Вот ещё, глупость какая. Ни в одной из возможных версий будущего я не вижу своего взбалмошного недородственника в качестве возможной замене Диме. Бред.

– Я же говорил, не передумаешь, – ухмыляется Мир, стягивая с её стройных ног полоску чёрного кружева. – Такие горячие штучки всегда знают, чего хотят.

– Правильно, знают, – приподнимает она бёдра, помогая ему задрать ткань своего платья к талии. – Поэтому я сейчас с тобой, а не с другим. Так что постарайся не оплошать.

Ну нет. Они что, собираются заняться любовью прямо здесь?! А мне, что теперь делать? Я и без того чувствую себя ужасно, ибо разум реагирует на ситуацию осуждением, а тело – постыдно полыхает в ожидании продолжения.

– Ты сейчас со мной, только потому что у меня дикий стояк на твоё имя, – хрипит Мир, ловко стягивая платье через её голову. – И на шикарные сиськи, пожалуй, тоже...

К моему удивлению, шатенка вместо того чтобы обидеться, грациозно ложится спиной на стол, позволяя нам обоим как следует разглядеть свои выдающиеся формы. Я едва дышу от странной зависти, при виде того, как смуглые пальцы Мирона расходятся веером по жемчужно-белым полушариям её груди. Это так естественно, правильно и... больно.

Неожиданно Мир отстраняется, и завороженная происходящим, я ощущаю укол разочарования. Пусть я неопытна, но имею кое-какое представление, чем могут заниматься мужчина и женщина. Что правда те видео, которые пару раз подсовывал мне Дима не идут ни в какое сравнение с трепетом от реальной картинки. Это всё равно что без последствий побывать на чужом месте.

Есть всё-таки что-то волнующее в подглядывании – не столько страх попасться, сколько перспектива не попасться. У меня кончики ушей пекут от стыда как обожженные, а я всё равно не хочу, чтобы он останавливался. И понимаю ведь! Понимаю, что если продолжу смотреть, завтра не буду знать, куда прятать глаза, но никакие силы не заставят мой взгляд оторваться от жилистых рук, спускающих вниз тесные плавки. Я никогда раньше не видела вживую голого парня, и теперь схожу с ума от потребности это исправить.

Ох, мама... Я знала примерно что именно увижу, но то ли природная неловкость, то ли подлая мысль, кого так бесстыже разглядываю, заставляет меня на миг сомкнуть веки и рефлекторно сжать бёдра. Я точно буду гореть в аду. Уже полыхаю.

Тихий шелест возвращает моё внимание к сводному брату. Мир в этот момент бросает под ноги серебристый квадратик фольги и раскатывает прозрачный латекс по всей длине напряжённого члена. Когда он вклинивается между длинных широко разведённых ног своей гостьи, у меня внутри всё переворачивается. Потом ещё раз. И ещё – в такт жёстким шлепкам соприкасающихся тел.

– Маша...

Его хриплый стон бьёт по телу откликом такой мощи, что я неловко ударяюсь спиною о ствол. А вот и кара небесная не заставила себя ждать – несколько твёрдых незрелых яблок, с невообразимым грохотом прокатившись по крыше, падают мне на голову. Почти так же больно, как эхо его толчков внутри меня.

– Красавчик, мы разве здесь не одни? – звучит немного отстранённо.

– Ветер, – следует уверенным ответом.

Не веря своему везению, размыкаю зажмуренные веки... чтобы встретиться глазами с Арбатовым.

Вряд ли он может разглядеть что-то помимо нечёткого силуэта – это они резвятся на самом свету, в то время как я притаилась в тени – но смотрит Мир прямо мне в душу. Мгновение его растерянности, затем короткий взгляд в сторону – туда, где на скамейке лежит злосчастный пиджак, и по губам сводного брата проскакивает злая ухмылка. Понял – осознаю, едва держась на подкосившихся ногах.

В нём что-то перемыкает. Во мне что-то перемыкает. Мы словно остаёмся вдвоём, наедине со взвившемся в воздухе томлением. Не в состоянии сбежать от происходящего, во все глаза наблюдаю, как он наматывает длинные волосы моей тёзки на руку, открывая себе доступ к покорно выгнутой шее. Касается губами белой кожи, нарочито медленно скользит языком к ключицам, прикусывает острые плечи, и всё это вызывающе глядя прямо на меня. И всё это находит во мне острый ответ.

