Когда загудел зуммер телефона, Гурилин сделал ей знак, чтобы она шла дальше, а сам остановился и нажал кнопку приема. На миниатюрном экране появилось лицо молодого человека.

— Доктор Уиллис Коннингам, — представился он. — Вы меня разыскивали?

— Да. Меня интересуют обстоятельства, при которых вами было проведено обследование тела девушки, найденного 13 мая в районе КГ-25.

— Утром, в 10.15, мы получили вызов. Звонила какая-то женщина. Сообщила, что прибоем к скалам вынесло труп. Мы выехали на место происшествия. Доставили тело в морг, произвели вскрытие и передали данные в Систему-1.

— На теле погибшей обнаружены какие-либо повреждения?

— Нет, ничего особенного. Сами посудите, месяц в море…

— Посторонние предметы, ну, кольца, брошки, бусы?..

— Нет. Разве что шнурочек…

— Какой еще шнурочек? — насторожился Гурилин.

— Красный такой, похоже, что из капроэластика. Он был замотан на ее ногах.

— Так какого же черта… — сдавленно произнес инспектор. — Какого же дьявола вы дали заключение о самоубийстве?

— Во-первых, я попросил бы вас не выражаться, — оскорбился врач. — А во-вторых, наше дело выдать заключение о смерти, а уж Система-1 сама решает, убийство это или нет.

— Но вы же взрослый, грамотный человек, неужели вам не ясно, что самоубийцы не завязывают себе ноги?

— Знаете что? Мотивы, двигающие самоубийцами, рассматривает психиатрия. А мы — физиологи. Это совершенно не наше ведомство.

Экран погас. Гурилин закрыл глаза и прижался лбом к холодной колонне. Буря мыслей и переживаний, сложных, подчас противоречивых, поднялась в его душе. Система-1 дала сбой. Какие-то внутренние электронные процессы, падение мощности какого-нибудь конденсатора, присутствие в стерильном воздухе приборных отсеков нескольких молекул примесей, какая-то ничтожная поломка привела к разрушению логических связей во всем сложнейшем комплексе анализаторов. А он слепо доверился ее идеальному логическому мышлению, целиком положился на клюг-полицейских, которые, возможно, вместо того, чтобы спасать людей… Холодный пот прошиб его при мысли о том, что может натворить в городе обезумевшая четырехметровая торпеда. Почувствовав прикосновение к рукаву, он резко обернулся. Марина с тревогой смотрела на него.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

— Просто… там кто-то стучит на машинке. И я подумала, что вы… что вам…

— Да, конечно, — сказал он. — Идемте, посмотрим.

За дверью, обитой дерматином, сидела средних лет женщина и, отчаянно дымя папиросой, стучала на видавшем виды «Роботроне». Если она и заметила их, то не подала никакого виду.

— Нам хотелось бы… — начал было Гурилин.

— Никого нет, — отрезала она, не поднимая головы от клавиатуры.

— Его тоже нет.

— А если…

— Тем более.

— Но как же…

— Не знаю.

Тогда инспектор решительно подошел к столу и положил перед ней свое удостоверение. Женщина отключила машинку, откинулась в кресле и воззрилась на него без всякого интереса.

— Слушаю вас, — сухо произнесла она.

— Мне нужен председатель Общества.

— Он на торжественном собрании, посвященном трехсотлетию со дня рождения основателя нашего Общества.

— А заместитель, ответственный секретарь, члены правления?

— Все там же. Ответственный секретарь на проверке. Еще вопросы будут?

— Скажите… — Марина подошла к столу. — Вам-то хоть известно, что город наш разрушают? Я же вас прекрасно помню, вы жили на соседней улице. Разве вам не жалко нашей…

— Жалко не жалко, кто с этим считается? — ответила та, отвернувшись. — Общество одно, а памятников много. За всеми не уследишь.

— Но ведь Москва — тоже одна! И другой у нас не будет! — в отчаянии воскликнула девушка. — Если вы, я, другой, третий будем так вот спокойно смотреть, как бездушные стальные чудовища разрушают все самое что ни на есть святое, прекрасное и вечное на свете, то мы сами превратимся в бесчувственных киберов! Мы погибнем! Выродимся! — кричала она со слезами на глазах.

