От дальнейших размышлений меня отвлёк едва уловимый звук шагов. Инстинктивно я съёжилась, в надежде, что меня не заметят.

– Вот ты где, – донёсся знакомый голос сбоку от меня. – Я уж было решил, что ты сбежала.

Облегчённо выдохнув, я повернулась к Марону:

– Ну куда я сбегу после вчерашнего? – я хитро прищурила глаза. – Ты так впечатлил меня, что теперь я не в состоянии покинуть это место.

Парень решил мне подыграть:

– Не думал, что тебя могут зацепить издевательства, – произнёс он игриво. – Но так и быть, чтобы ты осталась здесь надолго, проведу ещё пару уроков.

– Да, тогда я чисто физически не смогу сбежать отсюда. Это то, о чём я мечтала.

С тёплой улыбкой Марон протянул мне руку и помог встать. Этот парень непроизвольно вызывал у меня положительные эмоции. Кажется, когда я покину Чертог, одного человека мне точно будет не хватать, сколько бы боли он мне ни причинил.

Очередной вечер в библиотеке. Я сбилась со счёта где-то на восемьдесят шестом или восемьдесят седьмом дне и перестала считать. Собственно, в библиотеке я проводила практически каждый свой вечер.

Сегодня мы изучаем дутрийский – вымерший несколько сотен лет назад язык. После затяжной войны Дутра оказалась разорена и погасла буквально за пару десятилетий. Некоторые жители этой небольшой страны мигрировали в ближайшие государства, выжившие во время кризиса оказались порабощены страной, захватившей территорию Дутры. Государственный язык ещё не раз сменялся с тех пор, и дутрийский вышел из обихода.

Зачем я учила вымерший язык? Ангелы смерти использовали его как общеразговорный в Чертоге. Так как все ангелы – выходцы из разных стран, решено было обучать новичков языку, преимуществ в знании которого не будет ни у кого. К тому же он удобен и на работе – всегда можно перейти на дутрийский, и окружающие не поймут ни слова. За века существования этого языка в Чертоге он сильно видоизменился и даже приобрёл своё неповторимое звучание. У Марона, например, прослеживается лёгкий дутрийский акцент, когда он говорил на улакрийском.

Занятие по дутрийскому вёл Марон, как и большую часть других, так что в его компании я проводила почти весь день. Однако некоторые дисциплины, например, другие иностранные языки, вели те ангелы, которые являлись носителями этих языков.

– Миларасс, ты опять в облаках.

Кажется, это его любимая фраза. Он-то как ни в чём не бывало книгу читал, а я пыталась дышать ровнее, чтобы сломанное ребро не мешало.

– Я вот думаю, – начала на улакрийском, но, поймав строгий взгляд наставника, перешла на дутрийский. – Если за три месяца мне… – слова подбирались пока трудновато, – удалось… освоить новый язык… – под насмешливым взглядом исправилась: – Почти удалось… На скольких языках говоришь ты?

– На пяти, как и большинство ангелов, – невозмутимо ответил Марон.

– И за какое время ты их выучил?

– Свободно говорить на дутрийском я начал года через два, остальное время ушло на освоение ещё трёх языков, – сказал он уже на улакрийском, чтобы мне было проще его понимать. – Думаю, на сегодня достаточно. Через двадцать минут в тренировочном зале.

С этими словами он захлопнул книгу и собрался покинуть библиотеку. Я сложила вещи в сумку и пошла вслед за ним.

– Два года? Мне тоже столько времени придётся изучать дутрийский?

Он открыл передо мной дверь, и мы вышли в длинный коридор, залитый оранжевым вечерним светом. Узкий проход окружали зелёные и синие растения в горшках. При таком освещении они, правда, все выглядели зелёными.

– Нет, у тебя феноменальная память. Месяца через три будешь знать его в совершенстве.

Насчёт этого он прав. У меня и раньше не было проблем с запоминанием информации, а теперь я ежедневно тренировала свою память и на гуманитарных занятиях, и на отдельной дисциплине – эйдетизме. У всех ангелов должна быть фотографическая память, и здесь её могут успешно развить. Я не стала отказываться от возможности.

