Врачи приехали быстрее, чем говорил Норд. Буквально через пятнадцать минут они были около дома. Меня осмотрели быстро и подтвердили то, что мое физическое состояние в норме. Слабость присутствует, но отдых и определенные лекарства быстро это подправят.

С Помпеем все было куда хуже. Его осматривали долго и за закрытой дверью. В комнате, в которую меня не пускали.

— Норд, прекращай, — я стиснула зубы. После того, как я битый час пыталась прорваться через верзил, сторожащих дверь, решила пойти и найти Норда. Высказать ему все. — Я принимаю твои советы и твою помощь. Я благодарна за них, но ты не имеешь права что-либо запрещать мне. Тем более, ты не можешь запретить мне пойти к Помпею. Он мой муж и мой истинный.

— Я прошу прощения за то, что в этой ситуации позволил себе слишком много, но я не думаю, что вам сейчас стоит находиться рядом с мистером Дагером. Учитывая, что вы меня бы не послушали, я пошел на те меры, которые по отношению к вам непозволительны, но выбора у меня нет.

— Иди к черту со своим выбором. Я просто хочу быть рядом, пока его осматривают.

— Я обсудил это с мистером Дагером. Он сам приказал вас к нему не пускать.

— Какого черта?

— Я думаю, вы сами понимаете какова причина этого.

Лучше бы Норд этого не говорил, ведь этими словами мужчина обратил внимание на то, что я старательно пыталась игнорировать.

Цезарь не уничтожил нашу истинность, но с особым изощрением разрушил нашу метку.

Истинность вообще являлась нерушимой связью, но если бы метка была лишь чем-то номинальным, такой человек, как Цезарь не стал бы тратить на нее время.

Нет, Цезарь этим действием не просто «ударил» нас. Он им «убил».

Изуродовав, растерзав метку, он «нас» порвал на части. И я слишком хорошо знала природу альф и омег, чтобы понимать всю скверность ситуации, которая касалась и меня и Помпея, но его, как альфу, искалечила куда сильнее.

Но я не понимала всю глубину последствий. Где-то в глубине меня вспыхивала мысль, что все прямо очень плохо. Настолько, что это можно было назвать концом, вот только я старалась не обращать на это внимания. Уверяла себя в том, что лишь преувеличиваю, но… Словно ударом было понимание другого — я просто закрывала глаза на то, что не хотела воспринимать.

— Врачи уже что-нибудь сказали, касательно состояния Помпея? — мой голос стал тихим, но тревога в нем была громкой.

— Испорченная метка это не то, что подвластно медицине. Вы должны это понимать.

— Ты имеешь ввиду, что?..

— Да. Опасения подтвердились. Как только это произошло, мистер Дагер приказал мне молчать. Проследить за тем, чтобы вы ничего не узнали, но, несмотря на то, что ваш альфа пытается вас оградить, вы должны быть в курсе этой ситуации. Другого выбора я не вижу.

Проследить, чтобы я ничего не узнала?

Как можно не узнать, что он?..

— Помпей умирает? — об этом и говорил Норд, но я решила задать этот вопрос прямо. Как точку, которой пробила себе сознание.

— К сожалению, да.

— С этим можно что-то сделать?

— Нет. Как я вам уже сказал, испорченная метка не поддается медицине. Ни один врач помочь не сможет. Уже теперь тело мистера Дагера начнет убивать само себя из-за отсутствия связи с вами.

— Но мы все еще истинные. Я тут. Рядом с ним. Мы можем что-нибудь придумать.

— Если бы можно было что-нибудь придумать, я бы так и сказал. Даже если бы имелись хоть какие-нибудь крошечные зацепки к улучшению состояния мистера Дагера, мы бы за них взялись, но ничего из этого нет. Поэтому я и разговариваю с вами. Как бы это не было ужасно, но его смерть неизбежна. Чем быстрее вы это поймете, тем лучше. К сожалению, у нас нет ни времени, ни возможности для того, чтобы отрицать очевидное.

— Откуда такая уверенность в том, что ничего сделать нельзя? — мой голос дрожал. Я вся дрожала. Так, словно внезапно мне стало очень холодно.