— А что это вы со мной так разговариваете? — возмутилась женщина. — Я, что ли, все это ломать затеяла? Извольте немедленно очистить помещение. Мне к завтрему надо доклад закончить и отчет за полстолетия. И я одна здесь работаю за шестерых! Потому что уселись тут, в президиумах зубами щелкают, а я за всех надрывайся! — вопила она, уперев руки в крутые бока. — А еще ходют тут, меня нервирывают! Хулиганье! Погодите, я еще на вас патрульного вызову! — пообещала она, взяв в руки телефон.

— Да это на вас надо патрулей вызывать! — рванулась к ней Марина, которую Андрон с трудом удержал. — Я бы памятник поставила тому, кто ваше Общество закроет, а вас всех разгонит!

— Бесстыжая девка! — кричала женщина им вслед, выйдя в коридор. — И этот тоже, шастает тут! Хамье!

В машине Марина дала волю слезам, пока Гурилин пытался по всем справочным найти трест Главкосмоспроект. Однако, как ему сообщили, трест закрылся еще сто лет тому назад, и за его проекты никто ответственности не несет. Одновременно он получил телетайпограмму из муниципалитета. Через сорок минут его ждали на сессии в экспресс-канцелярии мэра города.

— Ну вот и отлично, — утомленно сказал он. — На сессии депутатов я и поставлю этот вопрос.

— А вы уверены, что они поймут вас? — с горечью прошептала Марина. — Разве вы не поняли, что всем надо только одного. Чтобы им никто не мешал, никто не беспокоил, чтобы все они могли сидеть в своем теплом болоте и обмениваться бумажками… А вы всколыхнуть это болото не в состоянии.

— Но я же пытаюсь…

— Вы пытаетесь. А надо делать. Прощайте, — она открыла дверцу.

— Куда вы?

— К тем, кто умеет не только говорить.

Она вознамерилась выйти из машины, но Гурилин поймал ее за руку и насильно втянул внутрь.

— Сидеть! — грозно прикрикнул он. — Никуда вы не пойдете! Если вы имеете в виду банду Минасова, то на всех ее членов уже объявлен розыск. Они опасные террористы, а вы их сообщница.

— Нет!

Вместо ответа он показал ей неровно обрезанную бумагу с латинскими буквами O и W.

— Ваша работа?

— Ну, моя.

— Зачем вы это сделали? Что означают эти индексы? Зачем вы их размножали?

— Валера попросил. Это не индексы, а буквы. Первые буквы слова «Москва». Мы разбрасывали по городу листовки и…

— Имя, фамилия? Какой еще Валера?

— Не скажу! — надулась она.

— Скажешь, — уверенно пообещал Гурилин. — Все скажешь.

В это время прозвучал вызов из экспресс-канцелярии.

— Вы задерживаетесь, — предупредила секретарша.

— Я уже вылетаю.

Неторопливо и величаво дирижабль пробивался сквозь пелену облаков. Изготовлен он был в форме «летающей тарелки» километрового диаметра. Такие габариты вполне позволяли ему служить залой для совещаний 525 депутатов всепланетного муниципалитета, и еще оставалось место для канцелярии, буфета и комнаты отдыха с сауной, бильярдом и плавательным бассейном.

Введя турболет в ангар и припарковав его возле других машин, Гурилин отключил двигатель и повернулся к Марине. Притихшая, она сидела рядом, не поднимая головы.

— Если вы обещаете мне, что будете сидеть спокойно и не попытаетесь сбежать, я не надену наручники и не застегну ремни.

Презрительно взглянув на него, девушка тихо и ясно произнесла:

— Я даю вам честное, благородное слово, что сбегу от вас при первой возможности. А потом мои мальчики подкараулят вас и разукрасят вам физию, как фестивальную ромашку, во все цвета радуги…

— И так красивый, — буркнул он, бросив взгляд в зеркало. И как его только угораздило забыть, что эта девчонка не расстается с кирпичом? Когда она полезла в сумочку, он, признаться, подумал, что достанет она носовой платочек, чтобы промокнуть глаза и нос. Вера в человечество стоила ему синяка под глазом и расцарапанной физиономии.

К началу заседания он опоздал и пробирался на свое место, ступая по ногам депутатов.