– Нет. Уже оттуда, – широко улыбнулся старик. – Поклонились Святой Деве, теперь обратно идем, в Таррагону.

– Ах, вот вы откуда, – молодой человек едва не расхохотался во весь голос – ишь ты, из Таррагоны! Можно сказать – почти земляки.

Один из подростков внезапно закашлялся… точно так же, как вот недавно, Аманда, которой, кстати, уж давно пора бы было явиться. А вот что-то…

– Ого, сколько вас! – послышался за спиной князя звонкий голосок девушки. – Рада вас повстречать, святые отцы.

– И мы тебе рады, дщерь, – светлые, чуть навыкате, глаза старого монаха прямо-таки лучились добротой. – Небось, к Деве идете?

– К ней. Мы рыбаки – попросим у Смуглянки удачи. Благословите, святой отец.

– Брат Гонсало, – старик поспешно представился и обвел рукой своих спутников. – Мы из обители Святого Яго, что в Таррагоне, вот эти трое – брат Жакоб, брат Фома и брат Федериго. И двое вьюношей-послушников – Игнасио и Ансельм.

Все пятеро скромно поклонились, а юные послушники – так почти до земли. Один из них – худющий, с копной спутанных соломенного цвета волос, снова сорвался в кашель.

– Ах, Игнасио, Игнасио, – посмотрев на него, брат Гонсало покачал головой, и, переведя взгляд на Аманду с Егором, добавил: – Вчера попали под дождь…

– Ого, вы тоже! – Аманда закашлялась, содрогаясь всем телом, и князь, обняв девушку, похлопал ее по спине.

– Вам обоим надо больше молиться, – наставительно заметил старый монах. – Тебе, юная дева, и тебе, Игнасио.

– Я… я молюсь, брат Гонсало, – послушник вскинул голову, и соломенные волосы его вспыхнули золотым жаром в лучах заходящего солнца. – Ежечасно молюсь, и вот… кашляю уже куда меньше!

Только он успел так сказать, как снова содрогнулся от приступа, и Аманда, подойдя, участливо погладила его по голове:

– Кроме молитвы еще, может быть, травка поможет. У меня есть.

– Только вот котелок дырявый, – уныло развел руками Егор. – Может, у вас, святые братья, сыщется котелок?

– Конечно же, сыщется! – заверил старик, все с той же ласковой и милой улыбкой поглядывая на девушку.

– Так и заночевали бы вместе, – обернувшись, предложила та. – А то куда вы на ночь-то глядя? Солнце-то садится уже. Вместе бы и поели – у нас печеная рыбка есть, а я бы еще отвар сварила, от кашля. Напоила бы вашего… Эй, как там тебя?

– Игнасио, госпожа.

– Какая я тебе госпожа? – Аманда громко расхохоталась. – Или платье у меня слишком богато, да?

– Ты в любом платье красива, – опустив глаза, прошептал себе под нос юный послушник.

Прошептал, перекрестился и покраснел до самых корней волос, хорошо – на закате сие не очень-то заметно было.

Игнасио было на вид лет пятнадцать, второй послушник, Ансельм – с большими серыми глазами и волосами, черными как смоль – выглядел еще более юным, впрочем, он казался повыше и чуть пошире в плечах, а так эти парни были очень похожи – оба тощие, с тонкими, как тростинки, руками и тронутыми бронзовым загаром лицами, худобой своей и какой-то аскезою напоминавшими лица древних святых, каких рисуют на фресках. Видать, в Таррагоне послушников не кормили… или те просто исполняли какой-то обет, к примеру – не ели днем или придерживались трехразового питания: понедельник, среда, пятница.

– Послушники хоть еще и не монахи, – перехватил жалостливый взгляд князя брат Гонсало. – Но все же должны умерщвлять плоть. Впрочем, на время паломничества их обет снят. Эй, братие! – тряхнув бородою, монах повелительно махнул рукой. – Давайте, разводите костер, да готовьте еду… Идите за хворостом, на ручей за водою!

Минут через двадцать под навесом уже горел небольшой костерок и оранжевые отблески пламени весело отражались в глазах усталых путников, а сверкающие красные искры уносились высоко в небо, казалось, к самим звездам. Кои, впрочем, вскоре затянули невесть откуда взявшиеся тучи – закапал, забил по навесу дождь.

– А все ж таки мы неплохое место нашли, – довольно прошептал молодой человек, укладываясь спать рядом с Амандой. – Ну, как отвар – помог?

