Случилось это во время памятных гуляний на Масленицу. Пока корабль нес их к царской резиденции, нужно было в обязательном порядке и, главное, срочно заставить Николая протрезветь. Сама процедура была несложной. Ускорение обмена веществ, блокирование алкоголя и вывод его из организма…, но проклятый артефакт стал на его пути несокрушимой стеной и не позволил никакого вмешательства.

— Что делать?! — чертыхнулся про себя Март и неожиданно услышал ответ.

«Снимите на время артефакт, и я проведу все необходимые манипуляции, — возник в его голове мыслеобраз от искина».

— Но это может быть опасно…

«Нет, если соблюдать меры предосторожности».

— Действуй, — вынужден был согласиться капитан.

После удаления источника блокировки все пошло без помех, и через несколько минут цесаревич стал как огурчик. В смысле такой же свежий, а не зеленый и в пупырышку. Затем, через пару дней, Колычеву пришла в голову мысль об изготовлении подобных артефактов для часовых. Огражденные от ментального воздействия оберегами они могли бы противостоять обладающим даром диверсантам или грабителям. Оберег, конечно, получится недешевым, но спрос на него будет…

Получивший задачу Хаджиев с энтузиазмом принялся за дело, и они вместе взялись за расчеты. И вот тогда искин «Птицы» и выдал…

«При увеличении плетения артефакт будет блокировать не только внешние, но и внутренние потоки».

— Что ты имеешь в виду?

«Блокировку Дара, как на нашем недавнем госте».

— Что?!!

«Артефакт гостя по имени Николай полностью исключает возможность использования Дара, — терпеливо, как первокласснику, пояснила «Ночная Птица»».

Некоторое время потрясенный Март молчал, пытаясь осмыслить полученную информацию. Потом замысловато выругался, заставив укоризненно покачать головой Ибрагима.

— Сокол, — страдальчески выдавил из себя Колычев, как только к нему вернулась возможность говорить. — Почему ты не сообщил об этом сразу?

«Такой команды не поступало, — равнодушно ответил искусственный интеллект».

— Что с вами? — немного обеспокоенно спросила Марцева, заметив, как затуманился взор юного гросса.

— Все в порядке, — отозвался тот, стряхивая воспоминания. — Если вы вызовите наследника немедленно, значит, нам надо готовиться к процедуре?

— Нам?! — вопросительно посмотрела на него целительница.

— Конечно. Я и мой помощник должны при этом присутствовать.

— Семь бед — один ответ, — махнула рукой сенатор. — Только скажите вашему «горцу», чтобы маску надел.

— Как скажете.

Увидев неизменно улыбающегося Хаджиева, Марцева не смогла удержаться и поздоровалась с ним по-японски.

— Конничива, коллега!

— Валейкум ассалам! — невозмутимо отозвался Ибрагим-сан и отправился переодеваться.

Март последовал его примеру, и, когда охрана привезла цесаревича, они встретили его, облаченные в медицинские халаты, шапочки и маски. Так что никто их не признал.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоенно поинтересовался командовавший конвоем ротмистр.

— Нет, что вы, обычный осмотр, — поспешила успокоить его Марцева.

— Это надолго? — обреченно спросил не любивший процедуры Николай.

— Нет, ваше императорское высочество, — не слишком уверенно ответила целительница. — Надеюсь, что все очень скоро разрешится…

Через пятнадцать минут она без сил упала на жесткую кушетку и дрожащими руками попыталась извлечь из портсигара папиросу.

— Не знал, что вы курите, — с сочувствием посмотрел на нее Март.

— Бросила, — поморщилась Марцева. — Ношу с собой как напоминание о человеческой слабости, да еще для случаев, подобных этому…, успокаивает…

— Что будем делать?

— Не знаю. Точнее, знаю, но не представляю, как сообщить об этом…

— Вам виднее, вы лучше знаете нашего царя.

