– И что?

– Отец Хубер хочет с нами переговорить. Вот прямо сейчас, в ближайшей харчевне. Она прямо напротив обители, он показывал.

– В харчевню так в харчевню, – махнул рукой Вожников. – Интересно, и что он хочет узнать?

– Может, просто посмотреть – что мы за люди?

– И это верно, – Егор приосанился, поправив новую котту, и, глянув на свою спутницу, не удержался от смеха. – А тебе мужское платье идет! Такой прелестный паж получился.

– Да ну вас, сеньор.

Обиженно фыркнув, девушка показала рукою:

– Вон эта харчевня. Пришли.

Войдя следом за Амандой в полутемный зал, князь несколько секунд постоял, давая глазам привыкнуть после яркого солнца, и, толком еще не видя никого, услышал:

– Так вы и есть некий сеньор Жоржу, тот, что встретился брату Гонсало и всем нашим бедным монахам.

– Да, – разглядев сидевшего напротив окна человека с бритым лицом, кивнул Егор. – Это именно я и есть.

Незнакомец кивнул на Аманду:

– А этот мальчик, я так полагаю – переодетая девушка?

– Вы довольно проницательны, святой отец, – хмыкнул князь. – Что ж, не стану отрицать. Просто, видите ли, мужская одежда куда удобнее для дальних дорог…

– И куда удобней – для ведьмы!

– Что-о?!

– Хватайте их!

Поднявшись на ноги, монах махнул рукой, и сидевшие за соседним столом люди вдруг тоже вскочили, устремив вытащенные клинки в бока ничего не понимающим беглецам.

– Отец Хубер! Что вы делаете?!

Кто-то ударил девчонку в живот, и возмущенный крик ее, оборвавшись на полуслове, перешел в стон.

– Ну, хватит! – рискуя пропороть себе печень, дернулся князь. – Может быть, все-таки поясните, что здесь происходит, уважаемый брат во Христе?

– Вы арестованы, – как-то устало произнес отец Хубер. – А мы – вовсе не братья грабителям и убийцам.

– Какие грабители позвольте? – недоуменно воскликнул Егор, чувствуя, как ему крутят руки. – Какие убийцы?!

– Не советую сопротивляться, – негромко произнес монах. – Или я прикажу ранить ведьму…

– Да откуда вы взяли, что она ведьма?! И что мы…

Брат Хубер непреклонно поджал губы:

– Разве обычная добрая девушка наденет мужское платье и будет в нем так спокойно расхаживать? Конечно же нет. Но это – наше дело, святой инквизиции…

– Инквизиции?!

– Что же касается вас, господин, то вы будете ввергнуты в руки светского правосудия… как, наверное, и ведьма… скорее всего. За убийство двух человек придется ответить! – монах сурово пристукнул ладонью по столу и кивнул вооруженным парням. – Ведите их в темницу.

– Да за что?! – снова возмутилась Аманда. – Клянусь Моренеттой, мы не убивали никого! Ой… не надо-о…

Парни заломили девчонке руки с такой силой, что несчастная закричала от боли. Брат Хубер, подойдя ближе, схватил ее за волосы и вкрадчиво спросил:

– Не убивали, говоришь? А двух послушников? Игнасио и Ансельма? Вот уж несчастные отроки… не так уж и много было у них при себе, чтобы запросто убить. Не очень-то вы и поживились…

– Да мы не…

– Брат Гонсало рассказал мне все, и я с ним согласен, – недобро прищурился отец Хубер. – Кроме вас, на перевале в то утро никого не было, ни одного человека. Так что, кроме вас, некому. К тому же вы сразу же показались брату Гонсало весьма подозрительными… и дурные предчувствия его не обманули! Игнасио и Ансельм… Ах, бедняги, бедняги… Вы просто перерезали им обоим горло, ограбили… остальное доделали волки, привлеченные свежей кровью.

– Святой отец!!! Вон у нее что на шее-то, гляньте! – один из парней сорвал с тонкой шеи Аманды деревянную облатку-амулет…

– Ай-ай-ай, – поцокал языком отец Хубер. – Амулет-то – Игнасио. Вон и буквы – «И», «С», «Я» – Игнасио и Святой Яго. Теперь уж вы не отвертитесь, нет!

– Да он же сам мне его подарил, Господии-и-и… – надрывно закричав, Аманда зашлась в рыданиях. – Са-ам… Неужели его убили? Их обоих… но это… это точно не мы.

