— Да, случай... — прочитав показания бригадира, Петр Саввич перевел взгляд на Белова. Помолчав, спросил: — Значит, Мухин и Шубин родственники?

— Двоюродные братья.

— А кто этот Фокин?

— Рабочий той же бригады.

— У пострадавшего ничего не взято?

— Судя по показаниям, ничего.

— Кроме бригадира, никто больше не видел человека, входившего в вагончик Мухина?

— Нет. Фокин не видел, появился позже. Остальные спали.

— Когда это произошло?

— В 4 часа утра.

— Самый крепкий сон... Преступник и бригадир появились одновременно. И именно в этот час.

— Именно в этот момент. Совпадение редкое. И произошло через 7 часов после выхода Седова из конторы, хотя он должен был быть на месте приблизительно через полтора часа. Он говорит, что заблудился, — Белов помолчал, задумчиво потер ладонью лоб.

— А что он делал в действительности и где находился все это время, мы не знаем.

— Что ты имеешь в виду?

— Просто обращаю внимание.

— Тогда пошли дальше. Итак, основных действующих лиц у нас четверо: Мухин, Шубин, Седов и Фокин. Что известно об их взаимоотношениях?

— Из бесед с Фокиным и Седовым, а также с другими членами бригады удалось выяснить следующее. Отношения между братьями, как я уже говорил, нормальные. Жили дружно. Частенько вместе выпивали. Заводила — Шубин. Он агрессивен, груб. Мухин поспокойней. Шубин, кстати, трижды был судим за кражи и хулиганство. Судим, между прочим, и бригадир за кражу.

— Бригадира я немного знаю, — заметил Петр Саввич. — Судим он давно, когда еще пацаном был. Дело пустяковое: мед утащил с колхозной пасеки. После отбытия срока в колхоз не вернулся, на стройку ушел.

Белов знал, что Петр Саввич давно работает в прокуратуре. Начинал он рядовым следователем и, обладая хорошей памятью, помнит дела многих в районе, в разное время совершивших преступления и осужденных.

— Так вот, — продолжил Белов. — Мухина и Шубина бригадир особенно не жаловал: они любили пошуметь, а то и подраться, от работы увильнуть, а Седов требовал порядка, иногда с помощью кулаков.

В последнее время столкновения между ними участились. Для примера приведу случай, когда Шубин пьяным ввалился в вагончик, согнал с койки тщедушного Фокина и улегся в грязных сапогах и ватнике на чистое одеяло. Вернувшийся откуда-то Седов, увидев это, молча подошел к Шубину, сгреб его в охапку и вышвырнул за порог, в грязную лужу. А на днях Мухин и Шубин не вышли на работу, так как накануне много выпили. За это Седов вчера отправил Шубина на другой, отдаленный строительный участок, в самое болотистое, комариное место. А вот сегодня на рассвете произошла уже известная нам история, — Белов помолчал. — Вот так внешне выглядят их взаимоотношения. И я не исключаю, что в их основе лежит не только любовь бригадира к порядку.

— Шубина еще не допросил? — спросил Петр Саввич.

Белов посмотрел в окно. Во дворе монотонно шумел осенний дождь и качались на ветру молоденькие березки.

— Дождь. Дороги развезло. Я добраться не смог. За ним участковый отправился. Завтра будет здесь.

— Ясно. А почему Фокин оказался тоже возле вагончика? И именно в то время? Тут нет никакой связи?

— Трудно сказать. Свое присутствие Фокин объясняет тем, что ждал бригадира, так как Шубин проводил бригадира злым взглядом, когда тот объявил о его отправке на дальний участок. Говорит, что весь день думал об этом, а ночью не мог заснуть. И едва заслышав шаги вернувшегося бригадира, сразу же вышел на улицу. А вообще поведение Фокина способно вызвать подозрение. Явно выгораживает бригадира. Шубина он ненавидит. А Седов нередко заступался за Фокина, когда Шубин его обижал. Уже после допроса он вдруг сообщил, что месяца полтора назад случайно подслушал разговор пьяных братьев и что Шубин якобы грозился убить бригадира. Жизни, мол, больше от него нет.

— Это интересно, — Петр Саввич побарабанил пальцами по столу. — Но надо иметь в виду, что кроме Седова на месте происшествия оказался Фокин. Если бы он хотел выгородить бригадира, как тебе показалось, он мог бы просто сказать, что не видел его. Бригадиру, при таком хорошем отношении к нему Фокина, ничего бы не стоило уговорить его молчать. И мы бы ничего не узнали.

