Литмир - Электронная Библиотека

С тех пор прошёл уже почти год, так что я уже давно это забыла. Неприятно конечно, но не смертельно. А сейчас я занималась тем, что пыталась запихнуть в свой рюкзак свою любимую толстовку, глубоко синего цвета (моего любимого между прочим), с боем отвоёванную на распродаже в магазине на соседней улице.

— Чёрт — в очередной раз попыхтела я, чёрные волосы, длиной до поясницы, выбились из косы и постоянно лезли в глаза, приходилось их постоянно сдувать, из-за чего я стала еще больше похожа на разъярённого ёжика — да что же с тобой делать, суйся ты уже туда! — в сердцах воскликнула я.

— Ты туда только нашего Сёмку не запихала, и так пол хаты уже в твоём рюкзаке, ты вообще в курсе, что он не безразмерный, как твоя кофточка — О!А вот и братец подоспел! Стоит теперь, оперевшись плечом на дверной косяк и смотрит на мои мучения с ехидной ухмылочкой. Гад такой.

Вообще я Сашку своего очень люблю. Ростом выше меня на целую голову, широкоплечий, атлетичного телосложения, темноволосый, как и я, с короткой модной стрижкой. Глаза, как у нашей мамы — тёмно-карие, словно расплавленная карамель, у меня же не известно в кого — гетерохромия случилась- один глаз, как у брата, а второй нежного голубого цвета. Короче брат у меня тот еще красавец-мужчина, девчонки постоянно за ним бегают, ну и естественно, если очередная назойливая дама сердца ему надоест, то появлялась я — типо его нежно и глубоко любимая девушка.

Мы с ним всегда не разлей вода были (брат старше меня всего на два года), родители нарадоваться не могли, глядя на нас. Ну и получали мы за наши проделки тоже поровну. А косячили мы в детстве предостаточно, даже удивляюсь, как наши родители терпели две наши несносные морды, которые зачастую совершенно не раскаивались в содеянном, так как в нашем детском мировоззрении — восстанавливали справедливость! Да-да, знаю, как это бредово звучит, но мы считали, что это так. Вот, например, была у нас в детстве соседка на даче. Тощая, как гладильная доска, с жидкими волосенками, вечно стянутыми в пучок на макушке. Нам тогда было 10 и 12 лет. Она ужасно не любила детей и всячески пыталась их обидеть. Все взрослые об этом знали и пытались, как-то это исправить. Ходили сначала мирно поговорить и пытались достучаться до старушки по-хорошему, но когда раз двадцать были посланы в далёкое-далёко на истинно-русско-матерном… стали ходить с руганью и угрозами, но старушку это мало волновало.

У наших друзей, Лешки и Матвея, с соседней улицы нашего дачного кооператива, она отобрала рогатки, из который они стреляли по пустым бутылкам у нас на участке, и сопровождала она это действо своим отборным матом. А у Лики отобрала новый велосипед со словами: «Хватит так громко звенеть своим е*ным звонком, у меня уже все герани завяли от твоего бл*дского звона!». Вот после того случая, когда мы больше часа пытались успокоить нашу подругу, решили, что пора мстить!

Нашли на чердаке дома какие-то древние белые сорочки, фиг знает, сколько им лет, наверно их носили еще наши пра-пра-пра-предки, но как это всегда бывает, вещь вроде нафиг не нужна, но «вдруг пригодится» чаще побеждает над нашим здравым смыслом. Видимо так было и с нашими всеми предками. Ну, так вот, мы напялили эти жуткие сорочки, которые еще волочились по полу, пришлось помогать себе прищепками для белья, лица намазали белыми мелками и пошли превращать свой план в реальность.

Тихонько выползли из дома, пока родители спали, просочились через сломанную доску в заборе на соседний участок и с помощью друг друга забрались в приоткрытое от летней жары окно. Дошли до кровати, в которой мирно пускала слюни на подушку грымза дачного кооператива. Я потыкала пальцем по её лицу и когда она открыла свои глаза, то мы предстали при ней во всей своей красе. Как она тогда орала, воспоминания прям как бальзам на душу. Сказали, что мы типо призраки детей, которых она обижала и пришли ей отомстить. Долго бегали за ней по всему дому, но на улице догнать не смогли, ха-ха-ха. Влетело нам конечно по первое число, больше от мамы, мол воспитанные дети так себя вести не могут. Папа ей поддакивал, но когда она отвернулась, то подмигнул и улыбнулся. Видимо не только нас эта грымза достала.

