– Ты хорошо кушаешь? Как твоё здоровье? Хватает ли тебе денег? – беспокоилась тем временем мама.

– Мам, ты же меня об этом позавчера спрашивала. У меня всё в порядке. Расскажи лучше, как ты вчера сходила в театр? Как московская постановка?

– Ой, очень хорошо. Актёры – настоящие таланты, я даже в самом конце расплакалась. Но дорогое, конечно, удовольствие. И заканчивается поздно, и автобусы эти. Ай, ты и сама знаешь, как они ходят.

– А как ты домой добиралась?

– Нас Ириша забрала на машине.

– На машине? – удивленно спросила Мари. Со старшей сестрой Ирой Мари общалась не так близко, как с Костей и Лесей, но благодаря маме она знала практически все о ее жизни.

– Я же совсем тебе забыла рассказать. Нам же неделю назад одобрили кредит. И мы сразу же поехали выбирать машину. Позвали дядю Женю с нами, мы же с Ирой вообще ничего в этом не понимаем, – мама махнула рукой. – Хорошо, что брат у меня механик. А то бы мы с Ирой навыбирали…

Мари с мамой рассмеялись.

– В общем, Ира теперь наш семейный водитель.

– Ничего себе, как круто! – у Мари тоже были права, но водила она только инструкторскую машину. – Надо будет позвонить Ире, поздравить. Как там у нее дела?

– Недавно в администрацию города устроилась работать… А я же тебе уже это рассказывала, – мама снова махнула рукой. – А вчера я познакомилась с ее новым парнем.

– А что с Сергеем?

– Как будто она мне рассказывает. Я только и успеваю знакомиться с её новыми парнями. Как перчатки меняет, ей-богу. То ли дело вы с Лесей. Хоть от вас внуков получу.

– Мам, какие внуки? Ты о чем? – Мари встрепенулась.

– Ну… Вы уже четыре года как с Сойером вместе. Какой-то он у тебя странный. Давно уже пора было замуж позвать. А он всё тянет и тянет.

– Мама, мне в прошлом месяце только двадцать четыре исполнилось. Какая свадьба?! – Мари схватилась за голову. Почти каждый их разговор сводился к этой теме.

– Я в девятнадцать уже Иру родила.

– Мам, ну ты о чем. Сейчас уже другое время, другое поколение. Мне карьеру строить надо, а не замуж идти. Я же знаю Сойера. Если мы поженимся, то он меня точно домохозяйкой сделает. У него в семье все женщины такие. Так я точно не хочу.

Об отношениях с Сойером мама знала лишь только хорошее, все недостатки Мари тщательно скрывала. Сначала он казался настоящим принцем на белом фольксвагене: милый, красивый, чуткий, семейный, он был словно частью её самой. Он заполнил пустоту в её сердце, которая появилась после переезда в Лондон. Первое время в Англии она была страшно одинока, ей не хватало семьи, любви, вдобавок ко всему это время было омрачено разбитым сердцем.

Мари потребовалось немало времени, чтобы восстановиться, собрать себя по кусочкам и вновь по-настоящему влюбиться. Но спустя некоторое время мелодия заиграла по-новому. Словно в ней затихли все прежние музыкальные инструменты, и полнота произведения сузилась до ритма барабана, предвещающего что-то неладное. Ей слышались отголоски пианино, скрипок, виолончелей, а в голове звучал только бой барабана, удар за ударом.

– Сойер такой завидный жених. Высокий, красивый, спортивный. Ещё и на доктора учится, такая достойная профессия. Надёжный, из хорошей состоятельной семьи, с таким мужем будешь, как за каменной стеной. Ох, Мари, чтобы я отдала за такую жизнь: сидеть дома, воспитывать детей и не о чем не беспокоиться. Не то что мы с твоим папой, царство ему небесное. Пахали всю жизнь, как лошади. Каждую копеечку откладывали. Вас четверых нужно было одеть, обуть, накормить. Тебя и Лесю к репетиторам отправить, Иру на танцы, а на Костины мотоциклы сколько денег ушло… – хотя мама и говорила о своих жизненных трудностях, но по ее лицу было видно, насколько счастливой и наполненной была ее жизнь.

Нависла щемящая пауза. Мари покрутила на запястье старые папины наручные часы, символ её связи с родителями. Хоть она и находилась за тысячи вёрст от родительского дома, эти часы всегда ей служили напоминанием о том, что близкие всегда рядом.

