Молчит застывая. А я сука жму ее изо всех сил, и соображаю, что веду себя далеко не нежно. Только блять как после этого сдерживаться, когда внутри все воет диким зверем от этой информации. Все сходится по реакции тела. Я ей знаком, поэтому не дергется, знает что больно не сделаю. Но кто это? Как? Когда? Все вопросы вертятся в голове, теперь еще больше. Не раскладываются, больными вспышками зажигаются.

Пока едем домой. Постоянно спрашиваю. Молчит, отвернувшись. Сука что за бред скажи и все. Я же тебя охраняю, как пес. Как коршун кружу. Просто блядь скажи и разберемся. Это больше не твоя проблема, моя. Все решу. Нежели не понимает. Зачем расспрашиваю.

- Кать, говори – дергаю за плечи, едва заходим в дом – Говори!! – начинаю закипать и повышать голос.

- Отстань, надоело уже повторять. Я ТЕБЯ НЕ ХОЧУ!! – мечется, пытаясь умотать в свою комнату. Как в догонялки играем. Блокирую выходы, загоняя к дивану.

- Пиздец текла, а потом раз и не хочу. Не ври, я же все понял, это не скрыть. Расскажи, я выслушаю. КАКОЙ уебок это сделал? Полонский? М-м? – вскидывается, впиваясь в меня глазам и охерачивает ответом со всей силы. Раздалбливая на куски. Мясо в кашу. Кости в пыль. Все дробится и мешается.

- Это ты… Ты во всем виноват… Из-за тебя началось.

Меня разносит, ебашит на осколки, ору в бешенстве нависая над ней подавляя. Плевать на испуг, по другому не выходит.

- Что за ебаный беспредел, я тебя никогда не насиловал. Не было!! Не смей сука так говорить.

- Нет – опускает глаза, продолжая твердо - Но ты не спрашивал.. брал когда хотел, ломал.. подчинял и пользовался.

И это правда. Это гребаная правда. Все же так и есть. Не хочу знать, слышать осознавать и понимать. Стискиваю руками, опускаясь вместе на колени. Целую. Целую. Рассыпаюсь по лицу, губам, удерживая затылок за волосы и шепчу :

- Не ври пожалуйста .. не ври.. не так.

Катя не отвечает, терпит. От этого начинаю еще яростней кидаться на нее, хочу, чтобы ответила, дала те же эмоции. Впиваюсь в губы с напором, надо разбудить, доказать, что услышанное не правда. Только она как кукла. Не отталкивает. Позволяет. Меня дерет на лохмотья от этого.

Резко, грубо отпихиваю и ухожу. Куда идти. Мы заперты в этом аду. Вместе. Варимся в этом котле.

Иду не оборачиваюсь. Не могу. Не хочу видеть, иначе просто сдохну. Двигаюсь как лунатик. Только она как луна остается за спиной. Чем дальше отхожу, тем сильнее тянет. Как навстречу урагану. Иду, преодолевая притяжение. Просто иду. Прочь. От себя.

На бегу влетаю в тачку и вырываюсь за ворота. Подальше. Сбежать. Вырваться. Что ж так херово то? Что это? Не ложится. Не клеится. Убеждаю себя. Все же срастается. Я начал. Я заканчиваю. Помогу и пройдет. Зачем вся эта лирика. Ей не надо. Мне тем более.

Установки не включаются. Чат забит мыслями до отказа. И это не усваивается. Как снежный комок налипают в голове и распирают. Давят. Нагнетают по телу. Бьются и взрывают. Выкл не щелкается. Даже с места не двигается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сижу в тупом одурении на асфальте, прислонившись к капоту. Машины сигналят. Но реакции ноль. Потому что держу это ядерное буйство внутри себя. Не затихает, множится, растет, затекая глубже.

Это ты.. брал.. ломал…подчинял

Крутится в голове. По кругу. Мозг пашет как под хакерской атакой. Глючит и сбивается.

Это же я. Все во мне. Она погибла во мне. Я задушил в ней все чувства. Ее больше нет из-за меня. Не вывожу. Просто блять не могу. Я чудовище. Конченый монстр. Ублюдок. Сломал и уничтожил.

Торнадо пронесся, разметав все подчистую. Я сижу в самом эпицентре бури. Как в воронке. На остатках разнесенной в мелкие щепки жизни. Опустошенная и оглушенная взрывной волной. Закончилось. Стерлось.

Эффект своеобразный, как очищение. Перезагрузка. И все запускается, меняя разворот, и начинает вращаться с другой скоростью.