Слушая стоны и рычание, видя как чужое тело извивается и вздрагивает под его натиском, я испытываю только выматывающий голод. Нет больше ни робости, ни страха, одна потребность дотянуться до чего-то жизненно важного. И есть в происходящем какое-то извращённое удовольствие, что-то такое, что заставляет поверить, будто это моя грудь колышется вверх-вниз с каждым резким толчком бёдер Мира, будто это меня он разрывает изнутри, выбивая из горла хриплые стоны. Так бесстыдно, так горячечно сладко, так мучительно. Я обмираю, наблюдая, как кто-то другой получает то, чего мне сейчас хочется больше всего на свете. Это она ласкает пальцами его гибкое разгорячённое тело, она выгибается под сильными руками. А я... Я только и могу, что крепко зажимать рот ладонью, чтобы не стонать в унисон с чужими криками, теряя последние остатки гордости.

– Да! – практически кричит девушка, запрокидывая раскрасневшееся лицо. – Ты монстр, красавчик... Просто космос...

Мир кусает губы, удерживая мой взгляд, пугающе красивый в мягком свете фонарей, желанный до слёз сбегающих по пылающим щекам. Темп его движений становится хаотичным, когда он толкается вперёд ещё несколько раз, прежде чем резко остановиться и что-то зло выдохнуть сквозь зубы, отчего мне становится тесно в собственном теле, а из горла рвётся тоскливый всхлип. Кажется, ему сейчас достаточно до меня просто дотронуться и я разлечусь на атомы ко всей многочисленной чёртовой родне.

Мир переводит дыхание, затем отстраняется, возится с плавками, надевает спортивные штаны. Что-то делает в телефоне, отсюда не видно что, да и неважно сейчас. Всё неважно. Перед глазами лёгкая пелена, меня колотит от пульсирующей боли в промежности. Худшего наказания за глупость не придумать.

– Я вызвал такси, – беззаботным тоном сообщает Мир, ныряя головой в вырез черной борцовки. – На сборы от силы пара минут, тебя там в клубе парень должно быть обыскался.

– Ты бы мог занять его место, красавчик, – мелодично смеётся красотка, натягивая платье.

– Серьёзно? – кривит он угол рта в нахальной ухмылке. Даже голову поворачивает в её сторону. – Тогда давай знакомиться! Меня зовут Евпатий. Один момент, уточню, когда жена с дочерьми прилетает. Должна была на рассвете, время ещё есть.

– Говнюк, – хмыкает она, забирая со скамейки клатч.

– Моё второе имя, – салютует Мир, провожая гостью весёлым взглядом.

Едва стук каблуков затихает за углом дома, я осторожно пробираюсь обратно в беседку. Меня подташнивает от стыда и шатает от неудовлетворённости. Не отрывая глаз от пола, пытаюсь прошмыгнуть к бассейну.

– Стоять, – рявкает Мир, хватая меня за локоть, затем прижимает к себе так тесно, словно я его собственность. – Всё рассмотрела, маленькая извращенка, м? И что прикажешь с тобой делать?

– Отпусти, – выдыхаю взволнованно сквозь зубы, чувствуя, как от жара его тела земля уходит из-под ног.

– Даже не надейся.

Мир

– Отпусти! – повторяет Маша, отшатываясь от меня, как от чумного.

Боится. Брезгует, вон как губы кривит, вот-вот пятнами пойдёт. Нет я, конечно, молодец – драть при ней другую бабу! Нарочно б не додумался. Зато Дима может спать спокойно, теперь она меня к себе на пушечный выстрел не подпустит. Разве не этого мы хотели? Я точно нет. Но я же благородный, могу собой гордится.

Бухой идиот.

– Не-а, – пытаюсь скрыть бешенство за глумливой улыбкой. – Не путю.

– И что дальше? – она сдувает рыжую прядку с лица, глядя на меня затуманенным взглядом.

Что дальше? Да не знаю я, что дальше! Но отпустить не могу: не слушаются пальцы, не складываются мысли. Так и таращусь как привороженный, не то обругать хочу, не то достичь всё-таки разрядки. С ней. Только с ней одной. Как и мечтал все выходные пока на пару с Димасом беспорядочно глушил всё что градусом не ниже отметки сорок.