— Никому не кажется, — после долгого молчания заговорил прокурор, — что Артист опять начал гастроли?

— Вроде не замечалось, — ответил Шорин. — Да и кто сам голову в капкан совать будет?

Прокурор повернулся к Зуеву, впервые слышавшему об Артисте.

— Артист — это местный вор-рецидивист. Изворотливый, коварный. Неплохой конспиратор. Уже год, как сбежал из колонии, а на след его напасть не удается. Правда, — прокурор перевел взгляд на Шорина, — преступники, да еще сбежавшие, на старом месте, как правило, не появляются. Но для Артиста правил не существует.

— Что верно, то верно, — согласился Шорин. — В своем деле он действительно артист. Брать его было трудно. Соучастники попадались, а он чистым выходил. И человек-то невидный: маленький, невзрачный. — Шорин посмотрел в окно. — А вон и пруд. Подъезжаем.

Свернув с асфальтового шоссе, «газик» запылил проселочной дорогой.

— Во время войны, — сообщил прокурор, — в этой деревне скрывался дезертир. Я тогда в милиции работал. Так вот прятался он где-то на участке возле пруда, в искусно замаскированной землянке.

— Все ясно, — упавшим голосом ответил за всех Зуев. — Туда они и провалились.

— Эх, упустили! — Шорин с досадой хлопнул ладонью по колену.

И хотя виновных не было и никто, кроме прокурора, не знал о существовании землянки, сознание упущенной возможности задержания преступников не стало от этого менее горьким.

«Газик» остановился у пруда. Шорин и Зуев бросились к покосившемуся плетню, всматриваясь в траву.

— Знакомое место, — сказал прокурор, подходя к ним и оглядывая заколоченный дом и заросшую бурьяном усадьбу. — А вот где лаз находился — не помню. Собака здесь потеряла след, у плетня?

— Здесь.

Сергей Ильич сделал несколько шагов, наклонился.

— Есть, — увидев еле приметную полоску глины, он захватил двумя руками густой пучок травы и потянул на себя. От земли вдруг «отклеился» квадратный кусок дерна, который обнажил деревянный люк. — Вот она, землянка.

Шорин откинул люк, вытащил пистолет и первым бесстрашно нырнул в землянку.

— Никого, — светя фонариком, сказал он.

Следом за ним в землянку спустились остальные. На земляном полу четко виднелись уже знакомые две пары следов, на деревянном топчане стояли пустые водочные бутылки, лежал свежий кусок черного хлеба. Тут же валялся пучок седых волос, наклеенных на кусочек свиной кожи.

— Не думаю, что это клок из бороды моего дезертира, — усмехнулся прокурор, передавая его следователю.

— Камуфляж? — предположил Зуев.

— Во всяком случае следует учесть.

Осмотрев землянку, прокурор торопливо выбрался наружу и кивнул стоявшему у плетня проводнику с собакой.

— А ну, пускайте!

Собака взяла старый след, кинулась к люку, от люка к ручью, протекавшему шагах в десяти, и перед ручьем закружилась, жалобно заскулив.

— По ручью ушли. К реке, — прокурор посмотрел на Сомова. — Высылайте людей по четырем направлениям: вниз и вверх по реке, по обоим берегам, а я позвоню в райотдел насчет катера.

Затем он взглянул на часы.

— Отсюда они ушли часов...

— Не позднее одиннадцати, — подсказал Зуев. — Мы покинули участок около одиннадцати.

— Сейчас половина второго. Ну что ж, ясно, — Сергей Ильич испытующе посмотрел на Зуева. — Передаю тебе эстафету. Я для гонок уже не гожусь. И будь предельно внимателен. Если игру ведет Артист, что я не исключаю, то от него можно ожидать любую каверзу.

К этому времени поступило донесение о результатах проверки парикмахерских города. Действительно, в одну из них позавчера заходил высокий рыжеволосый молодой человек в серой кепке. Подстригли его под полубокс. Мастер, у которого он стригся, обратил внимание на небольшой багровый шрам возле виска. После этого участники поиска имели полный словесный портрет одного из преступников, включая особую примету. О втором по-прежнему не было ничего известно, кроме того что он молод и небольшого роста.

Зуев и Шорин бежали вдоль заросшего кустарником берега реки за проводником с собакой. Вдруг им повстречалась пустая лодка, плывшая вниз по течению. Лодку зацепили багром и притянули к берегу.

— Это посудина старичка-рыболова, — взглянув на лодку, воскликнул Шорин. — Видать, вытряхнули его, беднягу, из лодки, чтоб самим попользоваться.

— Какого старичка? — спросил на ходу Зуев.

— Да тут один...

Неожиданно собака остановилась.

— След пропал, — сказал проводник.

— Вперед, вперед, — торопил Зуев, смахивая со лба пот. — Видимо, на лодке отсюда поплыли. — Он спешил наверстать упущенное время.

Метров через двести Шорин вдруг остановился, увидев в траве большой желтый камень с отбитыми краями.

— Камешек нездешний. Из ручья, — он повернул камень, вгляделся. — Так и есть. Под камнем растет трава. Даже не завяла. Значит, принесли его совсем недавно. И что-то им разбивали...

Вдруг из кустов, растущих у самого берега, донесся приглушенный стон. Зуев и Шорин бросились туда и увидели связанного рыжеволосого детину с окровавленной головой, лежавшего у кромки воды. Во рту у него торчал кляп. Зуев наклонился над ним.

— Так, подстрижен под полубокс, — отметил он. — А вот и шрам на виске. Наш рыжий! — Он осмотрелся, и глаза его, сначала возбужденно заблестевшие, потухли. Чуть поодаль в траве валялся раскрытый колхозный сейф. Он был пуст.

— Не поделили, жулики. Обычная история. — Шорин захлопнул крышку железного ящика.

— Все ясно. Тут денег нет. Надо искать второго, — Зуев быстро осмотрел рыжего, задержал взгляд на его разбитых остановившихся часах, затем взглянул на свои: — Пять минут четвертого, — он посмотрел на Шорина. — Его часы остановились только 20 минут назад. Понимаешь, Шорин? Прошло не больше 20 минут, как второй убежал отсюда. Он где-то недалеко. Видимо, вплавь ушел или на лодке.

— Недалеко-то недалеко, а какой он? Примет больно мало.

— Будем примечать по обстановке.

— Это ящик задержал их тут, — заметил Шорин. — У камня все края отбиты.

— Дальше следа нет, — донесся голос проводника, идущего вдоль берега.

— Идите в том же направлении, — отозвался Зуев, внимательно оглядывая местность. На другом берегу, метрах в трехстах, удил рыбу седенький старичок в темных очках и соломенной шляпе.

— Это тот старичок, — удивился участковый. — Пескариков себе промышляет. А лодочка-то уплыла. Чудно́.

— Почему он в темных очках? — поинтересовался Зуев. — День-то пасмурный.

— А он всегда в них, — пожал плечами Шорин.

Зуев подал знак, и к берегу подошел катер с врачом и двумя оперативными работниками.

— Рана не опасная, — осмотрев рыжего, сказал врач. — Легкая контузия. Сейчас придет в себя.

Рыжего перенесли на катер. Зуев и Шорин шагнули следом.

— Поскорее приведите его в чувство, — попросил Зуев врача. — Это очень важно. Думаю, он не откажется помочь нам в розысках своего пропавшего друга. А теперь туда! — кивнул он рулевому, показав рукой на старичка-рыболова. — По-моему, он кое-что знает.

Через минуту катер причалил к берегу, и Зуев с Шориным соскочили на песок. Хотя день был прохладный, старичок почему-то сидел босиком. Рядом на пеньке лежали два необычно толстых бамбуковых удилища.

— Ты чего это, папаша, босиком-то? Закаляешься что ли? — удивился Шорин. — Где ботинки-то? Или ограбили?

— Утопли, — неопределенно ответил старичок.

— Давно тут сидите? — сухо спросил Зуев.

— Давно.

— А где ж улов?

— Не клюет.

— Что же это вы все растеряли: ботинки, лодку? Да еще не клюет, — Зуев внимательно рассматривал рукав серой рубашки старика. На рукаве темнели бурые, похожие на запекшуюся кровь, пятна. Перехватив его взгляд, старик побледнел.

— Извините, клюнуло, — он, кряхтя, с трудом привстал, неуклюже зацепил ногой одну из удочек, и она соскользнула в воду.

В этот момент внимание всех привлек к себе рыжий, который благодаря усилиям врача пришел в себя. Увидев на берегу старика, он поднялся с сиденья, глаза его налились кровью.