«Приворот» у девчонки тоже не прокатил – всем страждущим она так и заявляла: сердца женщины, мол, надобно добиваться: оказывать знаки внимания, самому становиться лучше, любить, наконец… а не надеяться на какие-то там гнусные «дьявольские» снадобья!

– Ну и мужики пошли, – устало вытерев со лба пот, пожаловалась «знахарка» заглянувшему в конце дня Егору. – Из дюжины – только двое нормальных, остальные все злыдни какие-то – то приворот им, то порчу, сглаз навести, или уж, в крайнем случае – отравить чужую корову. Ну, как же можно так жить-то, всех вокруг себя ненавидя?

– Ой, здесь еще цветочки, – пессимистично усмехнулся молодой человек. – Ты, милая, России не видела. Вот уж где злобы-то – завались! Все друг другу завидуют, друг друга ненавидят – власть – народ, народ – власть… Ох, что уж и говорить-то. Здесь все же люди порядочнее, честнее, даже добрее, что ли.

– Да уж, добрее, – тяжело вздохнув, Аманда искоса посмотрела на князя. – Я и говорю – то привороты, то порча. Добрее некуда!

– Ну, хоть что-то заработали.

– Да заработали, – ведьма подкинула на ладони серебряшки, рыбьей чешуей сверкнувшие в свете клонившегося к закату солнца. – На пару дней хватит. Где эта корчма-то? Как его… Хуана Мавра.

– Я спросил уже. Идем, Аманда, идем, а то уж и стемнеет скоро.

Корчма, точнее – постоялый двор и харчевня – Хуана Мавра располагалась на южной окраине города, невдалеке от массивных ворот с приземистой надвратной башнею, на взгляд Вожникова, вполне способной выдержать даже ядерную атаку. На узком, вытянутом дворе, впритык заставленном возами, какой-то высокий худой мужчина со злым, смуглым до черноты, лицом, сурово отчитывал слуг – трех молодых парней, сконфуженно склонивших головы и мявших в руках шапки.

– Какого ж дьявола вы задали чужим лошадям столько овса? Так никакого фуража не напасешься! Сена, сена надо побольше класть, ух, проваливайте, чтоб вас мои глаза не видели!

Судя по ругани и поведению, сей смуглый человек и был хозяин, Хуан Мавр, встретивший новых постояльцев, надо сказать, не очень-то ласково: что-то буркнул, да махнул рукой – заходите, мол – правда, плату вперед взять не забыл.

– За наши-то деньги мог бы быть и поласковее, – глядя в спину хозяину, негромко промолвил Егор. – Интересно, тут и в самом деле «все включено» или как? Впрочем, что гадать? Пошли-ка! Эй, эй, хозяин, нам бы перекусить что-нибудь!

Трактирщик даже не оглянулся, так и скрылся в дверях длинного, похожего на старый сарай, строения, с крытой соломой кровлей – судя по всему, это и был искомый мотель, ибо ничего другого подобного поблизости что-то не наблюдалось, если не считать пары глинобитных амбаров и птичника.

Внутри тускло горела сальная свечечка, одна-единственная на всю трапезную, перегороженную тремя длинными столами, устланными, за неимением скатертей, все той же соломою. За дальним столом сидела какая-то подозрительная компания из пяти человек в серых, с капюшонами, куртках, в какие обычно одевался весь местный плебс. Все пятеро лениво потягивали что-то из больших деревянных кружек и вполголоса обсуждали какие-то свои дела. Кстати, свечка как раз на их столике и горела, еще больше сгущая тьму во всех углах.

Никакого внимания на вошедших подозрительные людишки не обратили, хотя один из них все ж таки обернулся – лицо у него оказалось нехорошее: какое-то кривое и узкое, как серп, правда, толком-то беглецы его не разглядели – темновато было.

К большому удивлению Вожникова, едва они с Амандой уселись за стоявший сразу напротив входа стол, как из темноты шустро вынырнул молодой служка с двумя кружками в руках и, улыбаясь, слегка склонил голову:

– Вот вам пиво, мои господа. Свежайшее имбирное пиво! Пейте, а я сейчас капусточки принесу.

– Капусточка – это славно, – потерев руки, молодой человек взял кружку и, сделав глубокий глоток, закашлялся, едва не подавившись.

Аманда хлопнула глазами:

– Что такое, сеньор?

