В обтянутой синим бархатом бригантине и обычной железной каске с небольшим полями князь, сжимая в руках меч, смотрел на приближающийся борт вражеского судна, стремительного низкобортного хулька, какие строили в Зеландии по большей части для откровенно пиратских нужд.

– Пять шагов… три…

– Сеть! – оглянувшись на моряков, крикнул Вожников.

И, как только корабли со стуком столкнулись бортами, на ринувшихся на абордаж пиратов полетели рыбацкие сети, специально хранившиеся в трюме предусмотрительным новгородским кормчим… упокой его душу, Господь!

Кто-то запутался, кто-то прорвался, разрубив сети мечом или длинным матросским ножом, в любом случае нападавшим сейчас пришлось очень даже несладко – лезть вверх, продираясь через мешающие им сети. Да еще стрелки со «Святого Георгия» не упускали своего, сделав уже несколько залпов.

– Бей их, дави!

– Кто на Бога и Великий Новгород?!

Однако на месте одного убитого пирата тут же вставали трое – откуда только брались? Видать, «Морская Дева» вообще не несла в своих трюмах никакого полезного груза, только лишь воинов, отъявленных головорезов, не боявшихся никого и ничего.

– Бей их! Бей!

– Вита! Вита! Ага!

Князь Егор непроизвольно вздрогнул, услыхав старинный клич витальеров, морских разбойников и бродяг, не так давно наводивших ужас на всю Балтику. Ныне, сильно потрепанные Ганзой и тевтонскими рыцарями, они уже не имели прежнего влияния и силы… однако около трех десятков кораблей, вот, сумели собрать!

– Эй, парни! – оставив дружину у борта, Егор подбежал к лучникам. – Не спешить! Пусть те, у кого самострел, сначала сделают залп… потом вы… и так – одни за другим – ясно?

– Ясно, господине.

Самозваному командиру подчинялись на судне беспрекословно – ибо вышло так, что приказы сейчас отдавал он один, все остальные – кормчий и прочие – были либо ранены, либо убиты. И это большое счастье, что нашелся-таки человек, организовавший оборону, не побоявшийся взять ответственность на себя… и судя по всему, несмотря на молодость – человек опытный, бывалый.

– Стрелки… Залп! Лучники – не зевайте. Щитоносцы – вперед!

Не снижая натиска, враги спешно перегруппировывали силы, Егор смог хорошо рассмотреть их командира, ловкого и сильного человека в рыцарском панцире и в закрытом шлеме бацинет, с вытянутым забралом, еще называемым «собачьей мордой» и стоившим не меньше четырех золотых монет – гульденов или флоринов. Примерно столько же зарабатывал в год мальчик при солидной купеческой лавке. Очень хороший шлем, и дышится в нем легко, и пробить непросто. Вот только вид уж больно уродливый, да и обзор много лучшего желать заставляет.

Выпендривается, варнак! Или… просто не хочет, чтобы его потом узнал кто-то из спасшихся? Значит – рыцарь. Или добропорядочный бюргер, негоциант из того же Любека, Ростока или Стокгольма. Утром бюргер, вечером пират – дело доходное.

Кто бы ни был предводитель разбойников, рыцарь или бюргер, а командовал он умело – враги уже захватили почти половину корабля, от бушприта до грот-мачты, превратив усыпанную трупами палубу в скользкое месиво из дымящихся людских кишок и крови. Пираты наседали, волнами, одна за другой, перекатываясь на борт обреченного судна – вот уже держалась лишь корма, и то – только благодаря организованной Егором обороне. Все же опыт какой-никакой имелся, да…

Рыцарь! Вожак! Отбив секиру врага, князь в какой-то момент понял, что именно от разбойничьего вождя исходит сейчас самая главная опасность. Он – организовывал, он – направлял, все команды его, разумные и четкие, исполнялись пиратами беспрекословно.

А что, если внести разлад в этот четко организованный праздник смерти? Внести одним, единственно возможным, способом.

– Сражайтесь!

Ободрив своих и пользуясь суматохой, Егор скинул шлем, убрал меч в ножны и, склонившись за борт, ухватился за абордажный канат. Миг – и он оказался уже на вражеском судне. Оглядевшись, живо подобрал с палубы брошенный кем-то шлем с длинным назатыльником и прорезями для глаз, называемый «немецким саладом», нахлобучил его на голову – слава богу, подшлемник оказался на месте… оружейники называли это «мягким внутренним капюшоном из кожи», и цена его неразрывно входила в цену шлема.

