Эвихон
Чёрные мостки на двух столбиках нависали над зеркальной гладью реки Тромъегáн29. На прогретых солнцем дощечках лежал на животе мальчуган, Егорка Плещеев. Худенький взъерошенный воробышек. Пошевеливались под лёгким ветерком льняные выгоревшие, всклоченные волосики на головёнке-тыковке. Вёрткий непоседа притих, призадумался, размечтался. Удерживал в ладошках на воде, но не отпускал в плавание деревянную двухмачтовую бригантину30, нарядный, как ёлочка, кораблик, в тоненьких гирляндах ниточек стоячего и бегучего такелажа31. Жаль было расставаться с такой замечательной игрушкой. Боялся мальчишка, вдруг судёнышко утащит на дно страшный Водомут32, кто притаился в глубине речной и зелёной бородой воду закручивает?! Тёжный охотник Арсений Тропинин сказывал: у хантов в реках живут свои древние, былинные чудища: Ас-ики, Лух, Витхон33. Множество духов речных в таёжной округе поселилось с незапамятных времён. Егорка всех упомнить не смог.
Завороты воды на реке, по мальчишечьему разумению, устраивал именно злобный Водомут, с противными бородавками – зелёными жабами, приросшими к носу, с длиннющей бородой-мочалом из колючих коричневых водорослей. Как же могло быть иначе в фантазиях ребёнка неполных семи лет, с фамилией Плещеев, за худобу от дворовых пацанов получившего прозвище Кощейка. Отец воспитал сына на русских сказках и фильмах о Кощее Бессмертном, Марье-искуснице, Василисе Прекрасной.
Мальчуган путался в сказаниях местных народов. Чем пожилой и мудрый Дедарс был очень недоволен, терпеливо поучал: ежели живёшь на древнейшей земле хантов, имей уважение, почтение к мифологии и культуре малых народов России. И к местным ду́хам, само собой.
Кораблик был искусно вырезан из смолистой сосны мастеровым дядькой Егорки, братом отца – Арсением Тропининым, по прозвищу Дедарс, даденном самим племянником.
Старший Плещеев и Тропинин были братьями по матери. Отцы у них были разными. О своём родителе Арсений старался в советские времена не поминать. Лихой был человек, из бывших, «белых офицеров». Скрывался отшельником по дальним заимкам, оврагам, буеракам и болотам до хрущёвских времён, занимался охотой, сбором грибов и ягод, скрытно приторговывал дарами тайги на рынках ближних деревень и городков. По доносу местных партийцев был пойман чекистами и погиб на урановых рудниках в колымском крае.
Малолетний Егорка не понимал различия между «белыми» и «красными». Как раз «белые», по его детскому разумению, выглядели господами в чистых военных мундирах с погонами с «блескучими вензелями» и были благородными, воспитанными. «Красные» представлялись кровожадными индейцами, сдирающими скальпы с живых людей. В некотором историческом смысле это было недалеко от истины. Егорка зачитывался книжками Фенимора Купера про индейцев и Следопыта. Отсюда подобные сравнения с «красными». Отец и его старший брат советовали мальчугану помалкивать на темы трагической истории их семьи.
С тех самых пор Егорка уважительно величал дядьку – охотника «дедой», чаще сокращал до «деда Арс», говоря слитно «Дедарс». Огромному, как медведь, с виду неповоротливому, могучему, будто старый вяз, родственнику, с густой седой шевелюрой и бородой, как у Деда Мороза, прозвище нравилось. Дедарс так Дедарс. Схожее по звучанию с неким мистическим именем греческого героя, прозвище пришлось таёжнику по душе. У начитанного, культурного Арсения Тропинина в советские времена пантеон богов был обширен и разнообразен. Он сам порой путался, к кому обращаться в той или иной жизненной ситуации. В список доверенных лиц «тайного антисоветчика» категорически не входили и не вписывались лишь вожди мирового «пролетарьята».