– Ладно, давай не о Сойере. Я тебе почему позвонила, у меня суперские новости. Меня отправляют в командировку в Москву.

– Ах, какая ты умничка, – восторженно произнесла мама. – Я так тобой горжусь! Ты же сможешь с Лесей увидеться!

– Да, мы с ней уже договорились.

Послышался скрежет ключа в дверном замке. Мари обернулась: на пороге стоял лучезарный, светящийся от улыбки молодой парень.

– Oh, my god! Hello! – Сойер подбежал к Мари, обнял её сзади и поцеловал в макушку, помахав в камеру.

– Здравствуй! Ой, Hello! How. Do. You. Do? Ой, какой красивый, – она стала щёлкать пальцами, подбирая нужное слово, – a jacket!

Надежда пыталась рассмотреть жениха Мари и села чуть ближе.

– I'm fantastic. Thank you! How are you? I haven't seen you in a long time.

Женщина так внимательно посмотрела на экран компьютера, как будто там сейчас появится перевод. Но в тот же миг её внимание сместилось на гавкающую под боком собаку.

– Ой, Златочка, моё солнышко, прости меня, – она ласково погладила золотистого спаниеля. – I'm sorry, Coейр. Мари, я побежала. Мне нужно срочно выгулять нашу девочку.

– Да, ладно, мам, беги. Пока-пока! – Мари с нежностью посмотрела на маму со Златой.

– Пока-пока! – сказал Сойер по-русски и помахал рукой. Мари послала воздушный поцелуй и отключила скайп.

Мари закрыла ноутбук и потянулась поцеловать Сойера. Она нежно провела руками по его светлым коротким волосам и сразу же почувствовала, что он подстригся.

– Тебе идёт! – Мари охватила руками его лицо и провела по нему пальцами. Он улыбнулся, и на его лице появились ямочки.

– Я так по тебе соскучился, – зевая, сказал он.

– Сойер, я… – она намеревалась поделиться новостями.

– Я – мигом в душ, а потом поговорим, – он кинул сумку и захлопнул дверь ванной.

Сойер учился на последнем курсе Оксфордского университета, жил в общежитии на территории кампуса и изредка на выходных или на праздниках приезжал в Лондон.

Мари же въехала в свою съемную квартиру полгода назад и с тех пор она точно знала, как пройдут ее выходные. В пятницу вечером приезжал Сойер с заранее подготовленным планом, выходные они проводили вместе, и он уезжал в воскресенье днем. Интересно, что план Сойера будто был выгравирован на камне и являлся чем-то неоспоримым. Поначалу Мари была в восторге от идеи сбежать ото всех и укрыться в своем маленьком гнездышке, наслаждаясь каждой секундой, проведенной с дорогим ее сердцу человеком. И пока ее друзья и коллеги вели активную социальную жизнь: танцевали в клубах, ходили на концерты, срывались в другой город, совершенно забывая о работе, и просто жили, Мари чувствовала себя птичкой в запертой клетке. Каждый раз, когда она хотела взмахнуть крыльями, ее сразу же возвращали на землю.

– Сойер, завтра на Уэст-Энде будет «Нотр-Дам де Пари», пойдем? Еще есть билеты! А потом можно зайти на выставку «Золотой век кутюр». Кирстен с парнем ходили, говорят, что очень круто!

– Мари, ты же знаешь, как я предпочитаю проводить выходные. Я так долго к тебе ехал, чтобы мы наконец остались наедине, – эта отговорка повторялась из раза в раз вне зависимости от его самочувствия, заставляя Мари чувствовать себя виноватой.

– Может быть, мы хотя бы сходим в бар завтра вечером?

– Солнце, что за абсурд!

Мари так хотела вдохнуть в их отношения новую жизнь, сделать что-то несвойственное им, что-то романтичное и спонтанное, но Сойер не осознавал, что каждый его отказ все больше отдаляет девушку от него.

– Ты как-то неважно выглядишь, – озабоченно сказала Мари, когда Сойер вышел из душа.

– Боже, как я устал. Сегодня какой-то адский день. Я пропустил свой поезд, пришлось садиться на поздний. Измотан, как никогда.

– Тебе чай или кофе? Что будешь?

– Воду, спасибо, – он уже прилег на диван, облокотившись на мягкие подушки, пока Мари мыла посуду.