— Вот именно. Вы совершенно правы, он скор на расправу, так что головы полетят. Черт-черт-черт! Как это вообще могло случиться?! Ведь мы хотели совсем не этого…

— Благими намереньями вымощена дорога сами знаете куда…

— Это точно. Спасибо вам, Мартемьян.

— За что?

— Вы еще спрашиваете…, я обязана вам жизнью!

— Рад был помочь.

— Я сейчас немного соберусь и подумаю, как сообщить о случившемся государыне.

— Думаете, следует начать с нее?

— Конечно. Она единственная, кто может влиять на мужа и хоть как-то его сдерживать.

— Боюсь, после таких новостей сдерживать нужно будет ее.

— Простите, коллеги, — вмешался помалкивающий до сих пор Ибрагим-сан. — Но вам совершенно необязательно форсировать события.

— Что вы имеете в виду?

— Артефакт, блокирующий дар принца, был изменен уже после изготовления. Но это вполне можно исправить, и тогда он вернется к первоначальным настройкам и не будет оказывать неблагоприятное воздействие. Таким образом, у вас появится время для подготовки…

— Вы серьезно? — удивленно посмотрела на него Марцева.

— Конечно.

— Это может быть опасно, — не согласился Март. — Нам нужно выяснить, имеется ли у Николая хоть какая-то предрасположенность к Дару, и пока это неизвестно, любое воздействие может иметь негативные последствия.

Услышав два противоположных мнения, целительница некоторое время молчала, прикидывая про себя за и против, не зная, на что решиться. И тот, и другой вариант имели свои плюсы и минусы, а решать надо было здесь и сейчас. Но выбрать у нее так и не получилось. За дверями лаборатории послышался шум, затем они с глухим стуком растворились, и на пороге возникла императрица всероссийская Евгения Федоровна.

— Что здесь происходит? — поинтересовалась она, выделяя каждое слово и одновременно оглядывая всех присутствующих.

— Ну вот, все само и разрешилось, — даже с некоторым облегчением вздохнул Колычев. — Входите, ваше величество. У нас есть для вас новости...

Так уж случилось, что исполняющий обязанности главного управляющего ОЗК немного недолюбливал сенатора Полякова. Не то чтобы господин Фадеев был антисемитом, вовсе нет. И по бизнесу они нечасто сталкивались. Просто, будучи производственником до мозга костей, он терпеть не мог финансиста, лично доведшего до банкротства несколько вполне приличных предприятий и заработавшего на их перепродаже целое состояние. Судя по всему, его отношение не было секретом для Александра Лазаревича, но, тем не менее, сегодня тот пригласил его на деловой обед, и это заставляло насторожиться.

— Добрый день, Илья Сергеевич, радушно поприветствовал его банкир. — Рад вас видеть в добром здравии…

— Благодарю, — сухо отозвался управляющий. — С позавчерашнего совещания мое самочувствие нисколько не изменилось.

— Отрадно слышать, — ничуть не смутился Поляков. — Мы с вами прежде пересекались нечасто, поэтому ваши вкусы мне неведомы. Но я все-таки взял на себя смелость сделать заказ. Надеюсь, вам понравится.

— Не извольте беспокоиться, я неприхотлив.

— Вот и славно. Неугодно ли коньячку?

— Я не употребляю крепких напитков.

— В таком случае бокальчик Мансанильи [1] в качестве аперитива?

Некоторое время они ели молча, но как только ловкий официант убрал тарелки, банкир перешел к делу.

— Илья Сергеевич, что вы думаете о новом собственнике компании?

— Даже не знаю, что вам ответить. А почему вы спрашиваете?

— Ну как же, мой банк, как вам вероятно известно, финансирует несколько проектов, так или иначе связанных с ОЗК, и мне хотелось бы иметь представление о человеке, с которым придется сотрудничать.

— Это понятно, но я, говоря по чести, еще не успел составить о нем окончательного мнения. Мартемьян Андреевич еще молод и не успел в достаточной степени проявить себя. Но могу сказать, что он не глуп, целеустремлен и весьма недурно образован, что, учитывая его биографию, довольно необычно.