- Значит, теперь свободна? – закусываю губу, когда Кэд ложится головой на мои колени, запускаю руку в его волосы, перебирая пряди и отвечаю чуть улыбаясь:

- Как вольная птичка колибри – поворачивает голову, прижимаясь губами к животу, на выдохе произносит:

- Ага, только вся переломана, нахер – без смеха воспринимаем эту правду.

Глажу ладонями его лицо и закрываю глаза, вбирая в себя прикосновение его рук, к своему телу. Прижимает близко, слышу, как носом втягивает запах.

Так и сидим. Руки гладят по спине, носом протягивается по моему животу. Жесткие волосы скользят по ногам, и я наслаждаюсь этим. Странной близостью.

- Кать, если станет страшно. Звони, я приеду, хорошо – обхватываю его скулы, разворачивая и заглядывая в невозможно синие.

- Я знаю – просто знаю и все.

Уверена, сама не понимаю как, но не сомневаюсь. Каким-то глубоким, внутренним осознанием. После всего случившегося, такой контраст. Разные полюса. Резкие слова и поступки сметаются под общей картиной. Он заботился обо мне, единственный. Ему одному было не все равно, что со мной происходит. Это не возможно, потому что в тот момент, мне самой было плевать на себя. Сдалась и подчинилась.

Пропала в чужой стране, в полной власти, абсолютно незнакомого человека.

В воздухе зависает момент. Мы прощаемся..

Прощаемся…

В нашей обычной манере, на тактильном уровне. Только прикосновения, дыхание и дикий сбивающийся ритм сердца. По-другому не умеем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Еще три дня и у каждого своя жизнь. Я не злюсь. Отпускаю его. Сомневаюсь в этом, но так надо. Иначе не получится быть свободной. Только тело сейчас чувствует и сопротивляется. Но это пройдет. Надо увеличить дистанцию и мы потеряемся. Останемся в прошлом. Воспоминанием. Безумным. Больным. Односторонним.

Толька глупая девочка внутри надеется. Ловит как раньше, каждую секунду рядом и забирает глубоко внутрь.

Мы прощаемся…

Ответов нет. Вопросов тоже. Все во взглядах. В сопряжении каждого касания. Случайного. Как будто оторваться не можем. Каждый раз, сталкиваясь, цепляемся глазами, не отрываясь. Замираем и боремся с силой притяжения. Воздух между нами сгущается и начинает трещать. Физически. Осязаемо.

Замечаю, как отдергивает руки, сжимает. Удерживаясь. Я делаю так же. Поэтому понимаю.

Ощущение, как будто идешь по высоковольтной линии без защиты и пробивает с той же мощью. Током несется по венам, заряжая.

Но не приближаемся. Остаемся на расстоянии, которое позволяет не сорваться, и не запутать еще больше то, что итак с трудом разгребаешь.

Прощаемся..

Оба воспринимаем и рвем, внутренне, эти потоки, которые связывали. Закрываем главу в своей жизни. Я безумной любви. Для Кэда, не знаю кем была. Случайной девочкой, случайной проблемой. Почему вторгся, зачем помогает. Не знаю.

Вину чувствует. Да не за что, цепочка случайностей. Никто не виноват. Сама предлагала. Брала не меньше. Так что квиты. Каждому свое. Ему разнообразие. Мне то, что никогда не сложится.

- Кать, я тебе рыжую косточку привез, иди потрепай ее.

Спускаюсь вниз, в холе вижу Марину. С радостным визгом бросаюсь навстречу. Три года не виделись. Скучала за ней. Звонки и встречи закончились, с моим отлетом в штаты.

- О, боже, ты шикарна – шепчу ей.

В темно зеленом комбинезоне, с шелковым пламенем на голове. Оборачиваюсь на Кэда, в который раз поражаясь, насколько они разные, во всем. Начиная от внешности и заканчивая характером. Хотя и родные. Семейство Вольновых и стандарты, вещи не совместимые. Он в своей мрачной темноте, с синими, как небо глазами, она ярко-рыжая в веснушках и изумрудами вокруг темных зрачков. Как могло так получится, необъяснимо.

- Привет, Катюнечка, такая куколка – Кэд хмыкает за спиной

- Ага, проблемная барби, с кудряхами – улыбаюсь этой горькой шутке, так голос его звучит, и смотрит так же. Печально, с грустью.