— Мы проверили то, что вам вколол Авар Де Кора. Это изобретение научных работников правительства. Оно нацелено на то, чтобы «освобождать» омегу от связи, если она встретилась со своим истинным. Такие случаи были крайне редкими, но инъекция всегда действовала без погрешностей. Она изобретена идеально и их не дает. После ее ввода, омега «освобождается» и ее передают другому альфе, а ее истинный умирает.

— Может…

— В случае с вами она все же дала погрешность? — Норд понял, о чем я хотела спросить. — Нет. Повторяю, все уже было проверенно и этот разговор я начал лишь по той причине, что уверен в своих словах.

— Значит… — я запнулась. Сделала несколько рванных вдохов. — Я могу увидеться с Помпеем?

— Подождите немного. Скоро вас пустят к нему.

Я будто в полном онемении кивнула. Даже спорить с Нордом не стала. Не смогла.

Мне нужно было время.

Перед глазами не плыло, но замирало и каждое мое движение было таковым, словно я находилась на дне глубокого озера, где вода создавала невесомость и в тот же момент давила с такой силой, что я с трудом передвигалась.

Кое-как очнулась я уже будучи на крыльце около дома. Я не помнила того, как вышла к ступенькам и села на них, я даже не понимала того, когда успела сделать кофе, чашка с которым сейчас обжигала руки. Я вообще ничего не осознавала, словно мое сознание по кусочкам рвалось на части.

Помпей. Были дни, когда я всей душой искренне желала гореть ему в преисподней. Я прекрасно помнила ощущение, когда думаешь, о человеке и всеми частями души, желаешь его больше никогда не видеть.

Я испытывала к нему ту ненависть, которая уже становилась состоянием души и, создавалось ощущение, что она уж точно никогда не исчезнет, а сейчас…

Сейчас я не понимала саму себя.

Со смертью Помпея мы теряем все. Сторону Веста. Мою свободу. Все к чему мы стремились и шли, желая победить. Все это рушится и превращается в обгоревшие руины.

И это должно пугать. Ставить в настолько жестокий тупик, что в нем в пору сойти с ума.

Но я в этот момент почему-то думала именно о Помпее. Только о нем. О том, что этого чертового ублюдка скоро не станет, а я никак не могла понять, как вообще может быть такое, что в этом мире его больше не будет существовать.

Нечто такое у меня просто не укладывалось в сознании.

Возможно, я все еще отторгала эту мысль. Воспринимала ее, как нечто за гранью возможного, но реальность остро возвращала к себе. Впивалась в меня своими когтями.

— Мисс Мелисса, вы можете увидеться с мистером Дагером, — на крыльцо вышел Норд. — Осмотр закончен. Он сейчас в спальне.

— Осмотр так и не принес хороших новостей? — спросила, вставая со ступенек.

— Нет. Но для мистера Дагера были подобраны препараты, которые ослабят боль и помогут придерживать его в более-менее нормальном состоянии.

— И как долго он сможет быть в таком состоянии?

— От недели до месяца.

— А потом?..

— Окончательный исход я уже сказал вам.

Я опустила голову. Руки дрогнули и горячий кофе пролился на ладонь оставляя на коже покраснение. Ожог. Но я вся была в таком же состоянии. Словно все тело покрывалось ожогами.

— Я приношу свои соболезнования, мисс Мелисса. Я понимал, что между вами и мистером Дагером имелись сильные конфликты. Когда я сказал о том, что вам нужно вступить в брак с ним, вы сказали, что кто угодно будет лучше, чем он. Даже какой-нибудь бездомный. Но так же я понимаю, что у нас с ним были те годы, которые можно назвать счастливыми. Вы были практически семьей, хоть и жили, как братья. И сейчас я вижу, что вам плохо. Мне жаль, что все произошло именно так.

Я качнула головой. На слова Норда я не нашла, что ответить. Мне срочно нужно было увидеть Помпея.

Покачиваясь, я пошла в дом и, поднявшись по ступенькам, без стука вошла в спальню. Помпей стоял около кровати. Как раз надевал кофту, но я успела увидеть черные вены и на его торсе.

— Я все знаю, — сказала, закрывая дверь и замечая то, как глаза альфы опасно сузились. — То, что ты умираешь.

— Норд рассказал? — в голосе Помпейя послышалась металлическая мрачность.