Бороздки на бортах игрушечного кораблика, прорезанные стамеской с тонким жалом, красиво обозначали дощатую обшивку и дополняли сосновую структуру прожилочек и древесных сучков. Липовыми реечками была аккуратно выложена палуба. Из квадратных дырок, по две на каждый борт, торчали стволы четырёх пушек, наскоро, к приезду «племяшки» выпиленных из деревянных катушек от швейных ниток, окрашенных под «бронзу». Носовая часть судна под бушпритом34 была украшена фигуркой морской феи, скорее похожей на безобразную косматую старуху. Это расстраивало и портило ребёнку загадочный и романтичный вид его кораблика – покорителя рек, морей и океанов.
Егорка остался в восторге от подарка и не собирался с ним расставаться. Мальчуган задумал в сентябре отвезти, поставить бригантину, на зависть будущим школьным друзьям, в жилой комнатке на подоконнике в новом интернате, куда детей, на полгода, а то и на целый год спроваживали родители – нефтяники, буровики и промысловики. Можно было бы ещё придумать для новых друзей легенду, мол, кораблик – макет легендарного брига35 «Меркурий», отважная команда которого потопила турецкие фрегаты и вышла победителем в неравной битве. О чём однажды поведал Егорке удивительный рассказчик, таёжный охотник Дедарс. Смотритель краеведческого музея посёлка Русскинская, по совместительству, Арсений Тропинин порадовался: его скромную поделку оценили по достоинству. Охотник посоветовал племяннику всё ж отпустить кораблик на волю. Судно только тогда становится кораблём, когда отправляется в кругосветное плавание. Пусть даже путешествие начинается с речки Тромъёган в Сибири.
Паруса судёнышка были нарезаны из газеты. На большом клочке косого паруса грот-мачты значилось гордое: «Правда». Прямой парус на фок-мачте нёс печатное название «Труд».
Советские времена бесславно заканчивались. Дядя Егорки, подростком отсидевший «за вредительство» в сталинских лагерях за сбор в голодную осень на колхозном поле мёрзлой картошки, об этом догадывался. Он снарядил кораблик газетными парусами неспроста, с умыслом, в вечных поисках на российской земле правды, истины и справедливости.
Долго вглядывался зачарованный Егорка в тёмно-зелёное, завораживающее зеркало реки, где отражались весёлые кучеряшки сизых облачков. Потом всё же нехотя отпустил бригантину на свободу. Судёнышко, если смотреть в отражение, воспарило, уплыло, поднялось к самым небесам. Егорка затаил дыхание и вдруг, казалось, впервые, услышал величественное многозвучие природы: шумливое волнение лиственных дерев – ив, осинок, берёз; тихий, нежный шелест ветвей дикой малины; шуршание осоки; сварливое журчание, перешептывание вод древней реки.
Лёгкий ветерок хулиганил, забавлялся с газетными парусами, шутливо подёргивал бумажные края. Кораблик быстро уносило к середине неширокой в этом месте реки. Мальчуган с грустью посмотрел вослед паруснику, размечтался: быть может, его посланец попадет сначала в широченную Обь, затем окажется за Северным полярным кругом в Ледовитом океане. Если не раздавят льды, судёнышко подхватит… быстрое, тёплое течение Гольфстрим и унесёт в далёкую даль за самый экватор…
Размечтался дошкольник, совершенно перепутав все знания географии, чему учил отец. Душа мальчишки устремилась в… неведомую Австралию, к аборигенам, кенгуру и… бумерангам.
Егорка вздрогнул, замер от ужаса. На его замечательный кораблик упала с неба… огненная комета.
В испуге мальчуган вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам, не понимая, откуда прилетел уничтожающий огонь. Глянул в небо, перемешанное, в молочный кисель, в разодранных клочьях кучевых облаков. Не сразу сообразил: это была горящая стрела, выпущенная из старинного оружия – лука.
На кораблике мгновенно вспыхнули, сгорели бумажные паруса. Опалились, распались в тлен ниточки такелажа. Занялись пламенем тонкие мачты. Через минутку вся бригантина обратилась в крохотный, полыхающий костёр на чёрном стекле воды мирного Тромъёгана.
