Эти «страшные» изображения меня ничуть не пугали, помогая понимать, как работает тело. Ведь если знаешь это, сможешь исправить «поломку». Эх, если бы девочкам не запрещали это под угрозами всех мыслимых и немыслимых кар, я бы стала врачом. Не зря половина челяди под шумок шастала ко мне «на консультацию» или для лечения всяких нарывов, чирьев и прочей гадости, ковыряться в которой для меня было сплошным удовольствием.

Пациенты моего энтузиазма не разделяли, лишь жалобно мычали, стиснув зубы, когда я усердно вычищала гной и накладывала швы, но обработанные мной раны и ожоги зарастали как по волшебству. Так что если бы не дядя, который всех наказывал за это, я бы стала местной лекаркой.

Но порядочной девице нельзя никого лечить, ей положено киснуть, шурша кринолинами, у окна, дожидаясь наглого даркдара, который ухватит за бочок и утащит в свой черный замок. Наивный монстр, он явно сильно промахнулся с выбором девицы!

Протяжный вой вывел меня из воспоминаний. Это что еще такое? Я прислушалась к тоненькому плачу. Котенок? Или, скорее, щенок? Что такое?

Оглядевшись, увидела крестьян, которые вышли из гущи леса, прошагали через полянку и подошли к нам.

– Леди Талиана, доброго денечка, – все они сняли кепки и склонили головы.

– И вам, – она ответила кивком и указала на меня. – А это ваша будущая леди Даркрэйн, знакомьтесь.

– Доброго дня, леди, – головы снова продемонстрировали плешки.

– И вам, – пробормотала, вглядываясь в небольшую клетку, которую они несли на носилках. – Что там у вас?

– Дак вот, горного кота спымали, – объяснил один из крестьян, комкая кепку в руках. – Мамка у него издохла. Видать, козел горный вспорол ей бочину. Она домой-то в логово добрела, да там и околела. А детеныш один остался. Вот его и поймали мы.

– Бедняжка, – я подошла к клетке и увидела серебристый пушистый комочек, жавшийся к прутьям. – Как жаль, что так вышло.

Комочек раздулся и зашипел, как разгневанная змея.

– Почему он в крови? – спросила, увидев, что шерсть на одной его лапке слиплась в красное пятно.

– Убежать пытался, несмышленыш. На скалу забрался, но упал оттедова. Вот и расхр… ой, то есть поранил ногу.

– Откройте, – велела я.

– Да как же, леди, он же дикий совсем, поцарапает вас! – глаза мужчины полезли на лоб.

– Справлюсь, – отмахнулась.

Уж коли я вскрыла бяку, выпустив литр гноя, мужу дядюшкиной поварихи, который готов был на потолок забраться, лишь бы я его фурункул на заду не трогала, то с котенком слажу как-нибудь.

– Как знаете, – глянув на Талиану, они сняли замок и верхнюю крышку клетки.

– Не злись, – я обмотала руки шалью, укрывающей меня от холода и начала доставать малыша.

Да тут шерсть одна! А сам он размером с ладошку. Одни косточки в облаке пуха.

– Сколько же ты там без мамы просидел, бедняжка? – я прижала его к груди.

Котенок лишь хлопал глазенками. Видимо, остатки сил ушли на то, чтобы грозно обшипеть меня при первом знакомстве.

– Забираете, стало быть? – крестьянин поник.

– Приходите в замок, лорд Даркрэйн щедро компенсирует стоимость животного, – щедро пообещала я, осознав, что лишаю людей заработка.

– А, ну так другое дело тогда! – мужчина заметно повеселел.

– Пойдемте, подлечим кроху, – глянув на Талиану, я зашагала обратно.

Как заставить раскошелиться даркдара, будем думать позже. Сейчас есть дела поважнее.

***

– …не имеет значения! Тебе прекрасно известно, что личное надо оставлять дома, а не тащить на работу! Тут твои проблемы никого не волнуют, ты должна лишь хорошо выполнять свою работу и только! Остальное – в свободное время!

Чеканные слова обрушились на нас, когда мы вернулись в замок. Я посмотрела на домоправительницу Ядвигу Надар, которая ястребом нависла над поварихой Марией, сжавшей в комок, как котенок в моих руках. Это, кстати, было нелегко, учитывая тот факт, что преимущество в весе и габаритах явно было на стороне умелицы славно стряпать. Ее пирожки навеяли на меня за завтраком воспоминания о сдобе, которой баловала няня.

