— Да не скажет он никогда! Не скажет, хоть убейте. Я же знаю его… — Оглядев друзей, она сказала: — Хорошо. Попробую сагитировать. — И вышла из помещения.

— А чего там его агитировать! — возмутился Антошка. — Его летучки на что реагируют? На лица наши? А мы им лиц показывать не будем. И все!

— Как не будем?.. — послышались голоса. — Занавесим, что ли?

— И занавесим! — заявил Антоша. — Очень просто, возьмем и занавесим. Что они будут под них заглядывать? Они же машины! А значит, дуры.

— Ай да Тошка! — обрадовались ребята. — Молоток пацан!.. А что, как и в самом деле летучкам нос натянем!

— Тишина! — объявил Саша. — Антошке от имени отряда «Веритас» объявляю благодарность. Думаю, что этот план удастся. Если тряпок не найдем головы обмотать, рубахи да куртки натянем. Тогда Петрухиной команде проще будет проскочить в Информэйшн. Только особенно шукерами не размахивайте.

— Постараемся, — лаконично сказал Петруха.

— Никанорыч съездит на Кузьминки и переключит стрелки. Помнишь, как мы с тобой говорили?

— Помню, — кивнул головой маленький белобрысый Никанорыч.

— Тогда… — помедлив сказал Саша. — Тогда останется вывести из строя КИВЦ. И этим займусь я.

— Думаешь, это очень важно? — осведомилась Таньша. — Что может решить какой-то там КИВЦ.

— В конечном итоге — все, — уверенно заявил Саша. — Остальные расходятся по районам и собирают всех наших в пикеты. В шесть утра.

— А куда ты нас поставишь? — осведомился Толяра, лениво поигрывая своим увесистым чулком.

— Видишь ли… — замялся Саша, — для тебя с твоими головорезами все это — слишком интеллектуальные задачи. Надо кому-то еще и охранять наш штаб. И этого типа. А к шести подходите и становитесь в пикеты со всеми вместе. Это тоже важно.

— Вот еще! — вскочил Толяра. За ним поднялись Гога, Кок, Шэр и Клэнси — его закадычные друзья и соучастники всех уголовных проделок, которые только могла изобрести его бедовая голова. — Кто вам преподнес на блюдечке эту метруху, когда вы собирались по комнаткам да подвалам? Кто доставал кабели, лампы, подводил питание? Мы. И вот — благодарность! Когда закручивается шухер — нас культурненько лягают, вы, мол, недостаточно умные!..

— Никто не говорил про твои мозги, — сказал Петруха. — Но ты и в самом деле не сможешь работать с компьютером, даже задать простейшей программы.

— А кроме того, — добавил Саша, — никто из нас не собирается погибать. Мы вернемся часа через два-три. И все вместе начнем штурм самого важного объекта. — Он указал пальцем в потолок. — Дворца Правосудия. И там вы будете заводилами.

— Ладно, — хмуро согласился Толяра. — Только ты хоть один шукер нам оставь.

— Для чего?

— Пригодится…

— Индюк! — в сердцах говорила Марина, протирая шприцы. — Тупой напыщенный павлин. Я-то думала, что ты…

Гурилин молчал. Сознание его было будто заторможено. Мысли вились вялой спутанной вереницей. Он пытался связаться с Системой, но радиоволны не проникали сквозь толщу, экранированную железными тюбингами.

— Что они собираются делать с Юго-Западным?

— Не знаю, — сердито ответила девушка.

— Все равно у них ничего не получится. Главный кибернетик говорил мне, что Система-1 неуязвима. Поражение одной, пусть даже очень крупной, машины не вызовет остановки всех остальных.

— Можно подумать, что Лизкина мама в этом понимает меньше ваших главных, — презрительно сказала девушка. — Она объясняла ребятам, я, правда, не поняла точно. Но повреждение Юго-Западной вызовет сбой в работе.

— Что, ее взрывать собираетесь?

— Да не взрывать, а занять. И так занять, чтобы она ни о чем другом думать не могла.

— Детский лепет! — сердито сказал инспектор. — Можно подумать, эта женщина не знает, что на всех основных цепях стоят логические предохранители. Система-1 никогда не решает отдельно взятые задачи, а только все в комплексе.