С полминуты Егор, словно выброшенная на берег рыба, хватал губами воздух, а потом выругался и в сердцах сплюнул на пол:

– Обычно морды бьют за такое пиво! Мало того что кислое, так еще и разбавленное какой-то мочой.

– Обычное пиво, – опасливо попробовав принесенный напиток, пожала плечами девушка. – Это еще ничего, бывает и хуже.

– Не знаю, где хуже, но…

– Пожалуйте, капусточка!

Подбежавший слуга шваркнул на стол глиняное блюдо с каким-то жутко пахнущим месивом, не вызывавшим у князя ни малейшего проблеска аппетита.

– Кушайте на здоровье!

– Э, ты издеваешься, что ли? – не выдержав, Егор грозно нахмурил брови и схватил служку за рукав. – Что, нормальной еды никой нет?

– Почему же нет? – пожал плечами парень. – Есть. Но только за отдельную плату, мои господа.

Вожников хмыкнул и скривился:

– Вот вам и все включено! Ладно, скажи, что там у тебя есть… на пять серебряшек?

– А много чего есть, уважаемые! – сразу же оживился служка. – Можем яичницу с луком сварганить, пожарить рыбу, принести кувшинчик доброго вина…

– Вот с вина и начни, – покивал молодой человек, глядя, как Аманда отсчитывает парню монетки. – Надеюсь, оно не такое мерзкое, как ваше пиво. А потом тащи все – и яичницу, и рыбу… да, свечку не забудь и еще хлеб, есть у вас хлеб-то?

– Есть вчерашние булки.

– Черт с ним, – махнул рукой князь. – Тащи вчерашние, надеюсь, они еще не успели зачерстветь.

А вот вино оказалось на удивление приятым, вкусным, да и дымящаяся яичница из десятка яиц тоже пришлась вполне впору, как и жаренная на вертеле рыба. Вчерашние булки, конечно, особой мягкостью не отличались, но тоже ничего – зубы не сломаешь.

Умяв принесенную трапезу, гости повеселели и в сопровождении все того же слуги отправились в опочивальню… где, кроме них, оказалось еще человек восемь! Едва служка распахнул дверь, как всех обдало смрадом давно не мытых тел и еще каким-то не менее гнусным смердящим запахом – то ли мочи, то ли свежего навоза. А какой храп здесь стоял! И, главное, у каждого – наособицу: те, кто спал у стены, храпели этак нежно, булькающе, словно зарвавшийся саксофон в какой-нибудь джазовой миниатюре, расположившиеся на отдых у закрытого плотными ставнями окна гудели басовито, как рассерженные паровозы, а спящие на полу прямо-таки посвистывали, так что выходила какая-то слаженная симфония, чем-то напомнившая Егору известную мелодию Хачатуряна.

– Нет! – с порога заявил молодой человек. – Этот «Танец с саблями» нам не подходит. Не найдется ли у вас, любезнейший, так сказать, отдельного кабинета? Ты же видишь – я с дамой.

– А у нас приводить нельзя! – обернувшись, неожиданно возразил служка. – Для утех у нас и свои лярвы есть – заказывайте!

– Ого! – Вожников нехорошо прищурился. – Ты, кажется, мою подружку плохим словом назвал? Набить бы тебе морду, да уж ладно – комнату найдешь, прощу.

– Ну, вообще-то так не положено… – замялся корчемщик.

– А в морду? И – за отдельную плату?

Аманда без лишних слов сунула в ладонь слуги оставшиеся монетки.

– Для дорогих гостей чего только не сделаешь! – довольно ухмыльнулся парень. – Идите за мной, господа.

Покинув пропитанную храпом и смрадом опочивальню, молодые люди вслед за свои провожатым вышли во двор, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух. В черном небе ярко сверкала луна, и желтые звезды равнодушно взирали на постояльцев.

Слуга обернулся:

– Вы обождите чуток, я сейчас…

Как он выглядел, Вожников не смог бы сказать – не разглядел, темновато. Круглолицый, среднего роста, довольно молод – лет, может, восемнадцать-двадцать. А блондин ли он, брюнет или рыжий… впрочем – какая разница-то?

Ловко пробежав между возов, корчемщик скрылся во тьме… И тотчас же со стороны амбара послышались глухие звуки ударов и какие-то вопли:

– А ну, пошли вон, кому сказано? Убирайтесь живо, иначе хозяина позову, а уж он церемониться с вами не будет!

– Пожалей, Марко, не гони! Где ж мы ночевать-то будем?