Оглядываясь на прошлое, на правление хана Тахира, нельзя не обратить внимание, что он не сумел найти общий язык со степной знатью и своим народом: по свидетельству Мирзы Хайдара Дуглата, казахские султаны и бии неоднократно покидали своего верховного предводителя и в ряде случаев кыргызы оставались более верными подданными Тахира, чем сами казахи. Что бы Тахир-хан ни делал, все давалось с трудом и все его начинания кончались неудачно. Он не обладал ни дипломатическими, ни военными талантами, о чем свидетельствуют его неоднократные военные поражения и дипломатические неудачи. Так, в начале своего ханствования Тахир под напором мангытов, с которыми он порвал прежние мирные отношения, откочевал с 200 тысяч своих подданных, пошедших за ним, из Восточного Дешт-и Кипчака в Моголистан; в начале зимы 1525–26 гг. он потерпел поражение от Шибани — да Келди-Мухаммада, правителя Ташкента, в районе современного г. Туркестана; несколько лет он угрожал войной моголам, но так ни разу и не вступил с ними в открытый бой (МИКХ, с. 214, 227–231; Бахр ал-асрар, т. 6, ч. 3, л. 218а-219б; Кляшторный, Султанов, 1992, с. 277–280).
Тиран по своей природе, Тахир стал виновником смерти своего брата Абу-л-Касима. Вот ход событий, приведший к этой трагедии. Сделавшись ханом — первым лицом страны, — Тахир дал волю своим природным склонностям и продолжал жить наугад. Результаты не преминули сказаться тут же. Еще зимой 1523–24 гг. его покинула часть казахов. К середине 1526 г. делаТахир-хана стали совсем худыми, а его жестокость и подозрительность усилились. „По этой причине, — пишет Мирза Хайдар Дуглат, — просвещенные сердца султанов отвратились от него; у него был брат по имени Абу-л-Касим-султан, народ считал, что жестокости Тахир-хана исходят от него. Сразу же рукой победоносной умертвили его. И затем весь этот народ разом отделился и покинул его“ (МИКХ, с. 230–231; Тарих-и Рашиди, В 648, л. 202а).
Покинутый (уже в который раз!) большинством своего народа, Тахир-хан с некоторым числом приближенных удалился к кыргызам. В 936/1529–1530 гг. Тахир опять стоял во главе небольшой части казахов.
Как передает автор „Тарих-и Рашиди“, в сентябре 1529 г. хан моголов Саид предпринял поход на Андижан, а своего старшего сына Абд ар-Рашид-султана оставил в Яркенде и поручил ему следить за действиями Тахир-хана, около которого собралось уже тысяч до двадцати казахов и который „бросался с ними из стороны в сторону“ (Вельяминов-Зернов, 1864, ч. 2, с. 219–220).
Самое значительное событие в истории Казахстана периода правления Тахир-хана — это переход в 1526 г. всего Семиречья во власть казахских владетелей (Бартольд, т. 2, ч. 1, с. 93–94; Кляшторный, Султанов, 1992, с. 279–280). Судя по источникам, Тахир-хан первым из казахских властителей вступил в войну с калмаками: по словам Васифи, автора „Бадаи ал-вакаи“ и современника Тахира, казахский хан построил у подножия одной горы „крепость Джатан“ для отражения войск калмаков. Замечательно, что в 944/1537–38 гг., когда хан моголов Абд ар-Рашид в союзе с Шибанидами выступил на войну против казахов, казахское войско укрепилось именно в крепости Джатан (МИКХ, с. 181–182). Точное местоположение укрепления Джатан неизвестно.
Судьба Тахир-хана трагична и в то же время поучительна: она подтверждает установленное в науке положение о том, что судьбу монарха кочевого (и некочевого) общества определяет не столько „законность“ его прав на престол, сколько его политика. В источниках мы находим немало примеров, указывающих на то, что прочность ханской власти зависела от того, насколько его текущая политика отвечала интересам представителей кочевой верхушки. В тех случаях, когда власть хана шла вразрез с устремлениями степной аристократии или сильно ущемляла ее права, вассалы покидали или свергали своего предводителя, безразлично — „законный“ он или нет.
Прочность власти каждого отдельного монарха в обществе определялась не только характером правления. В политической жизни предводителя кочевников, еще не утративших своего военного быта, не последнее место занимали его признававшиеся традицией положительными личностные качества. Как уже говорилось выше (глава 1, раздел 4), средневековые историки особенно восхваляют такие свойства государей, как храбрость, щедрость, справедливость и милость, „ум, который помогает раскрывать вероломство врагов“, и „дальновидность, чтобы считать удобный случай за добычу“. Напротив, чрезмерное увлечение усладами жизни в ущерб государственным делам, пьянство, жестокость и высокомерие могли отвратить от хана сердца подданных.