— Сам увидишь, — с уверенностью сказала Марина. — А ребята тем временем приберут к рукам Информационный центр и обратятся с воззванием ко всему населению планеты. И объяснят людям, до чего они докатились со всей своей машинерией…

— Глупости все это, — убежденно заявил Андрон. — То, что они собираются сделать, — не что иное, как революция. А революции не делаются кучкой молокососов. Революционные идеи должны созреть в сознании масс.

— Ты шпаришь прямо как по учебнику, — рассмеялась она. — Но учебники пишутся самой жизнью.

— Пишите, — устало сказал Гурилин. — О черт, голова-то как раскалывается. Ты не знаешь, чем это они меня стукнули?

— Шукером, — просто сказала она. — Чем еще ваши сосиски всех нас долбают?

— Так это парализующий луч? — удивился Андрон. — Кто это, интересно, додумался снимать его с патрульных?

— Тот же, кто додумался их уводить, — с гордостью сообщила Марина, — наш Сашуля.

— И что он с ними теперь будет делать?

— Как что? — удивилась она. — Ребята на них седла приделали, штурвальчики наверх вывели и гоняют теперь похлеще, чем на мотоциклах.

— Вы сумасшедшие! — воскликнул Андрон. — Это же очень опасно!

В дверях показался Толяра.

— Лежит гад? — осведомился он с видимым удовлетворением.

— Ребята уже ушли? — спросила Марина.

— А как же? — хмуро ответил он. — Все поскакали. А я тут по милости этого… — Проверив узлы на руках и ногах инспектора, он резко обернулся к Марине: — Ты ослабила? Жалеешь гада?!. — Он взмахнул тяжелым чулком. Девушка вскрикнула и прикрылась рукой.

— Не смей ее трогать! — крикнул Гурилин, порываясь встать.

В дверь просунулась кудлатая голова Шэра.

— Ты чего здесь хипиш наводишь? — осведомился он.

— А вы не суйтесь, а то и у вас наведу! — рявкнул Толяра.

Дверь захлопнулась. Когда Толяра решил продолжить разговор, негромкой трелью зазвонил интерком, сделанный в виде небольшого брелка. Он находился в заднем кармане Толяриных брюк. Тот вынул брелок и с интересом осмотрел.

— Ну и штучка — в первый раз такую вижу.

— Это меня, — сказал инспектор.

— Ясное дело, что тебя. Он уже битых три часа трезвонит. А вот я его сейчас об твою головешку — хрясть!

— Подожди! — крикнула Марина. — Может, это что-то важное.

— Что — важное? Кому — важное? Ему — важное?

— Давай послушаем.

— А вдруг нас засекут?

— Мой интерком бесконтрольный, — заверил инспектор. — У меня ведь количество разговоров не регламентируется. Я обещаю, что ни с кем разговаривать не буду, только выслушаю. Просто поднесите его к моему уху. И учтите, что по маловажным вещам мне не звонят.

Немного поколебавшись, парень поднес брелок и предупредил:

— Если скажешь хоть слово…

— Нажми желтую кнопку, — ответил Гурилин.

На миниатюрном экране появилось лицо Глории.

— Это безобразие, Ан, — с возмущением сказала она, — сколько тебя можно искать? Я уже весь город на ноги подняла. Я связалась с исправительным домом, где содержался Краммер. Знаешь, где он находится? В Пицунде. Это квадрат Эм-Эйч-111.

Андрон кивнул.

— Ой, как тебя плохо видно. Ты бы хоть телефон держал подальше… Я устроила всему персоналу очные ставки, а главврачу — допрос «третьей степени» и выяснила, что этого донжуана выпустили оттуда со скрипом. Точнее, он сам оттуда бежал. Одиннадцатого апреля. А на следующий день туда заявилась его мамаша и, не знаю уж, какими правдами-неправдами убедила их выпустить сыночка под честное слово. И ему подписали освобождение этим же одиннадцатым числом. А в его документах вторая единица переправлена на четверку, а римская «четыре» сделана пятеркой. Очень остроумным способом. Переднюю палочку вытянули, так что это просто получилось как черта. И получилось, что вышел он на свободу четырнадцатого мая. Но теперь я не знаю, что делать со всеми данными. Сейчас ведь судебное разбирательство длится считанные минуты. Эксперимент начался. А за ним ничего серьезного не числится. Его могут выпустить с минуты на минуту.

— Задержи его, Глория! — воскликнул Андрон. — Под каким угодно предлогом!