– Госпожа Честэйн, – увидев нас, домоправительница еще злее зыркнула на свою жертву. – Госпожа Талиана. Прошу прощения за то, что вы стали свидетелем этой сцены.

– Пр-ростите, – булькнула кухарка, и я заметила ее красные от слез глаза.

– Что случилось, госпожа Ядвига? – спросила, хмурясь.

– Ничего серьезного, уже все улажено, – та уставилась на хлюпающую носом женщину. – Верно, Мария?

– Да, госпожа, – ответила она, не смея поднять глаз. – Пр-рошу прощения.

Совсем запугали бедняжку!

– Мне придется похитить у вас госпожу Марию, – я едва успела прикусить язычок, чтобы не посоветовать домоправительнице поискать кого-нибудь другого для расправы – медведя в лесу, например. – Она срочно нужна нам с одним малышом.

Я направилась к кухне, Мария пошла за мной. Ядвига тоже двинулась следом.

– Позвольте вас отвлечь, – Талиана перехватила ее и подмигнула мне, – пойдемте посмотрим книги учета. Надо предъявить их будущей леди Даркрэйн для сверки.

– У меня все в порядке, – ответила женщина. – Учтена каждая монета, до самой последней. И…

Окончание чеканной фразы я не расслышала. Войдя на кухню, попросила йод, бинты и прочее, что могло понадобиться. Положила котенка, завернутого в шаль, на маленький столик и осторожно оголила лапки. Тут еще и вывих, кажется. Осторожно пощупала, но не обнаружила ни отека, ни болезненности – малыш сидел тихо, только дрожал всем телом. Скорее всего, он таким родился, или вывихнул лапку давно. Теперь уже не вправить. Значит, займемся раной на другой конечности.

Стоило мне прикоснуться к ней, малыш зарычал так, что повариха отпрыгнула в сторону. Сложный пациент, ясно.

– Налейте в миску молочка, – попросила я, и когда вкусняшка оказалась около котенка, усмехнулась.

Усы на мордашке заходили ходуном. А через секунду он залез в молоко вместе с передними лапами, чмокая и урча. Пока голодный пациент заливал стол лакомством, я успела под шумок обработать ранку и забинтовать ее.

– Ну, покушал? – вытерла осоловелую мордашку полотенцем и промокнула мокрые лапки. – Пока больше нельзя, ты долго ничего не ел. Но скоро тетя Мария сварит нам куриное мясо, и тебе дадут самый вкусный кусочек, хорошо?

– Какая же вы умница, леди Даркрэйн! – умилилась заплаканная женщина. – Вот бы моему-то Сержу такого лекаря, а! – из глаз снова полились слезы.

– Мама, перестань, – одернула ее девушка с длинной русой косой толщиной в руку, подойдя к нам. – Простите, леди, она сама не своя сегодня.

– А что случилось? – я не стала уточнять, что пока еще Честэйн, и улыбнулась котенку, который пытался вылизывать себе лапку. – Повязку не трогай, понял?

– Батюшка у нас занемог, – призналась дочь поварихи. – Рана у него старая, с войны еще осталась. Воспаляется иногда, лихорадку вызывает. Плохо ему. А лекарей у нас тут днем с огнем не сыщешь, все сбегают.

– Поэтому Ядвига на вас взъелась? – я сочувственно посмотрела на женщину, которая утирала слезы уголком фартука.

– Да припозднилась я, ни хлеба не напекла, ни… – она всхлипнула. – Стыдоба!

– Невелика беда, – пожала плечами. – И если хотите, – помедлила, потом все же предложила, – могу посмотреть вашего мужа. Я не лекарь, сразу говорю, просто…

– Дается это вам, – подсказала девушка с косой. – Сразу видно. Мама вот моя готовит отменно, хоть и не учил никто. А вы врачуете. Это дар.

– Очень была бы вам благодарна, госпожа Даркрэйн! – повариха уставилась на меня удивленно. – Коли можно так, конечно, все ж леди вы, а мы простой люд.

– А с виду, вроде, все одинаковые, – я усмехнулась. – Что господа, что слуги. Тут уж как кому повезло родиться.

Кто с золотой поварешкой в попе вылезает из материнского чрева, а кто с лопатой или метлой. Все претензии к судьбе-злодейке! Но болеют и те, и другие. И всем нужна помощь.