Девчонку никто не слушал, дюжие послушники живо приволокли схваченных беглецов в монастырь и ввергли в темный и сырой подвал, больше напоминавший склеп.

Потолочный люк с грохотом захлопнулся за Егором… куда бросили девушку, князь пока не знал, наверное, куда-то рядом… Ага, так и есть: вон, что-то грохнуло.

Господи! Действительно, влипли. И амулет еще этот, как назло… железное доказательство!

Боже, боже! И что теперь делать-то? А что-нибудь да делать, не сидеть же сложа руки, в ожидании казни или – уж в самом лучшем случае – бессрочной каторги. Ворочать тяжелым веслом на галерах – тоже не самое лучшее дело, нет… Надо все четко вспомнить – как тогда было, когда послушники ушли, и… Вспомнить, да. Вспомнить! Восстановить истину… которая, однако, может статься, никому здесь и не нужна!

И правда: убийцы схвачены, под пытками – обязательно признаются, чего ж еще надо-то? Тем более, если учесть, каким торжествующим взглядом проводил пленника гнусавый брат Себастьян. Помнит, небось, удар, сука. Хороший был апперкот… или – хук? Нет, апперкот все-таки…

Очень красивый человек с чуть вытянутым, обрамленным небольшой рыжеватой бородкой, загорелым лицом, поправил на тщательно расчесанной шевелюре синий бархатный берет с павлиньим пером и задумчиво посмотрел на обитель Святого Бернарда. Светлые, слегка навыкате, глаза его неожиданно сверкнули ненавистью и каким-то непонятными гневом. Впрочем, молодой щеголь – а было сему красавцу вряд ли больше тридцати – справился со своими эмоциями весьма умело и быстро, вновь приняв вид беспечного прожигателя жизни, судя по одежде и короткому мечу – благородного кабальеро, а как же, или, уж в крайнем случае – богатого купца.

– Эй, парень, – оглянувшись по сторонам, он подозвал случившегося поблизости мальчишку-нищего – кудрявого, с антрацитово-черными глазами, оборванца. – Знаешь, где Черная Башня?

– Да, благородный сеньор.

– Беги туда, сыщешь начальника стражи, по имени Альфредо Космач. Передай, что Алонсо де Ривера ждет его срочно… ммм… вот в этой таверне.

– Таверна «У Святого Бернарда», – тут же подсказав, оборванец протянул руку. – А-а-а…

– Вот тебе, – в подставленную потную ладонь упали три серебряные монетки размером с ноготь. – Приведешь – получишь еще столько же.

– Да пошлет вам Господь удачи, щедрейший сеньор!

Для средневековья пословица «от сумы да тюрьмы» не зарекайся оказалась актуальной, как никогда. Вожников усмехнулся – который раз он уже в узилище? Ого, и не сосчитать, да и ни к чему – все ведь как-то обходилось раньше: либо из тюрьмы Егора все ж таки вызволяли, либо он выбирался сам. Кстати, а почему не было никаких видений? Потому что расслабился, много выпил? Алкоголь действует на способности предвиденья угнетающе… хотя, может, и не в вине тут дело, просто ничего такого страшного с князем в этой темнице не случится… что было сейчас весьма приятно осознавать.

Гремя цепями – заковали все-таки, дьяволы! – Егор походил по подвалу, даже – с трудом – дотянулся до узенького, забранного толстой решеткой, оконца, пролезть сквозь которое могла бы разве что кошка, так что никакой надобности в решетке не имелось, так, если только для порядка – чтоб было! Через окно не сбежать, через двери – крепкие, дубовые, еще и обитые широкими металлическими полосами – похоже, тоже, нечего и пытаться – засов уж точно не вышибешь. Стены – отсыревший камень – тоже внушали мало оптимизма, оставалось лишь одно – тюремщики, люди. Человеческий фактор всегда являлся самым уязвимым, ведь никто никогда не знает, что у кого в голове? У каждого – свои тараканы, и вот с этими тараканами-то и нужно было играть, а для начала – их вычислить, для чего существует добрая беседа.

Увы! Зашедшие к вечеру монахи – те самые угрюмые оглоеды-дубинщики, уже сталкивающиеся с Вожниковым, вернее, с его кулаками – никакого дружелюбия не проявляли вовсе, даже не разговаривали, лишь презрительно щурились да – помня о прыти князя – ежесекундно были настороже, многозначительно поигрывая дубинками. Хотя – что такого мог сделать тюремщикам скованный по рукам и ногам узник? Ничего. Лишь разговор затеять.