Всю вселенную в бездну бедствий, в смуту вверг мой позор, увы,

Смыло девять небес потоком, словно рухнувшим с гор, увы.

Мне веселье с любимой было, ну а людям — разор, увы,

А теперь обхожу я, маясь, весь вселенский простор, увы, —

Как, бескрылый, взлечу я в небо, если сир я и хвор, увы!

Сладких кущ и садов предвечных, сводов рая не надо мне,

Млеть, из сот и мирских и божьих мед сбирая, не надо мне,

Никаких благодатей Рума и Хитая не надо мне,

Жить, в мечтах о престоле-троне зря витая, не надо мне, —

Средь морей и пустынь влачусь я, нищ и наг с давних пор, увы.

Сколько сломленных карой гнева, сокрушенных я повидал,

Сколько раненных горькой мукой, изнуренных я повидал,

Сколько светлых и звездооких, просветленных я повидал,

Сколько любящих, в дол смиренья отрешенных я повидал, —

Вихрь безумия всех рассеял — налетел, зол и скор, увы.

И теперь я хмельной главою в кабачке перед старцем лег,

Не нужны ни шейх, ни брахман мне, я от их наказов далек.

Как ни падал я, ни влачился, путь к тебе меня влек и влек,

И пока мне не быть с тобою, пусть тебя охранит сам бог, —

Луноликою мне скитаться наречен приговор, увы.

О Машраб, ты в приюте сердца с милым другом жаждешь бесед,

Но в твоем одиноком доме друга милого нет как нет.

Любо мучить тебя любимой, чтоб покинул ты этот свет,

Уничтожь свое «я», пока ты сердцем любящим не согрет, —

Тот не будет с любимым другом, кто в себе «я» не стер, увы!

Если я, горько плача ныне, изнемог — я того и стою,

Если ворот я рву в кручине, сир-убог, — я того и стою,

Если жалко влачусь в пустыне без дорог — я того и стою.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок — я того и стою.

Нет, я в кущах мирского сада жить без мук не привык душою,

Что ни день, был в плену разлада и печально я сник душою,

Что такое радость, отрада, я не знал ни на миг душою.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

Где друзья — разделить несчастья? Их, увы, сурово лишен я,

Даже друга, что, полн участья, молвит мне хоть слово, лишен я.

Словно сыч, я томлюсь в ненастье — бесприютен, крова лишен я.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

И вся плоть моя от мучений, словно лай, стонет стоном, право,

И подкрался ветер осенний к моим кущам зеленым, право,

Песни мук моих все смиренней я пою кон за коном, право.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

Попран людом, в тоске великой я влачусь по путям терновым,

Неприкаянным горемыкой я гоняюсь за добрым словом,

Задыхаюсь: я в жажде дикой — словно рыба, настигнут ловом!

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

Как вскричу я от мук безмерных — смуту

Судного дня спалю я,

Всех — неверных и правоверных адским жаром огня спалю я,

Моим сердцем, погрязшим в сквернах, и весь рай, пламени, спалю я.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

Как Джейхун — моих слез лавина, и возможно ли что иное?

Как Меджнун, я презрен безвинно, и возможно ли что иное?

Безотрадна моя судьбина, и возможно ли что иное?

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

Я к пределу бед — они очи уж почти ослепили — близок,

Ливень слез моих все жесточе — он к потопу по силе близок,

Сердце сломлено — нету мочи, я совсем уж к могиле близок.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

Я, Машраб, сдавлен мук горою — жребий бед и тревог мне выпал,

Мучишь ты: лишь глаза открою — глядь, безжалостный рок мне выпал,

Рать скорбей набежит порою — гнет, суров и жесток, мне выпал.

Если слезы мои — как ливень, как поток — я того и стою,

Если плачу я без любимой, одинок, — я того и стою.

К возлюбленной пошел бы на порог я

И все стерпеть, как ни гнела бы, смог я.

Все сердце сбил бы в кровяной клубок я,

Мою бы луноликую стерег я —

Узрел бы кос ее хоть завиток я.

Вплетен душою в узел ее кос я,

В пыль под ее стопами сердцем врос я.

Палящий отблеск полуночных гроз я,

Всю боль влюбленных душ в себе пронес я,

Все покорил — весь запад и восток я.

Когда властитель власть дарует странам,

О том везде вещают барабаном.

Где быть огню разлуки — там быть ранам,

Низвергся стон мой полыханьем рьяным, —

Гремя хвалу тебе, всю душу сжег я.

Где зелен луг — цветы там рдеют ало,

В крови все сердце, — где же блеск кинжала?

Любимая луною воссияла, —

Кумир мой, стрел твоих жестоки жала, —

Ресницами мел пыль с твоих дорог я.

Горою бед к земле прижато тело,

Друзьям скитаться где судьба велела?

Увы, и сам влачусь я омертвело, —

О, если б ты меня казнила — смело

Перед тобою кровью весь истек я.

Как яблоку сойтись с гранатом красным?

Бог лишь над сердцем сжалится несчастным.

Взгляни: Машраб в страдании всечасном,

Готов излиться он в признанье страстном, —

Бессильно пал ничком на твой порог я.