Девушки вернулись в общее пространство шестой комнаты и прошли в один из кабинетиков. Внутри, за светлым столом у стены, сидела Алиса и выводила что-то пальцами на экране молочно-бежевого монитора довольно внушительных размеров. Эта небольшая комната-кабинет почти вся была белых цветовых тонов: стены, пол, потолок, рама единственного окна. Даже оконное стекло было скрыто белой матовой краской, впрочем, отлично пропускавшей свет благодаря примененным технологиям будущего.

Стол, у которого сидела Алиса, был длинный, во всю стену, возле него стояли три светло‐пепельных пластиковых крутящихся стула с маленькими круглыми дырочками в сиденьях и с тонкими серыми подушками. Из-за забавных кривых тонких ножек, по четыре у каждого, казалось, что три чудных паучка выбежали из темного угла и замерли у стола. Вернее, выкатились, поскольку стулья были на довольно крупных колесах с бело-серым ободом. Сиденья, при всей их видимой хрупкости, отлично выдерживали вес роботов.

Алиса, крутанувшись на своем «паучке», оказалась лицом к вошедшим.

– На синьку? Садись сюда, – и она указала Лиде на сиденье слева рядом с собой.

Девочка понимала, что синькой веселые аспиранты называют синхронизацию данных, которую регулярно производят роботы. Тем временем Алиса продолжила:

– Чтобы первый раз залогиниться, нужен физический коннект, потом будешь просто заливать данные в сеть по радиоволнам, как все мы.

Пока новенькая садилась, Алиса, не вставая, подкатилась к стене – роботы, как и люди, не упускают возможности проехаться на стуле, – слегка надавила на ее поверхность ладонью, отчего часть стены выдвинулась, оказавшись ящиком. Лида узнала в этом веяние стиля двадцать второго века: скрытые организационные системы при аскетическом минимализме в меблировке и оформлении помещений.

Из ящика была извлечена овальная серебристая пластина чуть больше ладони взрослого мужчины. Алиса подъехала обратно к столу, положила овал на его поверхность, которая отозвалась легким свечением вокруг нового предмета. Лида накрыла пластину ладошкой на долю секунды, затем убрала руку. То же сделали затем Алиса и Юлия, а синхропластина была водворена на свое место в стене. Столешница «погасла».

Замерцали на календаре летние московские недели: день-ночь-день-ночь. Вот-вот начнется страда у приемных комиссий всех факультетов. На многочисленных подготовительных курсах остросюжетной развязкой грянули итоговые тесты. Общежития прихорашивались косметикой скорых ремонтов, выветривали запахи и вкусы прошлогодних жильцов, чтобы впитать особенности новых и еще не забытых старых иногородних студентов. Учебные аудитории, как оранжереи, готовили плодородную почву для свежей научной рассады. С утра до вечера в парке у корпуса МГУ сновали разноцветные фигурки людей: тонкими струйками тянулись в вуз и обратно преподаватели и лаборанты, рабочие и служащие, досрочники и льготники, должники и дипломники, родители и другие родственники абитуриентов и еще разные, разные, разные лица… В хорошую погоду некоторые зерна человеческих цепочек высыпались из нестройных рядов на газоны и отдыхали, общаясь, читая, слушая аудио в цветных наушниках, играя в сокс[6], волейбол или бадминтон и изредка перекусывая.

Когда парк пустел, а зелень его сначала темнела, потом чернела и, наконец, под луной начинала отсвечивать мертвенно-синим, комната номер шесть, наоборот, оживала. Электрический свет, правда, здесь не включали: роботы не нуждались в освещении. Но в неясных очертаниях обстановки глаз постороннего мог бы заметить, как двигаются фигуры и тускло мерцают мониторы, а чуткий слух уловил бы хлопки дверей и шелест речи. Темные занавески колыхались от ветерка из окон, дополняя таинственную картину.

