– Сам ты белка, ага!

– Тихо, – обернувшись, прикрикнул Егор. – Похоже, он в себя приходит. И… и я его знаю – да!

– Знаете?!

– Ну-ка, Аманда, щеки ему потри, у тебя руки нежнее.

– Щеки? Ага.

Парнишка вдруг застонал, шевельнулся, длинные, как у девчонки, ресницы его дрогнули… и вот уже распахнулись глаза, карие, удивленные:

– Где… где я?

– Среди друзей, любезнейший дон Эстебан! – светски улыбнулся князь.

Юный гранд еще больше удивился – узнал!

– Импе… император… О, сеньор… именно к вам я и ехал… Ох…

Неожиданно вскрикнув, дон Эстебан вновь потерял сознание.

– Пусть отлежится, – Вожников поднялся на ноги. – Легко отделался – кажется, руки и ноги целы. Ну, может, пару ребер сломал. Аманда – потом разденешь его и осмотришь. Травы какие-нибудь завари… ну, ты знаешь.

– Не беспокойтесь. Я все сделаю, господин.

– Сей достойный юноша явно оказался здесь не один, – отправив Альваро Беззубого за парнями – сделать носилки, тащить, – задумчиво протянул Егор. – Где-то его свита, охрана. Неужели все сгинули? Хотя могли, могли вполне… Что и говорить – стихия!

– Господин, – подойдя ближе, несмело, но настойчиво обратилась Аманда. – Оттуда, снизу, я видела с той стороны скалы какого-то монаха.

– Монаха? – князь вздрогнул. – А тебе не показалось?

– Да нет. Надо все здесь осмотреть, и я сама…

– Цыц! Без тебя обойдемся, – строго прикрикнул Егор. – Парни осмотрят, а ты останешься с раненым. Поняла?

– Как скажете, сеньор.

Девушка поклонилась, как показалось князю – издевательски, но… может, это действительно просто так казалось. Поклон как поклон. И все же в светло-шоколадных глазах юной ведьмы мелькнуло что-то такое ехидное, своенравное, вовсе не скромно-девичье, а… В общем, ежели все у Аманды с Лупано сладится – нет никаких сомнений, кто в этой семейке руководить будет!

Парни явились уже с носилками – две жердины да плащ – долго ли сладить? Осторожно переложили пострадавшего, понесли к месту ночлега…

Прятавшийся в зарослях Нелюдь проводил их полным самой злобной ненависти взглядом! Эти люди так ему помешали… даже не ему – самому Солнцу! Поистине они достойны самой лютой смерти, которую, несомненно, дождутся – и весьма скоро. Нелюдь заметил несчастного дона давно – и почуял исходящую от юноши тонкую ниточку жизни, прервать которую казалось так легко! Просто спуститься со скалы вниз, в кустарник, разорвать горло прихваченным с собой копьем, а потом, блаженно щурясь, смотреть, как, подсвеченные золотым блеском солнца, падают вниз алые капли крови. Падают, давая светилу новую жизнь… как и должно быть… как и должно было случиться, если б не эти…

Ах!

Подняв голову к солнцу, Нелюдь завыл, громко, грустно и безысходно, как воет на луну одинокий, отбившийся от стаи, волк.

– Тьфу ты, Господи, Пресвятая Дева! – вздрогнув, оглянулся Энрике Рыбина. – Волков только нам еще не хватало для полного счастья!

– Мавры? – сказать по правде, Вожников нисколечко не был удивлен, но старательно изображал удивление. – Так вы говорите, всех ваших людей перебили мавры?

– Именно так, сир! – дон Эстебан попытался было встать и отвесить галантный поклон, но, вскрикнув от боли, растянулся на подстилке.

– Лежите, лежите, мой дорогой друг, – князь заботливо потрепал арагонского посланника по плечу. – Да, вашим людям не повезло, и, поверьте, мне искренне жаль их. Но ваша миссия выполнена! Со мной-то вы встретились, о чем и можете теперь доложить вашему сюзерену, славному королю Альфонсо. Не сразу, конечно, а когда более-менее оклемаетесь, выздоровеете… Уж поверьте моему опыту, Аманда вас быстро поставит на ноги. Чувствуете? От ее отваров вам уже лучше!

– Да, лучше, – слабо улыбнулся посланник. – Аманда… У нее такие нежные руки и доброе сердце. Надеюсь, она не простолюдинка?

