— Я, конечно, всё понимаю, но не могла бы ты мне объяснить, что вообще происходит? Мне кажется, что я имею право знать! — я отступил на шаг.

— Боишься? — невесело усмехнулась она, а я на один миг увидел ту женщину, которой когда-то было не занимать житейской мудрости и здоровой иронии. — Не бойся, я ничего с ней не сделаю. Твоя задача — доставить её сюда в целости и сохранности. Остальное я сделаю сама, Мегавайт! Остальное сама! — её голова вновь бессильно опустилась, а потом она неожиданно закричала.

Столько глухой и безнадёжной тоски и боли в одном протяжном крике я ещё никогда в жизни не слышал. И если до этого времени мне было немного жутковато, то сейчас меня как следует пробрало. Захотелось бежать отсюда стремглав, только чтобы не видеть этого, не слышать отчаянного дикого крика.

Поляна надсадно кричала, а мне оставалось только с жалостью смотреть на это.

«Хорошо, что этого всего не видит Рамон, — посетила меня неуместная мысль. — И я даже не хочу представлять, что бы он сейчас делал».

— Она должна забрать у меня это. Это то, что должно принадлежать её по праву, Мегавайт! Только пообещай мне, — тонкая кисть неожиданно схватила меня за запястье, сжав с такой силой, которую вряд ли предположишь, глядя на руки Ведьмы. — Не вздумай ей сказать, иначе она откажется.

Я понимал, о чём она говорит. О передаче некой силы, после которой Поляна выживет лишь с вероятностью в тысячную процента.

— Не говори ей!

— А то она сама дура, — огрызнулся я, раздражённо выдернув руку. — Вы надеетесь её обмануть и меня ещё сюда подписываете?

— Ты не знаешь! — прошептала Поляна, а её глаза наполнились слезами. — Ты просто не знаешь!

— Так расскажите мне уже наконец! — вспылил я.

Сейчас я одновременно испытывал и жалость к этой, несомненно волевой и сильной женщине, но одновременно чувствовал какое-то глухое раздражение. И меня уже порядком достали эти тайны мадридского двора, в которых тебе постоянно отводится роль рядового исполнителя, совершенно не понимающего, что вообще происходит.

— Она была моей сестрой… — выдавила Поляна. — А потом мы встретили Рамона…

Чем больше я слушал, тем больше я не находил слов, чтобы выразить всю степень моего удивления тем, что мне сейчас приходится слышать.

Мерзость, отвращение, возмущение, восхищение, удивление…

Я испытал весь спектр эмоций на протяжении рассказа Поланеи. Да и не рассказ это был, а то, что больше всего похоже на исповедь. Османдина оказалась права, очень ёмко охарактеризовав состояние Поланеи.

Это был отчаянный крик души.

Плач по потерянному. Вынужденный плач души по тому, чего тебе позволили коснуться, дали немного попользоваться, а потом отобрали, вырвав попутно с корнем всё, чем ты дорожил и то, что любил больше всего на свете. Отобрали радость, забрали жизнь и обрекли на страдания. Равнодушно, безучастно бросили в жернова, которые зовутся Жизнью.

Где-то жестоко, а где-то настолько изощрённо, что испытуемое мной омерзение можно смело умножать в три раза, но всё равно не достигнешь требуемой концентрации.

Они всё виртуозно рассчитали, предугадали, сплели кружево событий, которое по прошествии означенного отрезка времени расплелось именно так, как это и было задумано.

Так умеют только Боги.

Флерал. Аиталская империя. Гуконский хребет. Пригород Дон-мора.

Когда на негнущихся ногах я вышел из главного зала, мне в спину продолжал доноситься крик Поляны. Отчаянный, тоскливый, но уже без обречённости.

Да, мы с ней договорились. Полнея всё-таки смогла вырвать с меня слово, что я ничего не скажу Лиль, как и постараюсь сделать всё для того, чтобы доставить девушку к ней.

Клятва на крови, данная женщиной, которая одной ногой уже стояла на границе миров, готовясь отправиться в последний путь, это явно не самая надёжная гарантия, но, зная Поляну и её отношение к Лиль, можно было быть уверенным, что девушке ничего не угрожает.

