Поезд протяжно свистнул.
Следующая остановка – Рай.
Глава 2
Город на южном побережье Черного моря окружала высокая белокаменная стена с частыми зубцами. Если некогда меж них и стояли орудия, то теперь их сняли, оставив только допотопную батарею в порту. Морпехи в черных бушлатах и бескозырках тоже встречались крайне редко, и такого количества явно не хватило бы для защиты даже такого небольшого поселения.
То ли этот Сакрополис находился в тылу – причем настолько глубоком, что из него вывезли всю артиллерию и солдат. То ли командование предполагало, что могучие чародеи смогут защитить себя сами. Тем не менее, в соседнем вагоне ехала целая рота гвардейцев, а сам поезд был бронированным, с пушечными башенками и пулеметными спонсонами. Ну а фигли – не картошку, чай, везут, а уважаемого человека.
Нас без лишних проверок пропустили через тяжеленные двустворчатые ворота, которые, пожалуй, выдержали бы атомный взрыв. И тем не менее, на пропускном посту я заметил единственного старика, что носил револьвер и шашку больше для проформы, чем для дела. Поэтому на всякий случай уточнил у служанки, не маловато ли охраны.
– Не беспокойтесь, ваше сиятельство, – с улыбкой ответила блондинка. – Город под надежнейшей защитой наших британских союзников.
За стеной раскинулся настоящий город-сад, прибывший прямиком из утопической сказки. Малоэтажные кварталы поражали изысканной лепниной и полуколоннами, всюду журчали фонтаны, на мощеных улицах не виднелось ни соринки, а дворы и тротуары утопали в сени кленов и пальм. Подобным образом выглядят окрестности Букингемского дворца, только тут весь Сакрополис представлял собой громадный дворец, особенно прекрасный в лучах полуденного солнца.
А посреди всего этого великолепия в окружении пышных клумб и журчащих ручьев высился мраморный замок с изумрудными витражами. В архитектурном плане строение больше всего напоминало смесь монастыря и крепости – увитые плющом стены кругом обступали трехъярусный донжон, рядом с которым высилась увенчанная алым шпилем башня.
Башенки поменьше стояли над воротами и по периметру похожего на усеченную пирамиду основания главного здания, а в зазорах меж плитами блестело золото, залитое туда явно магическим способом. Но вдоволь насладиться этим великолепием не дали – бронепоезд свернул в плотную застройку на окраине, где и находилась финальная точка маршрута.
На вокзале царила прохлада из-за вычурной стеклянной крыши, рассеивающей большую часть света. На перроне толпились зрители – сплошь благородные дамы в пышных юбках и корсажах и джентльмены в темных костюмах и котелках.
Зрителей живым забором сдерживали городовые в белых кителях, и только двоим разрешили приблизиться непосредственно к вагону. Первая – степенная бледная леди лет на пять младше меня в черном платье с ромбовидным и весьма скромным вырезом декольте. Узкое лицо обрамляли острые пряди, а медно-рыжие волосы собрали в хвост на затылке.
Второй – рослый мужчина моего возраста с насмешливым взглядом, легкой щетиной и пшеничным ежиком на макушке. Этот носил галифе цвета хаки с красными лампасами, светлую гимнастерку и кожаную куртку, всем своим видом выдавая лихого и острого на язык молодца.
Немногочисленные репортеры нацелили на дверь окуляры допотопных фотоаппаратов и подняли над головами фосфорные вспышки. Поезд в последний раз скрипнул колесами и остановился, и на волю тут же хлынули гвардейцы в синих мундирах и белых фуражках. И только после того, как мои личные телохранители выстроились почетным караулом и подняли шашки «домиком», слуга в расшитой серебром ливрее с поклоном распахнул дверь.
– Волнуетесь? – тихонько спросила служанка.
– Немного…
Прямо сейчас передо мной разыгрывалась сцена из влажных фантазий моей юности. Когда я мечтал стать столь же популярным, как Роулинг, или хотя бы Лукьяненко, ездить на презентации, встречаться с поклонниками и купаться в лучах всеобщей любви.
Но все, что мне перепало – унылое интервью в интернете. Первое и, похоже, последнее, как итог моей «головокружительной» карьеры. И вот теперь я видел то, о чем мечтал с того самого момента, когда в пыльной родительской библиотеке познакомился с Александром Беляевым.