– О, нет! – Вожников беззаботно рассмеялся, оглядываясь на возившуюся у костра девушку. – Аманда – из славного, но, увы, обедневшего рода каталонских идальго. Осталась вот одна-одинешенька. Сирота!

– Это печально, – со вздохом кивнул дон Эстебан. – Но все же хорошо, что она из благородного сословия… пусть и обедневшего. О, я знаю много таких бедных, но гордых идальго! И знаком со многими богатейшими негоциантами, купцами, которые могут купить весь мир! Деньги это, конечно, неплохо, но… Идальго – всегда идальго, а торговец, даже самый богатый – всего лишь торговец, мелкий и презренный человечишко, озабоченный лишь собственной прибылью и абсолютно чуждый истинному благородству, ведь так, сир?

– Так, – машинально кивнул Егор, где-то в глубине души соглашаясь, что в чем-то юный гранд прав.

Деньги редко идут под руку с благородством, точнее – никогда не идут.

– А почему эта благородная девушка носит мужское платье? – чуть отдохнув, неожиданно поинтересовался дон Эстебан. – Она что, ведьма?

– Нет, не ведьма. У нее даже справка от святой инквизиции есть! Гм… ну, по крайней мере – была, я сам видел.

– А-а-а, ну, раз от святой инквизиции, тогда конечно… И все же – мужской костюм!

– И что? – Егор повел плечом. – Жанна д’Арк вон, тоже почти все время в мужском платье хаживала. Так воевать удобнее.

– Кто-кто? Какая Жанна?

– Ах, – хлопнул себя по лбу, улыбнулся князь. – Совсем забыл, она, похоже, еще и не родилась. Хотя нет, уже родилась. Год-то нынче тысяча четыреста шестнадцатый… Да, родилась. Только в этот раз не вовремя, война-то уже – нашими усилиями закончилась!

– Какая война?

– Столетняя…

– Э-э… признаюсь, я не совсем понимаю ваши немецкие слова, сир!

– Вы что-то говорили о маврах, мой юный друг? – Вожников поспешно перевел беседу на другие рельсы.

– Да! Это точно были мавры, я хорошо знаю их язык!

– Знаете язык?

– Выучил, – парнишка неожиданно потупился и покраснел. – Ну, так… Хайяма читал и прочих… хотя, говорят, и не к лицу то благородному кабальеро, однако я считаю, что лишнее знание никому не повредит.

– Вот, поистине золотые слова! – искренне восхитился Егор. – Думаю, король Альфонсо вовсе не ошибся, доверив вам столь ответственное поручение. Вы кажетесь мне очень разумным молодым человеком, любезнейший дон Эстебан!

– Спасибо, сир! – юноша покраснел еще больше, зарделся от похвалы, словно внезапно распустившийся мак, и столь же внезапно признался: – Вы – самый благородный из наших врагов, господин император!

– Благородный – да, – с достоинством признал князь и, чуть помолчав, продолжил: – А кто вам сказал, что я – ваш враг?

– Я хотел сказать – враг Арагона…

– И враг Кастилии, Леона… кого еще? – Егор не выдержал, рассмеялся, впрочем, не очень-то весело. – Однако часто случается так, что прежний враг становится другом.

– Так бывает сплошь и рядом, сир! – охотно поддержал раненый. – Даже вот взять короля Жуана Португальского. Мы с ним давно воюем, да, но у нас ведь есть и общие, исконные, враги – мавры!

– Да, мавры, – задумчиво повторил князь. – Откуда они только здесь взялись?

– Вот и я сейчас думаю – откуда? – дон Эстебан наморщил лоб. – Но они следили за мной, несомненно, выбрали момент для засады, напали внезапно и подло, как всегда поступают мавры! И вы будьте начеку, сир! И… я давно хотел спросить… не знаю, правда, удобно ли…

– Неудобно штаны через голову надевать, – хохотнул Вожников. – И на потолке спать, одеяло сваливается.

– Где… э… спать? На потолке?

– Да спрашивайте уже, что вы там хотели!

– Спрошу, – юноша приподнялся на локте. – Никак не могу понять, почему вы здесь, в горах, один, без войска и подобающей свиты?

Князь махнул рукой:

– Разгадка простая! Просто выполняю обет – поклониться Святой Монтсерратской Деве – а это дело интимное, суеты и многолюдства не терпит.

– Ах, ну да, да! – улыбнулся посланник. – И как я сразу-то не догадался! Ну, конечно же – Моренетта. Так вы туда едете! А где же ваши лошади?