не ту жалкую личину, способную обмануть лишённых магии обывателей, а свою — настоящую.

Этому приёму когда-то научила её одна из Верховных, имя которой было под строжайшим запретом у ныне живущих, которая первой сообразила, что дарованное можно использовать не только во благо становления новой последовательницы Мистик, от которой получен сей дар, а и на своё благо — вернув себе былую красоту и полностью обновив Кровь.

Силе абсолютно наплевать, куда она будет использована. Главное — не держать её в себе, чтобы подпитанная львиной долей божественного благословения, она не повредила магические каналы.

Сейчас подобные случаи за несколько лет можно было перечесть по пальцам одной руки, но вот когда Сёстры только обретали мощь, многие из них именно так глупо и погибли, вовремя не слив свалившуюся после инициации Верховной мощь.

Этот секрет Круг раньше хранил особенно тщательно, поскольку заподозри их кто-то в практически вечной жизни, отношение к ним бы вмиг поменялось.

Эльфы, гномы, дроу… Все те, кто не могли похвастать коротким сроком жизни, и те бы не стали терпеть рядом с собой тех, кто мог по прожитым годам перещеголять их долгожителей.

Накопленный за долгие годы опыт никуда не девался, а ясность ума старухи всегда позволяла ей вовремя подготовить легенду для появившейся из ниоткуда Боевой Ведьмы.

На сегодняшний день только она помнила позабытое искусство, и Османдину это полностью устраивало. Постепенно, год за годом, удаляя записи из архивов, Ведьма искореняла знание, пережив всех тех, кто ещё помнил о нём.

Это было легче, нежели она ожидала.

Незаметно, действуя исподволь во благо Круга Ведьм, Османдина была именно той, на чьих плечах и держался Ковен все эти столетия. Менялись имена, менялись роли, появлялись и умирали её враги, но после стольких лет жизни на такие мелочи просто перестаёшь обращать внимание.

Что тебе враги, когда в твоих жилах пылает яркое пламя истинного бессмертия, навсегда потерянное для всех, кроме неё?

Невесомая пыль.

Всего лишь пыль на сапогах Боевой Ведьмы, всегда оберегавшей Круг от любых посягательств извне. Для чего стемиться к абсолютной власти, становясь вровень с сильнейшими мира сего? Для чего рисовать чёрным куском угля метку на белой ведьмовской хламиде, заявляя многочисленной когорте наёмных убийц и асассинов, что именно она есть озаренная властью?

Нет, Ведьма была слишком умна, чтобы хоть раз сотворить такую глупость, навсегда подвергнув свою жизнь опасности.

Неспешно разоблачившись, Османдина аккуратно сложила белое одеяние на сидение кресла. Придирчиво расправив несуществующие складки на идеально уложенной одежде, она прошествовала к тяжёлому письменному столу, на столешнице которого валялась небрежно брошенная мифриловая цепочка с приметным кулоном.

Приложив подушечку большого пальца к бордовому камню, она на миг сосредоточилась, сформировав короткий импульс. Поняв, что сигнал достиг адресата, Османдина, не торопясь, надела цепочку на шею.

Через несколько минут, скрипнув, открылась дверь в её опочивальню, впустив гибкую фигурку одной из её «дар». Треснул россыпью искр яркий светляк, который взметнулся к потолку, осветив комнату вместо расплавившихся свеч.

— Госпожа? — растерянно спросила черноволосая девушка, обнаружив вместо Наставницы, практически свою ровесницу, к тому же полностью обнажённую. — Ты кто такая? — отступила на шаг она, цепким взглядом окинув комнату. — И как ты сюда попала?

Возмущение девушки было более, чем понятным, поскольку в личные покои Османдины можно было попасть даже не каждой «даре», не говоря уже об остальных. А о том, чтобы сюда могла пробраться кто-то не из её учениц — вообще речи не шло. Это было попросту невозможно.

О своей безопасности Османдина заботилась всегда, предпочитая лишний раз перестраховаться, вместо того, чтобы пасть жертвой интриг Круга.

Не обнаружив больше никого, «дара» нахмурилась, глядя на загадочную улыбку незнакомки, которая, наконец, подняла на неё глаза.

Тень узнавания, смесь недоверия с изумлением… Это было последними эмоциями, которая испытала девушка, прежде чем копьё, за доли секунды целиком сотканное из Крови, вошло в её глазницу, навсегда обрывая жизнь так не шагнувшей на ступень Боевой Ведьмы «дары».

— Прости, девочка, но тебе просто не повезло, — на миг прикрыла глаза Османдина. — Жаль, что это оказалась именно ты.

У ведьмы было несколько учениц, каждую из которых она отбирала с особой тщательностью, следя за тем, чтобы у них наличествовали нужные для её целей качества.

Сигнал кулона могла почувствовать каждая из её «дар», но вышло так, что на зов Османдины откликнулась самая талантливая — Карая.

Сантименты — это одно из недоступных Ведьме чувств. И сейчас равнодушно глядя на то, как сформированное ею копьё растекается безобидной уже лужицой её собственной крови, Османдина не испытывала ничего, кроме лёгкой досады от осознания того, что в этой жизни все несчастья обрушиваются на самых исполнительных — тех, которые стараются и рвутся изо всех сил к познанию.

На зов могла явиться любая «дара», но не повезло именно Карае.

— Дряни, — покачала головой Османдина. — Как были лентяйками, так и остались.

Сделав пометку в голове, Ведьма приступила ко второй части уже давно отработанного действа. Сейчас нужно было всё правильно обставить, как она делала десятки раз до этого.