– Конечно, помог! Не так уж и часто я теперь кашляю, – под храп монахов тихо отозвалась девушка. – А вот тот, Игнасио… Слышите? Ох, бедолага. Я ему показала траву, сказала, где растет. Он понял – смышленый. Да! Нам монахи котелок дают – насовсем. Сказали – Христа ради пользуйтесь.

– Выпросила? – улыбнулся князь.

– А вот и нет! Пожаловалась только: мол, потеряли свой котелок.

Вожников ласково обнял девушку, прислушиваясь к мерно падающим дождевым каплям, нагоняющим необъяснимую тоску и сон.

– Хороший навес – почти не протекает. Только вон там, где костер…

– Ничего, утром разведем новый.

Аманда кашлянула – уже не с таким надрывом, как раньше, и, словно в ответ ей, зашелся в сухом кашле юный послушник Игнасио.

– Ох, бедолага… Знаете, а он мне свой амулет подарил – красивый! – засыпая, протянула девчонка. – Показать? Вон…

Егор нащупал деревянную облатку с вырезанными латинскими буквами. Кажется – «И»… ну да – Игнасио… и еще что-то… «С» и «Я». Святой Яго! Ну да – монастырь.

– Пусть хоть завтра по пути травки нарвет, – слушая кашель послушника, жалостливо вздохнула Аманда. – Не хуже молитвы поможет, я знаю.

– Ты ж у нас знахарка, – пошутил молодой человек. – Господи, неужто завтра в дождь придется идти?

– Да не будет никакого дождя, – убежденно шепнув, Аманда заворочалась, устроилась поудобнее, положив голову на широкую грудь князя. – Точно говорю – не будет. Я знаю.

Девчонка как в воду глядела, а, может, и вправду – знала, колдунья же – уже с раннего утра в прозрачно-голубом небе вовсю сияло солнышко, а жалкие остатки густо-фиолетовых туч поспешно бежали в горы, где и сгинули, смешиваясь с тающим туманом скал.

– Не зря вчера молились! – разводя костер, довольно заметил Ансельм.

Его напарник – Игнасио – закашлявшись, схватился за грудь, но, увидев Аманду, сразу заулыбался.

– А ведь помогает твоя трава, помогает! Я запомнил, где растет – сбегаю, ежели брат Гонсало разрешит.

– Пойдем у него вместе спросим.

– Беги, – внимательно выслушав Аманду, старый монах посмотрел на послушника. – Прямо сейчас и беги… бегите вместе с Ансельмом. А мы тут пока соберемся, пока помолимся, да и потом не торопясь пойдем – там, у ручья, догоните.

– Догоним! – не сдержавшись, радостно завопил Ансельм. – Конечно, догоним, верно, Игнасио? Травы нарвем и догоним… Побежали, ага!

Испрося благословения, послушники тут же и убежали, тепло простившись с Амандой и князем. Старый монах лишь головой покачал:

– Ах, юность, юность. Еще много чего предстоит пройти этим мальчикам, чтобы стать настоящими монахами и жить ради славы Христа. Много.

Щурясь от яркого солнца, юная ведьма исподволь расспрашивала собирающихся монахов о предстоящей дороге, запоминая, где какая деревня, где лучше остановиться на ночлег, где запастись водой.

Они расстались друзьями – паломники из Таррагоны и беглецы, и долго еще махали друг другу руками, пока монахи, наконец, не скрылись в густых зарослях орешника и дрока.

– Пора и нам, – подойдя ближе, Аманда взяла князя за руку. – Идемте, ага?

– Да, – согласился Егор. – Пошли. Спасибо монахам за котелок. Интересно, найдут послушники твою травку?

– Найдут, – девушка усмехнулась, приглаживая рукой растрепанные вдруг налетевшим ветром волосы. – Я им все рассказала – найдут.

Послушники между тем уже подходили к угрюмому горному кряжу, вокруг которого густо росли кусты бузины и малины, а чуть дальше сплошной зеленой стеною тянулся орешник.

– Жалко, орехов еще нету, – нагнувшись, мечтательно улыбнулся Ансельм. – Эй, братец Игнасио, не эта твоя травка? Игнасио… Ты где?

Сорвав стебель с соцветием, послушник выпрямился, обернулся… И вместо Игнасио увидел за своей спиною монаха в накинутом на голову капюшоне, скрывающем половину лица.

– Да хранит вас Господь, святой брат, – вежливо поздоровался отрок. – Вы ту поблизости послушника не видали? Мы вместе были, да он, видать, отстал. Игнасио зовут, худой, такой, а волосы – будто солома.