До полуночи оставалось около четырёх часов, и всё это время мы с Мароном провели в зале. Два часа потратили на кардио и силовую тренировку. Превозмогая боль от ушибов, я выкладывалась на все сто. Иногда даже удавалось забыть о сломанном ребре. Это моя первая серьёзная травма, и получила я её во время рукопашного боя. Непростительная ошибка – отвлечься на пролетевшую прямо над ухом дикую птицу. Марон не успел замедлить удар, и я узнала, какой силой на самом деле обладает этот парень. Но то, что случилось утром, не должно влиять на вечерние занятия. Извинения, кстати, были скудными, но искренними.

Оставшиеся часы отвели на отработку упражнений по чёрной магии.

– Не забывай о движениях. Мысленно держи в голове не только образ огня, но и то, как ты двигаешься, – в очередной раз напоминал Марон, поправляя мою стойку. – Доведёшь до автоматизма ноги, и руки сами подскажут, что делать.

Не сказать, что я уловила его мысль, но постаралась двигаться мягче.

– Отлично. А теперь то же самое, но в два раза быстрее.

– Как можно двигаться плавно и быстро одновременно? – возмутилась я.

– Ну я же как-то двигаюсь, – заметил он.

С этим я не могла не согласиться. Когда Марон колдует, это больше похоже на танец с огнём, чем на создание заклинания.

Я начала колдовать быстрее. Пластика почти сразу куда-то уплыла, и сгусток пламени погас в моих пальцах, не успев стать оружием. Ангел смерти тяжело вздохнул, и я, не сдержавшись, повторила за ним. Я вообще многое за ним стала неосознанно повторять.

– Ещё раз, – сказал он устало.

После тренировки я побежала в дом переодеться. Намечался праздник. Насколько я поняла, определённого повода нет, просто иногда Риада позволяла ангелам отдохнуть. Меня, как временную гостью и талантливую ученицу, тоже пригласили, чему я, несомненно, была рада. Мне давно был необходим отдых, к тому же я хотела увидеть всех ангелов смерти – за три месяца я не увидела ни одного нового лица.

Риада любезно одолжила своё платье. По правде говоря, лучше бы я пошла в спортивном костюме, чем лишний раз общалась с ней. Но она сама подошла ко мне за обедом со словами:

– Миларасс, дорогая, скажи, что у тебя есть вечернее платье.

Я поперхнулась и от её настойчивости, сквозившей в каждом звуке, и от слов, которые ожидала услышать от кого угодно, но не от Смерти.

– Платье? – тупо переспросила я.

– Да, платье, – сказала она, усаживаясь рядом. Её глаза засверкали лёгким безумством. – Шёлковое, лавандового цвета, на тонких бретелях, с подолом до самого пола.

– Эм… Нет, у меня нет такого платья, Риада.

Она ни капельки не расстроилась. Задумчиво отвернулась, глядя в никуда, с минуту просидела не шевелясь. Я с опасением ждала её следующих слов.

– Будет у тебя такое платье.

Я не успела ничего сказать, она уже встала из-за стола и направилась к выходу.

И вот на моей кровати лежало в точности такое платье, как она описала. Не знаю, где она его раздобыла, да и не столь важно это было. Создателю такой красоты можно кланяться в ноги, вкупе с аккуратными босоножками на высоком каблуке получится потрясающий наряд.

Я открыла дверцу шкафа, на внутренней стороне которой висело большое зеркало, и оглядела себя. Под глазами небольшие синяки из-за постоянного недосыпа. Волосы, неизменно стянутые в короткий хвост, приобрели заломы, с которыми у меня не было времени разбираться. Холодные голубые глаза отдавали лихорадочным блеском, похожим на тот, что прослеживается у Смерти. Зато платье сидело великолепно. Недели ежедневных тренировок дали о себе знать: я не только немного похудела, но и подкачалась. Сейчас я походила на подиумную модель, разве что роста немного не хватало. Не сказать, что я мечтала о такой фигуре, моё тело всегда меня устраивало, но и этот вариант мне понравился.

Оставалось только привести в порядок лицо и волосы. Лёгкий макияж привнёс свежесть в мой образ, я решила немного подвести глаза чёрным карандашом, чтобы они стали выразительнее. А вот с волосами беда: у меня не было ни фена, ни утюжка. Всё, что я могла сделать – это намочить их и подождать пока высохнут. Хотя…