Прощаемся..

- Так братец, чеши отсюда, девочки будут разговаривать – Марина дерзко разворачивается, подхватывая Кэда и толкая к выходу. Не подчиняется, выдавая очередную порцию своих пунктов.

- Пункт первый: меня не обсуждать – киваем да и переглядываемся, размечтался.

- Пункт второй: не напиваться – снова Да, но как получится.

- И тебе, лично – склоняется и шепчет – не бей ничего и не рви, договорились.

Провожаем глазами, удаляющегося, плохого мальчика из приличной семьи. Большого и со вздохом, моим конечно, очень сексуального. Ну прет из него эта энергетика, не могу в себе запретить эти фантазии. Тесно переплетаемся. Утешаюсь тем, что потом будет легче. Когда не рядом. Не в одном доме.

Располагаемся на улице, довольно растянувшись на шезлонгах, с коктейлями в руках. Алкогольными. Пункт второй нарушен. Пробегаемся информацией по общим знакомым. Пока не касаясь личных тем. А конкретно вопроса, что я здесь делаю. Но он висит в глазах Марины. Я бы даже сказала, светится. Смеюсь, делая глоток ледяного мохито, Маринин рецепт, фирменный. Очень ням- ням.

- Давай уже, пытай – вижу, как она облегченно выдыхает и спрашивает

- Вы с Кэдом вместе?

- Нет – новый зажигается, но перебиваю отвечая сама – У меня ..ну .. ай ладно..

Ошарашиваю подругу всеми своими «приключениями», без деталей, в общей картине, нарочно не упоминая, что моя зависимость дело рук Архана. Вру в наглую, что сама покупала таблетки, чтобы не заморачиваться по жизни. Просто вычеркнула, не хочу нести его в то, что я собираюсь строить. Марина сидит, молча переваривая мой месседж. Потом берет за руку, поглаживая

- Кать, как ты пережила? Он же пользовался этим.

- Под кайфом – закрываю тему, вставляя постиронию – Марин, ты только Вольнова не посвящай, во все подробности, не надо.

- Почему? Он же не просто так ввязался.

- Цель была, но поменялась в процессе – на какую мне не известно, скорее всего, надоело морочиться, поэтому и отпускает. Но вообще, молодец, поступил как мужик, не бросил девушку в беде.

С умыслом, но вовремя остановился. Да Серова, кажется, стокгольмский синдром накрыл тебя с головой. Но маньяк офигенный. Хоть и скотина редкостная.

- Узнаю брата, люблю его, хотя ведет он себя, мягко говоря .. эм.. блин, мягко не получится. Зараза та еще, все детство мне испортил, шуточками своими придурошными – это знакомо, у меня в спальне висит футболка на стене. Со шприцом. Перечеркнутым. Тонкий намек. Но сейчас, уже не бесит. С собой заберу. Им пахнет.

- Марина, как погиб ваш брат? Кэд молчит, но так всегда, спрашивать бесполезно - поднимаю эту тему, потому что прочно зависла во мне, с момента запоминающейся прогулки, которая сняла с ручника весь мой жизненный цикл.

- Передозиовка – видит мои округлившиеся в немой тревоге глаза – Давно, почти шесть лет прошло. Макс старше Кэда на год. Был…Сначала, не разлей вода, всегда вместе. А потом заветрелось. Кэду больше всех доставалось, он его откуда только не вытаскивал. В тот вечер когда Макс ..ну.. они поссорились, сильно, из-за наркотиков – замолкает, потом начинает снова, запинаясь редкими вздохами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Кэд выскочил и унесся на машине. Макс следом, хотя только что с реабилитации вернулся…. А потом… Вообщем Максим звонил, он не услышал, когда увидел пропущенный, поехал. Он умер у него в машине, сто метров до больницы не доехали – она говорит, я слушаю, периодически прикрывая глаза от этих фактов. Жутких и таких реальных.

- Марин, мне жаль. Боже, это очень страшно – сочувствие искреннее, всеми фибрами его проживаю вместе с ней. С ним. Как будто проношусь, по мгновениям, застывая в каждом кадре.

- Мама кричала на Кэда в больнице, что это он виноват. Там все на эмоциях, не контролировали. Кэд снова за руль. Через час его на скорой привезли в реанимацию, авария дикая. У него шрам остался на груди. Жутко было, до сих пор не проходит, когда вспоминаю.