Никто не обратил на князя никакого внимания – подбадривая друг друга истошными криками, враги суетливо карабкались на борт новгородской каракки. Ой, сколько же их было много!

Вот и корма… румпель… И главный враг в бацинете «собачья морда»!

Опытный в подобных схватках Егор нанес удар с ходу – однако враг обернулся, почувствовав опасность каким-то шестым, особым, чутьем… Обернулся, уклонился – удар лишь скользнул по забралу – и сам сделал выпад, намереваясь достать соперника своим длинным клинком.

Со звоном отбив разбойничий меч, князь вновь перешел в атаку, стремясь разделаться с врагом как можно быстрее – в этом был единственный шанс уцелеть.

Удар! И звон… и злой, режущий нервы, скрежет! Так, верно, скрежещут сковородки в аду, когда черти их чистят песком.

Удар! Удар! Удар!

Вражина сделал знак своим – чтоб не мешали. Видать, хотел потешиться, надеясь на свое несомненное искусство и храбрость.

Получай, ползучий гад, сволочуга! Отступаешь? Ага!!! Кто на Бога и Великий Новгород?!

Ах ты ж… Увернулся! Все же борец – сразу видно – опытный. Ударил сам… Снова звон. А если подставить под клинок шлем? Вроде прочный, не должен бы развалиться… И, когда пират ударит, достать его снизу, выпадом – в пах!

Пират, видно, увлекся схваткой, в запальчивости совершив то, на что и рассчитывал его хитрый соперник. Удар по шлему!

Егор тут же упал на правое колено, и…

И тут где-то над головой загрохотал такой жуткой силы взрыв, что, казалось, раскололось пополам небо! Взорвался пороховой погреб? Нет! Это гром… молния… волны!

Одна из таких волн ударила судно в корму с такой силой, что князь, выпустив меч, кубарем полетел в воду. Салад, слава богу, успел скинуть, но тяжелая бригантина сразу же потянула Егора дно, однако молодой человек сумел избавиться от доспеха, что было не так уж и сложно – оказалось достаточным просто развязать пояс. Обтянутые бархатом латы ушли на дно, а молодой князь вынырнул, жадно вдыхая воздух.

Внезапно налетевший шквал разметал суда, словно щепки, ни о каком бое сейчас не шло и речи. «Морскую Деву» и «Святого Георгия», притянутых друг к другу, словно сиамские близнецы, разбушевавшаяся стихия выбросила на тот самый скалистый островок и вот-вот грозила переломить пополам… а-ай! Переломила! Первой, со страшным треском, сломалась «Дева», да и каракка пережила ее ненамного. Что же касаемо остальных судов – то князю их не было видно… Уцепившись за обломок мачты, молодой человек спешно привязал себя куском каната, отдавшись на волю Бога и волн.

В фиолетовом грозном небе снова вспыхнула молния, громыхнул гром.

«Господи, – молился про себя Егор. – Дай Бог, куда-нибудь вынестись. Островков здесь полно».

Бог внял его молитвам. Уже ночью обломок мачты с привязавшимся к нему князем, поносив по морю, вышвырнуло волною на какой-то остров, который Егор не смог сразу же рассмотреть по причине дикой усталости и непроглядной тьмы. Он даже не помнил, как провел ночь, скорее всего, прикорнул где-то в забытье, а утром…

А утром в небе ярко сияло солнышко! И море казалось таким ровным, прозрачно-синим и благостным, что хотелось немедленно искупаться… что князь и сделал, разложив одежку сушиться на прибрежных камнях.

Немного взбодрившись, молодой человек немного посидел на плоском, нагретом солнцем валуне, после чего натянул на себя почти высохшую одежду и с видом заправского робинзона отправился исследовать остров, оказавшийся, прямо сказать, не очень-то и большим, и даже более того – маленьким. Князь не поленился, измерил: в долину оказалось сотня шагов, и в ширину – примерно тридцать.

Правда, кроме камней, еще сосновый лесочек и вереск на скалах, и…

И все!

Как хочешь, так и живи. Выбирайся!