— Но на шум подошли другие. Когда Седов закричал.

— Тоже верно. Хотя он мог и не кричать, — Петр Саввич поднялся с кресла, прошелся, раздумывая, по кабинету. — А как насчет следов, улик? — закурив, спросил он.

— Следов никаких. Точнее, слишком много. Пока Мухина вытаскивали, наследили так, что разобраться было просто невозможно. Но... — Белов сделал паузу, — есть одна деталь. Весьма и весьма странная. На месте происшествия в углу вагончика, среди инструментов Мухина обнаружен охотничий топорик. На обухе выпукло выделяется треугольное клеймо. На лбу Мухина чуть заметно проступает треугольный отпечаток, по размеру и конфигурации совпадающий с клеймом. А на обухе топора никаких следов — ни крови, ни волос.

— Чей это топорик?

— Мухина.

— Так. Дальше.

— На топорище ровный несвежий слой пыли, который не мог образоваться за несколько часов, прошедших с момента происшествия.

— Значит, топор этот не трогали и у кого-то есть точно такой же?

— Есть.

— Ну-ну, — нетерпеливо спросил Петр Саввич, — у кого же?

— У Шубина. Седов показал, и другие подтвердили, что у Мухина и Шубина были одинаковые охотничьи топорики с одинаковым клеймом. Их продал им знакомый кузнец, когда они «шабашили» по колхозам. Я сделал снимки. Вот, — Белов перевернул несколько страниц дела, остановившись на вкладыше с фотоснимками, — фотографии отметины на лбу Мухина и клейма на обухе топора совпадают полностью. И по конфигурации, и по размерам.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросил Петр Саввич, разглядывая фотоснимки. Бесспорно, налицо была существенная и веская улика. Верней, была бы. Если бы она не противоречила логике жизни, логике взаимоотношений Шубина и Мухина.

— Думаю, что есть и третий такой же топор. Или кто-то почему-либо воспользовался топором Шубина.

— Возможно, — согласился Петр Саввич. — Хорошо бы разыскать кузнеца. Он-то знает, сколько было таких топоров.

— Кузнец умер. Жил бобылем. Дом и кузницу его снесли.

— Понятно, — Петр Саввич захлопнул папку с делом, посмотрел на следователя. — У тебя все?

— Все.

— Тогда давай подведем итоги. Итак, Шубин и Мухин — родственники. Жили весело, души друг в друге не чаяли. Значит, Шубин отпадает. У потерпевшего ничего не похищено. Нападение с целью ограбления, даже случайное, тоже исключается. Врагов у Мухина нет.

— Кроме Седова, — продолжил мысль прокурора Белов. — Условно, конечно. А Седов утверждает, что видел на месте происшествия Шубина. В чем, правда, и сам сомневается. А вот ударили Мухина топором, который мог быть только у Шубина. А Шубин ударить никак не мог, потому что родственник.

— А Седов, хоть и не родственник, тоже бить не должен, — заключил Петр Саввич. — За отсутствием мотивов. Его враг не Мухин, а Шубин.

— Путаница в общем.

— Да, все запутано кем-то. Кем, мы пока не знаем. А вот распутывать надо нам с тобой. И ничего не поделаешь. Такая наша, брат, доля, — похлопав Белова по плечу, Петр Саввич подошел к окну и распахнул его. В кабинет хлынул свежий вечерний воздух, качнув сизые полосы табачного дыма, повисшие над столом.

В этот момент дверь в кабинет открылась и на пороге появилась не старая еще миловидная женщина в забрызганном грязью сером пальто, простоволосая, со слезами на глазах.

— Это он убил Сеню, зверь, — убежденно сказала она. — Он, Седов. Он и меня бил. Пряжкой... — женщина зарыдала и упала в подставленное Беловым кресло. — Он, он...

— Успокойтесь, — Петр Саввич внимательно смотрел на женщину. — Кто вы?

Белов подал незнакомке стакан воды. Женщина отпила глоток и сбивчиво заговорила.

— Жена я Мухина. Правда, фактическая. Раньше я с Седовым жила. А потом к Мухину ушла. Давно еще. Никто про это, кроме них да Шубина, не знает. Вот и отомстил он Сене, Мухину то есть. Тогда еще грозился, когда уходила. Дите невинное осиротил, — женщина снова зарыдала.