— Вообще-то Сёмушка святой, за то, что прощает тебе твои второсортные шуточки в его адрес. Правда, Сёмушка? — я погладила своего любимого чёрного котика по гладкой шёрстке, потом подняла надменно-укоряющий взгляд на своего братца, Сёма повторил за мной.

— Да — да, я понял, этот шерстяной всегда тебе будет дороже чем я! — наигранно и слезливо воскликнул этот тип. — А я тебе верил! Думал, что у нас нерушимые родственные узы, а ты, ты…Я даже говорить об этот не могу…Это так оскорбительно для меня, всё, я решил, уйду из дома, чтобы освободить свою кровать твоему шерстяному комку, на которого ты меня променяла! Пусть он там лижет своё хозяйство… — активно жестикулируя выговаривал мне этот клоун.

— Нам твоя кровать без надобности, не думаю, что она сверкает чистотой после твоих фантазий, а может и нет, о вылизывании хозяйства. Это ниже Сёмочкиного достоинства! — покачала я головой и с осуждением посмотрела на братца. Он в этот момент тоже смотрел на меня не мигая, а потом заржал, точно конь степной. Долго я не выдержала и повалилась вместе с рюкзаком, который до сих пор держала в руках, на пол и смеялась до слёз. Сёма наверно закатил глаза и осуждающе покачал головой, глядя на нас.

— Так, ладно — первый успокоился на удивление штатный драматург-юморист — нам и правда пора уже выдвигаться, ребята нас уже наверно прям на даче ждут, а ты всё никак свои пожитки собрать не можешь, будто на пол года в тайгу едешь, а не на три дня на дачу. Короче, я буду ждать тебя внизу, и мой тебе совет, лучше возьми с собой резиновые сапоги, а не летние платья. В сельской местности они реально полезнее будут, не придётся по коровьим лепёшкам гарцевать в твоих «боже-какие-они-милые» босоножках. — И пока я не успела запустить в него этими самыми босоножками, резво выскочил из комнаты, а потом хлопнула входная дверь.

— И вот что нам с ним делать? — Вздохнув, спросила у своего любимца. — Может его как и тебя, кастрировать? Эх…не, племянников еще хочется. Хотя…дождусь ли я их от такого гуляки. Ладно — махнула рукой — потом что-нибудь придумаю.

Устало поднялась, посмотрела на свой багаж и решила не мудрить и послушать брата. Выкинула свои платья, всё равно там красоваться не перед кем, засунула на освободившееся место сапоги, толстовку (случилось чудо), спички, бутылку воды и пару упаковок аспирина и анальгина, застегнула свой рюкзачок. Брат прав, это барахло занимало слишком много места, а вот вещи первой необходимости всегда могут пригодиться, мало ли что.

Погладила на прощанье своего любимца, забежав на кухню чмокнула в щёчку сначала маму, хозяйничающую у плиты, потом папу, стащила с тарелки оладушек и, помахав рукой, выбежала из квартиры. Родители ничего не сказали на прощанье, только мама со слезами на глазах махнула рукой и что-то прошептала себе под нос. По ступенькам не спускалась, а точно летела, летела навстречу свободе. Наконец-то я отдохну, последние экзамены выдались тяжёлыми и мне срочно требовались: шашлычок, винцо и мои родные ребятки-шутники, так сказать для поддержания своего юморного тонуса.

Глава 2

Выскочив на улицу, увидела, что Сашка уже во всю заигрывает с нашей новой соседкой Наташей. Она заехала в соседний подъезд буквально пару дней назад, заметила, когда они таскали вещи. Стоит этот «казанова» доморощенный, за ручку взял, да на ушко шепчет очередные розовые сопли, судя по покрасневшим щёчкам Наташеньки.

Я закатила глаза и подумала: «Я сегодня вообще попаду на отдых?». А то на пути между мной и шашлычком вечно встают то рюкзаки с платьями, то всякие Наташки. Прямо нервов на них не напасешься. Решительно подошла к парочке, оттеснила влюбленную дурочку и, прямо посмотрев в глаза брата, медленно произнесла:

— Я хочу… — драматическая пауза, боковым зрением вижу, как соседка нахмурилась и прожигает меня взглядом — ЖРАТЬ! — закончила торжественно. — Бери ноги в руки и погнали уже, по приезду им всем ручки полижешь. Ну, можешь и не только ручки…

2
{"b":"830041","o":1}