Тахир-хан, отличавшийся крайней жестокостью и несправедливостью и не обладавший в то же время способностями государственного мужа, как и следовало ожидать, вызвал своим правлением всеобщую ненависть, был покинут своим народом и, по словам Мирзы Хайдара Дуглата, умер среди кыргызов в бедственном положении. Это случилось не раньше 938/1531–32 гг., что явствует из сообщения, содержащегося в „Тарих-и Хайдари“ (л. 415а).
У Тахир-хана был сын; но в источнике имя его не называется. В 1526 г., когда Тахир-хан был покинут большинством султанов и воинов, его сын не оставил отца, а вместе с ним подался в район Ат-Баши и примкнул к кыргызам (Тарих-и Рашиди, В 648, л. 2026). О дальнейшей судьбе сына Тахир-хана сведений нет.
Буйдаш (Буйлаш) — сын Адик-султана, четвертого сына Джанибек-хана. По словам Мирзы Хайдара Дуглата, после смерти Тахира „ханом стал его брат Буйдаш“. (Тарих-и Рашиди, В 648, л. 44а).
Из-за отсутствия соответствующего материала невозможно дать историко-психологическую характеристику этого хана. Хотя Буйдаш пребывал в ханском достоинстве более 20 лет, о событиях его правления мало что известно. В мусульманских источниках содержатся лишь два сообщения, в которых главным действующим лицом выступает Буйдаш-хан.
Сообщение первое. В сочинении Махмуда ибн Вали, очень надежного историка первой половины XVII в., есть такой рассказ. При правлении яркендского хана Абд ар-Рашида (1533–1560) его старший сын Абд ал-Латиф-султан из Аксу, где он был наместником отца, совершил набег на казахов, кыргызов и калмаков „и развеял ветром грабежа и разорения имущество и скот того народа“. Поскольку действия могольского султана „перешли все границы“, то казахи и кыргызы объединились и, когда Абд ал-Латиф в пятый раз совершил набег на их йурты и, добившись успеха, возвращался к себе в Аксу, пустились преследовать султана. Объединенные силы казахов и кыргызов во главе с Буйдаш-ханом обрушились на Абд ал-Латифа внезапно: могольское войско было разбито наголову, а Абд ал-Латиф-султан погиб. Абд ар-Рашид-хан, получив эту прискорбную весть, столь стремительно выступил в поход, что авангард его войска скоро догнал арьергард объединенных сил Буйдаш-хана в окрестностях Иссык-Куля. Казахский хан „обратил лицо в долину бегства“, и Абд ар-Рашид с главными силами преследовал его дней двадцать, пока, наконец, настиг в местности Килма-Каджура. Военачальники выстроили ряды и оба жаждущих битвы войска приблизились друг к другу, подняли боевой клич; цепкорукие удальцы и славные бахадуры бросились вперед, и воспылал огонь битвы. Пыл сражения затянулся; с обеих сторон полегли сотни смельчаков; в конце концов Абд ар-Рашид одержал победу: а Буйдаш-хан с остатками разбитого войска „спасся благодаря быстроте ног скакуна“ (Бахр ал-асрар, т. 6, ч. 2, л. 81; МИКХ, с. 330–331).
Дата сражения у Махмуда ибн Вали не указывается; но из его обстоятельного рассказа видно, что только Абд ал-Латиф-султан предпринял против казахов и кыргызов пять грабительских походов. Неоднократно водил войска против казахских владетелей и сам хан моголов Абд ар-Рашид (правил в 1533–1560 гг.). После специальных исследований В. П. Юдина и О. Ф. Акимушкина совершенно ясно, что Абд ар-Рашид-хан имел с казахами не менее трех крупных сражений; причем, в одном случае предводителю моголов противостоял Буйдаш-хан, в другом — Тугум-хан, а в третьем — Хакк-Назар-хан (МИКХ, с. 176, 235–236, 379–380, 405–408, 412, 518; Акимушкин, 1970, с. 235–241; Акимушкин, 1976, с. 264–269]. Судя по источникам, при каждом из этих военных столкновений хан моголов Абд ар-Рашид брал верх над казахами. Но его победы на поле брани не привели к восстановлению власти моголов в Семиречье, в лучшем случае Рашид-хану удалось превратить в сферу своего влияния лишь районы, непосредственно прилегающие к территории современного Кыргызстана, которые, однако, впоследствии также были потеряны, и там окончательно укрепились кыргызские племена, продолжавшие выступать совместно с казахами.