В этот момент я понимаю, что я живая, не из пластмассы. Хватит. Больше не могу подчиняться, не хочу.

Вырвалось это из меня словами. Высказала. Из глубины. Из той части нетронутой, из прежней я. Как будто на поверхность вытолкнула из под густой мути. Рывок и я глотаю воздух.

Мысленно рву все нити, за которые дергал Архан. Больше не сможет. Я живая. Себе принадлежу. Больше никому.

Накатывает какое-то безразличие к тому, что происходит вокруг. Апатия. Концентрируюсь в себе. Разбираюсь. Мне же не важно, все это. Фирма и то, что к ней прилагается. Это не стоит моей жизни.

Полонский попал в момент, когда я была растерянная, убитая поступком человека, которого любила с такой силой, насколько вообще возможно. Поэтому поддалась. Смирилась. Все было не важно. Так кровило внутри, истекало и захлебывалось. Чем бы закончилось? Страшно представить.

Кэд своим буйством влетел и переключил с беззвучного режима на всю громкость. Перекрутил, сломал и как парадокс, вернул на место. В ту же точку. В начало. Теперь с надеждой, что все еще можно исправить.

Когда целовал яростно, как дифибрилятором жарил. Поцелуй. Разряд. Поцелуй еще. Сердце остановилось, вздернулось и начало работать. Биться.

Поднимаюсь с колен. Другая. Закончилось.

Выдыхаю. Дышу.

Вольнов унесся на своем болиде, его нет всю ночь. Я не сплю и обдумываю. Спокойно.

Кэд возвращается утром, идет в душ. Ни слова. Уезжает так же в полном молчании. Двигается как на автопилоте. На меня даже не смотрит. Только по натужным резким рывкам, с которыми он перемещается, можно определить его состояние. Как напичкан взрывчатым веществом. Спичку брось и разнесет все в щепки.

Два дня проходят в полной изоляции. Мы не общаемся. Избегаем друг друга. Если сталкиваемся, а в ограниченном пространстве это неизбежно, дергаемся, отшатываясь.

Слышу, как приходит ночью, усаживается на край кровати и сидит. Долго, до рассвета, а под утро уходит, оставаясь в воздухе ароматом. Как сон. Странный, но сейчас необходимый. Силой своей делится, напитывает.

Это начинает напрягать. Хочется, двигаться дальше. Желание, укрыться под действием таблеток, не ушло. Слабее. Но больше не хочется прятать эмоции в голубую оболочку. Позволяю им захватывать и кружить внутри. Радуюсь этому. Они теперь расселились во мне. И это очень хорошо.

Кэд приезжает уже поздно вечером, в дом не заходит, усаживаясь на газон.

Набираю воздух полной грудью. Выпускаю и иду. Сажусь рядом.

- Поговорим? – поворачивается, усмехаясь не весело, и кивает.

- Хочешь уйти?

- Да -

- Справишься? – сосредоточенно смотрит в мои глаза, в ожидании ответа.

- С таблетками уже – берет мою руку, играя с пальцами, переплетая, потом прижимает к губам. Отрывается, побуждая сплетенными ладонями, гладить его щеку.

- А остальное?

- Эм.. верну акции отцу, пусть что хочет, то и делает – отвечаю, удивляясь этой страной беседе, нетипичной. Воспроизводим как заученный текст. Без эмоций, ровно. Только напряженные действия выдают истинную реакцию. Нажим пальцев. Задержка дыхания. На этом каждый заостряется. Как через стену разговариваем, по обе стороны которой, хаос.

- А сама?

- Сниму квартиру, определюсь немного, найду работу.

- Новая жизнь.

- Кажется.

- Если деньги нужны, я дам.

- Нет, сбережения есть, пока хватит.

- Побудь у меня, до конца недели, пока Марат не закончит.

- Хорошо – даю себе отсрочку, перед тем как нырнуть в самую гущу, семейного скандала. В том, что он будет, не сомневаюсь. Играть не по правилам, у нас не принято. А я собираюсь выкинуть в мусорку все, что так настойчиво в меня вкладывали.

Такая как есть, я не нужна. Архан давил, исправляя мои неугодные качества с помощью препаратов и насилия.

Сначала каждый протест гасился успокоительными. Со словами: Ты нервничаешь, расслабься. Потом сильнее. Он приносил, проверяя и пополняя запасы. Первый раз, когда он решил, углубить наше общение, год назад, я почти не помню, урывками. Не хочу вдаваться. Надо вычеркнуть. Оставить в смрадном облаке психотропов.