Ночная активность аспирантов объяснялась просто: днем большинство из них имело обязанности в «наруже», как выражалась София – главная острячка сообщества. Она в составе трио с Александром и Даниилом участвовала в приемной комиссии и всякое буднее утро отправлялась на передовую поиска талантливой молодежи. Каждый вечер три бойца возвращались из «наружи» с новыми анекдотами о забавных и неловких ситуациях, возникших по вине абитуриентов или их сопровождающих, – в основном ближайших родственников: мам, пап, бабушек.

«Вот дедушки в миниатюрах троицы не возникали ни разу… Интересно: это потому, что их мало, или потому, что они не любят приемы и комиссии? А может, они просто не хотят красть хлеб у бабушек? Наверное, последнее», – подумала Лида.

Чаще всего зачинщиками комичных и абсурдных казусов были, конечно, мамы: им от природы положено сильнее всех волноваться за своих чад. Звездой ситкома всегда выступала София, ребятам перепадали лишь роли второго плана. Солировала дива, заняв продуманную красивую позу на центральном диване.

– Как обычно: Сашок помогает абитуре пройти регистрацию в личном кабинете, Даня отвечает на вопросы «несчастных» родителей, благо он на них почему-то успокаивающе действует своей исключительной внешностью… – Девушка изобразила «уши слоника», приставив ладони к вискам и намекая на физические особенности аспиранта. В ответ Даниил показал ей широкий светло-розовый язык.

Соседи Лиды по шестой комнате, как это устроено в любом дружном коллективчике, иной раз подшучивали друг над другом, прибегая для этого к определенного рода поступкам, курьезным ситуациям, а то и изменяя внешний вид. София, высокая и статная девица, не упускала повода повеселиться за счет товарищей. Больше всего ее внимания доставалось Дане с его нескладной внешностью. Лиде нравилось, как молодой человек реагировал на подколы: без капли досады, с юмором, иногда отвечая колкостью в ответ, а иногда просто молча обаятельно улыбаясь или забавно гримасничая.

Язык убрался на место, выступление Даниила на этом окончилась. Острячка продолжала:

– Я сижу за компом и вношу сведения о поступающих в базу. Приходит дама, немного так за сорок…

Иллюстрируя эту историю, Александр занялся наглядной демонстрацией – на этот раз ему была отведена пантомима: вытянулся на носочках, имитируя каблуки и превратив свои сто семьдесят два в сто восемьдесят; согнул руки в локтях под прямым углом, выпятив вперед тыльные стороны запястий; проплыл к ближайшему креслу и удобно уселся в него, закинув ногу за ногу и продолжая держать руки подобно тираннозавру. Девушка говорила, а он открывал рот, качая в такт головой.

– …и говорит: «Я работник администрации района. Проконсультируйте меня по вопросу поступления!» – «Вы насчет целевого приема?» – уточняю я. (Они же могут направлять нам своих протеже на платное за бюджетные деньги.) «Нет, у меня сын!» – отвечает дама гордо. «Хорошо, что вы предупредили, что работаете в администрации! Будь вы продавщицей, мы бы вас тогда прогнали!..»

– Прикалываетесь! – усомнился широкоплечий, короткостриженый и суровый, но доверчивый Михаил.

Александр вышел из образа и повернулся в сторону наивного аспиранта:

– Это шутка, Миш! Ну конечно, Софка сказала вежливо, что мы всех консультируем, помогаем заполнить электронные бланки, собрать документы, принять решение…

независимо от статуса родителей – был бы ЕГЭ хорошо сдан!

– Да ну вас, арлекины-шутники из будущего!..

Круглолицая София первая засмеялась, отчего ее непривычно густые светло-русые, почти серые, волосы, обычно идеально прямые, пошли волнами.

– Это кино такое?! Я бы сходила! И на сиквел: «Арлекины-шутники из будущего II: Месть кислых»!

Все аспиранты ржали, будто кони или люди.

– Ну вас!.. – махнул рукой Михаил, сам смущенно посмеиваясь.

– Погодите! А мальчика-то взяли?! – притушила веселье Лида. И, поняв свою ошибку, поправилась: – То есть документы приняли?

Ей ответил Даня, поглаживая большой ладонью вихры волос у себя на голове: