— Это он, — перехватив взгляд Веретенникова, подсказал низкорослый сердитый парень. — Спектакль устроил.

— Да успокойся ты, Тихончук, — цыкнул на него кто-то из ребят. — Как будто это последняя получка.

Веретенников взял стул и присел рядом с Парамоновым.

— Расскажи, как это произошло.

— Я вышел из комнаты. К телефону. Вернулся, а денег уже нет. И все...

— Долго ты говорил по телефону?

— Минуты две.

Парень был явно удручен, говорил с трудом.

— Стол так стоял?

— Да.

— Деньги ты где оставил?

— Вот здесь, с краю.

«Так, — встревоженно подумал Веретенников, мысленно прикинув расстояние от подоконника до стола. — А как же тот с улицы до этого края дотянулся? Далековато больно».

— С краю, — словно прочитав мысль Веретенникова, снова вмешался Тихончук. — Как он достал-то с улицы, если деньги почти на середке комнаты находились? Значит, он влезть сюда должен был. А в комнате что-то никаких чужих следов не обнаружилось. Как, ну ответь?

Веретенников взглянул на Тихончука, на молчаливо застывших ребят»

— Ты выглядывал в окно, когда деньги искал? — спросил он Парамонова.

— Выглядывал.

— Под окном ничего не заметил?

Парамонов ответил не сразу. Он помолчал, словно взвешивая что-то и, украдкой посмотрев на Тихончука, сказал:

— След заметил. Он в глаза мне бросился. Он на песке выделялся, а земля была гладкая, чистая.

— Почему гладкая? — уточнил следователь.

— А тетя Маша ее разравнивает, вахтерша.

— А ну, ребята, позовите вахтершу, — попросил Веретенников.

Пока искали тетю Машу, он заканчивал допрос Парамонова.

— Значит, четкий был след? А не помнишь, какой он? Ну рисунок, например?

— Если увижу, узнаю, — коротко ответил Парамонов. — На каблуке решеточка, а на подошве такие... лепестки.

— Большой след, маленький?

— Большой.

— Какого размера приблизительно?

Парамонов пожал плечами.

— Так, сорок четвертого, сорок пятого.

— Опять голову морочит, — вставил Тихончук. — След... Это был след того, кому он деньги передал.

Действительно, такое уверенное заявление Парамонова было не в его пользу и еще больше встревожило Веретенникова. «Видел. Узнаю. Потом этот подчеркнутый самообыск. Неужели Кривобоков в чем-то прав?»

Прервав размышления Веретенникова, вошла тетя Маша. Присев на краешек стула, она поглядела на Сашку и жалобно вздохнула.

— Тетя Маша, вы сегодня разравнивали землю под окнами?

— А как же? Я всегда по субботам разравниваю. Знала бы, что дождь, не стала бы.

— Когда именно вы это делали, не помните?

— Почему не помнить? Помню. Перед самым ихним приходом. Часа в два.

— Непосредственно перед приходом ребят с работы?

— Да. Я разровняла землю, посыпала песочком и ушла. А вскоре Саша пришел. А за ним и остальные пошли.

— А вы никаких следов под окном этой комнаты не видели, когда землю песком посыпали?

— Нет, не видела.

— Так... Ясно.

Это была интересная деталь. Значит, след под окном был. И не какой-нибудь вчерашний, а свежий, сегодняшний, появившийся после двух часов, после того как тетя Маша посыпала песком землю. И если верить Парамонову, то это был след именно того, кто вытащил деньги из окна. И, вернувшись в комнату, потерпевший увидел на песке именно этот след, оставленный максимум две минуты назад. Яркий и четкий! Но след ли это злоумышленника? А, может, сообщника? Или вообще случайный?

Поверив поначалу в невиновность Парамонова, теперь Веретенников засомневался. Сбивала с толку противоречивость достоверных фактов. Если под окном был след преступника, то как он смог дотянуться до другого края стола? И в то же время если Парамонов лгал, то ему ничего не стоило сказать, что деньги он вообще оставил на подоконнике. Это было бы проще и логичней. А что, если?..

Веретенников и Балашихин вышли на улицу, долго стояли перед окном. Затем, не отрывая взгляда от окна, Веретенников несколько раз прошелся по асфальтовой дорожке туда и обратно, часто останавливаясь и привставая на носки. Дождь несколько приутих и, дробясь под порывистым ветром, обдавал лицо водяной пылью.

— Да, стола не видно, — сказал он Балашихину. — Ну-ка ты пройдись, посмотри.

Веретенников был среднего роста, Балашихин повыше. Но и он, проходя мимо окна и вставая на носки, тоже не увидел стола.

— Ну и что из этого следует? — поинтересовался Балашихин, ничего пока не понимая.

Не ответив, Веретенников в задумчивости стал прохаживаться по дорожке. И вот тут ему подвернулся счастливый случай, подтвердивший правильность его рассуждений и внезапно мелькнувшей у него догадки. Тот самый случай, который, как выяснилось позднее, сначала помог преступнику, а затем, как нередко бывает, не обошел и следствие. Впрочем, для Веретенникова, как и для всякого опытного следователя, это был скорее не счастливый случай, а результат выработанного практикой умения логически мыслить, связывая воедино разрозненные звенья, и не упускать из виду и схватывать на лету любую, казалось бы самую незначительную деталь при расследовании.

— Куда же он запропастился?

Веретенников обернулся на голос. Вдоль стены общежития, по дорожке медленно шла вахтерша, поглядывая по сторонам.

— Кто запропастился? — спросил Веретенников. — Вы что-нибудь потеряли?

— Да веник, — махнула рукой тетя Маша. — Я, когда мела, вроде здесь его оставила. Под окном. — Вахтерша остановилась у соседнего окна, задумалась. — А теперь его нету. Или уж я ничего не помню и не тут его оставила?

— Нет-нет, — торопливо заговорил Веретенников. — Тут вы его оставили. Все правильно.

— Да? — Вахтерша с недоумением посмотрела на следователя. — А где же он?

— Надеюсь, это мы сейчас узнаем. Этот веник теперь и нам нужен. Какой он, ваш веник?

— Обыкновенный. Соломенный.

После тщательных поисков веник был найден метрах в десяти от окна комнаты № 4, в густом бурьяне, утопающем в грязи.

— Чудеса, — сказала тетя Маша, увидев свой веник. — А как же он туда попал?

— Его-то мне и не хватало, — вместо ответа задумчиво произнес Веретенников, взглянув на Балашихина. — А я-то думал, где он взял такие длинные руки?

Балашихин понимающе кивнул:

— Картина проясняется.

— Проясняется, — подтвердил Веретенников, хотя лицо тети Маши в этот момент явно свидетельствовало об обратном. «Значит, нет сговора, — подумал следователь. — Нет и заранее продуманного злоумышленником плана, если тот действовал один. А есть случай. Слепой, нелепый».

Веретенников достал сигарету, торопливо закурил. И хотя он здорово вымазался в грязи и сильно проголодался, лицо его выражало удовлетворение. Он попросил коменданта общежития срочно вызвать плотника. Теперь он знал, что делать.

Веретенников немедленно приступил к следственному эксперименту. Он подгонял под свой рост бруски. До тех пор, пока ему не стал виден стол комнаты № 4. После этого он измерил высоту составленной из брусков подставки. «Так, — прикинул Веретенников в уме. — Подставка плюс мой рост. Ого, ничего себе детина получается! Метр девяносто пять минимум». Затем, установив подставку на том месте, где был оставлен след, он попытался дотянуться веником до края стола, где лежали деньги. Но не смог, как ни старался, ни вытягивал туловище и руку. Оставалось еще сантиметров 25-30.

Когда Веретенников закончил эксперимент, его тесно обступили Балашихин, комендант — грузный старик в матросском бушлате, понятые, ребята из комнаты № 4.

— Итак, — следователь посмотрел на Смирницкого, затем на Тихончука, — вероятней всего совершена кража. Через окно. Преступник увидел деньги на столе, проходя мимо. Вспомогательным орудием преступления явился веник, случайно оказавшийся возле места преступления. Преступник подгреб деньги веником, после чего выбросил его в заросли бурьяна, где мы его и нашли.

Веретенников сделал небольшую паузу, откашлялся.