В то время как обычные дети читали букварь или «Родничок», я пытался спасти оживленную голову профессора, задыхался в старой немецкой подлодке при бегстве с острова Погибших кораблей или воображал вкус похожего на жабью икру вечного хлеба.
И уже тогда загорелся мечтой писать так же. Это знакомство определило цель моей жизни, и я отдал ее литературе всю без остатка. И вершина этой жертвы – шедевры вроде «Повелителя эльфов» или «Моя девушка – демон»: печальный и закономерный итог погони за легким хайпом и быстрыми деньгами.
Но теперь все изменится.
Я медленно спустился по выдвижному трапу, маша восторженной публике, улыбаясь в ярких вспышках и подрагивая от бурных рукоплесканий. Да, меня чтят как ректора, а не автора, но как говорится, не каждый популярный писатель может стать миллионером, зато каждый миллионер может стать популярным писателем.
Новая должность – чистая формальность, император просто пристроил родственничка на теплое местечко. В худшем случае придется раз в неделю писать отчеты о том, что все стабильно и замечательно, а в остальное время – развлекаться и бить баклуши. Вот в промежутках и настрочу какой-нибудь опус – в этом мире, глядишь, до попаданцев еще не докатились, так что у меня есть все шансы удивить самую предвзятую аудиторию.
– Добро пожаловать в Сакрополис, ваше сиятельство, – с коротким поклоном произнесла рыжая – причем максимально холодно, на грани открытой неприязни. – Меня зовут Алина Владимировна Блок, я преподаватель магии Тьмы.
– Да, привет, – я улыбался во весь рот и подставлял ладони под вспышки фотокамер. – Всем привет.
– А это – Захар Петрович Зарубин, клирик и преподаватель магии Света.
Лихач театрально повертел рукой перед лицом и согнулся в пояс, отставив ногу на французский манер. Но несмотря на такую почтительность, в каждом движении и жесте ощущалась наигранная фальшь. Я, конечно, не бог весть какой психолог, но тут и самый тупой ребенок поймет, что мне, мягко говоря, не очень рады.
Я ведь блатной назначенец – и не удивлюсь, если ради меня подвинули прошлого – всеми любимого и уважаемого ректора. Впрочем, какая разница, что думают в Академии? Я не собираюсь лезть к ним с реформами и перестановками, я тут вообще на отдыхе, так что пусть скрипят зубами, сколько захотят.
– Приятно познакомиться, – вопреки всем правилам я протянул ладонь, и блондин после недолгих сомнений ее пожал.
– Прошу за мной, – девушка развернулась и зашагала на выход, не утрудившись убедиться, идет ли за ней дорогой гость или уже потерялся в толпе.
Тротуар перед вокзалом полностью очистили и отогнали зевак на противоположную сторону дороги. Эти зрители одевались куда как проще и не выказывали ровным счетом никаких эмоций при моем появлении – просто стояли, лузгали семечки и с улыбками перешептывались. Репортеры тоже куда-то исчезли, и когда я в очередной раз поднял руку, на приветствие никто не отозвался, будто я не императорский родич, а рядовой уездный чинуша.
И тогда все точки встали на свои места – радушный прием на вокзале просто постановка и театральщина, чтобы порадовать тщеславного князька. Как говорил один известный блогер – прямо как в жизни! Да и насрать – как только начну сорить деньгами налево и направо, меня полюбят уже по-настоящему. А до тех пор – чхать я на всех хотел.
У обочины стоял кортеж из примитивных автомобилей, больше похожих на кареты с движками. Их украсили, как на свадьбу – лентами, цветами и прочими рюшечками. Алина подвела меня к машине, за рулем которой сидел тощий долговязый юноша с копной черных как смоль волос, впалыми щеками и мутными темными глазами.
Одет он был в клетчатые серые брюки, рубашку и жилет, играющий роль поддерживающего корсета. Ноги парня – тонкие, что у паука, сковывал сложный каркас из скоб, спиц и распорок, какой обычно носят больные с крайне хрупкими костями. Тем не менее, наличие подобного устройства ничуть не мешало господину рулить – и скоро стало ясно, почему.