Да, определённые опасения были, но если учесть то, в каком сейчас состоянии находилась Поляна, проблема с неожиданным нападением или ещё какой-нибудь пакостью полностью исключалась.

Я успею среагировать в любом случае.

Сейчас я шёл по Дон-мору, ничего не боясь, так как Османдина заверила меня, что в пределах города меня не посмеет открыто тронуть ни одна противоборствующая сторона. Оказывается, не все были довольны создавшимся положением дел, поскольку прошлую Верховную поддерживало практически половина Боевых Ведьм.

По словам Османдины, подобное положение вещей в их среде было абсолютно нормальным явлением. Мне же вспомнились интриги Ордена Отражений, от хитросплетения которых хотелось плеваться. Здесь было то же самое, только немного умноженное на женский колорит и возведённое в степень природного коварства и скрытности.

Словно жрицы Ллос какие-то, а не Ведьмы.

«А впрочем, какая разница? — подумал я. — А никакой. Разница только в нарядах».

Не секрет, что везде, где существует какая-то иерархия, всегда найдутся те, кто спешит на вершину пищевой цепочки, буквально расталкивая локтями более неудачливых или медлительных конкурентов.

Увы, такое наблюдалось не только в «Даяне I». Османдина проговорилась, случайно или намеренно, что сейчас все окрестности вокруг главного зала Ковена оцеплены её верными людьми, которые несут службу днём и ночью, чтобы никто не мог застать Поланею в таком состоянии, воспользовавшись этим.

Странно, ведь как я не пытался обнаружить хоть один секрет — у меня ни демона не вышло. Либо здесь работают прокачанные мастера «скрыта», либо Османдина заблуждается, что главный зал под контролем.

В любом случае — Лиль нужно доставить сюда, как можно быстрее. Ещё неизвестно, как она отреагирует, увидев, во что превратилась её любимая Наставница, к которой она относилась, как к матери. Чувствую, что мне предстоит то ещё приключение.

На удивление, обратную дорогу я нашёл довольно быстро, несмотря на то, что большую часть пути был увлечён беседой с Османдиной. За то время, пока я разговаривал с Поланеей, весь ажиотаж на площади уже стих, а «неписи», ни смотря ни на что, продолжали праздновать день схождения Мистик.

В нескольких местах я заприметил большие пузатые бочки, заботливо подвезённые праздновавшим, видимо, местной администрацией. И судя по запаху, разносившемуся над площадью, в них явно была не вода и не квас.

Народ гулял, а празднество набирало обороты.

Изначально я насторожился, не заметив в толпе ни одного игрока, что показалось мне весьма подозрительным. Намотав несколько кругов, я старался держаться поближе к самым многочисленным группам, отмечая, что они никакого интереса ко мне и не думали проявлять. Для них я сейчас был обычным отдыхающим, таким, как он. Но потом я вспомнил, что Османдина распорядилась закрыть Дон-мор для игроков до особого распоряжения.

С решением старой ведьмы я был целиком и полностью согласен по личным причинам. Во-первых, моё задание по доставке девушки к Поланее значительно упрощается, ибо отбиваться от противников сменившегося режима — ещё полбеды, а вот отмахиваться при этом от игроков, которые захотят подложить нам «свинью» — мне вообще не улыбалось.

А в то, что эти самые игроки появятся — сомневаться не приходилось. Тот самый игрок, Свирепыч, обязательно попытается раструбить всему миру и сообщить всем желающим, где можно разыскать одного насолившего всем Первожреца.

Если можно решить проблему чужими руками — это обязательно сделают. Мало кто усложняет ситуацию, когда все пути прямо указывают на её упрощение.

Адамантиевый перстень, который красовался у меня на пальце, имел в сутки всего две попытки перемещения, поэтому я решил приберечь одну из них, чтобы иметь возможность вытащить Лиэль из Дон-мора при первой опасности. Проделав путь назад своими ножками и разыскав остальную команду, я не потрачу ни одной активации до того, как буду прыгать с девушкой обратно в Дон-мор, попытавшись незаметно проскользнуть в главный зал.