Вернулась Ева – шатающаяся и слегка осоловевшая. Причина крылась в хрустальном графине с виски, опустошенном едва ли не на треть.

– Прошу прощения, – служанка шмыгнула и замахала руками перед раскрасневшимися щеками. – Я не удержалась и немного пригубила по дороге. Просто… мне еще никогда не было так страшно. Ведь если британцы ворвутся в город, даже не представляю, что они сделают со мной и другими барышнями. Вернее, представляю, и от этого становится еще страшнее. Вы ведь… защитите нас, ваше сиятельство? Вы ведь не позволите этим псам надругаться над нами?

С опухших век сорвались крупные слезинки. Помощница уронила лицо в ладони и тихонько разревелась, а я вылакал добрую половину того, что осталось, и не заметил ни толики хмеля. Сука, вот же угораздило. А ведь если бы не повелся на подколки долбаного школяра и не уволился раньше смены, то не попал бы под поезд. Если бы, если бы, если бы… Если бы я не писал говно про попуданов – глядишь, вообще не пришлось бы работать в школе.

– Я постараюсь, – холодно произнес в ответ. – Но обещать ничего не буду.

Девушка хотела что-то сказать, но тут в помещение один за другим вошли преподаватели и заняли свои места.

– Вы что, пьете? – с ходу спросила Вивьен и сморщила носик.

– Совсем немного, – а вот язык, в отличие от распаленного сознания, градусы еще как ощутил. – Если что – господин Зарубин подлечит.

– Господину Зарубину, возможно, придется тратить ману на более важные вещи…

– Коллеги, хватит! – сказал клирик. – С таким подходом нам и враг не нужен – сами друг друга поубиваем. Ваше сиятельство – приступайте.

– А… – я отодвинул поднос с виски на край стола, но перестарался и чуть не скинул на пол, словно кот. – Объявляю заседание открытым. Тема – оборона Сакрополиса. Как обстоят дела в городе?

– Весьма печально, – продолжил лекарь. – Уничтожены телеграф, почта, вокзал, дороги, три полицейских участка, береговая батарея, арсенал, защитные башни и казарма морской пехоты. Враг хорошо подготовился к бомбардировке. Потери уточняются, но речь уже идет о десятках погибших. В строю остались три сотни солдат, плюс можно созвать городское ополчение еще на полторы-две тысячи штыков. Однако их боеспособность крайне сомнительна, а значит, противостоять налету придется только чародеям.

– Ваш вердикт, поручик?

– Считаю, что сопротивление бесполезно и приведет лишь к бессмысленным жертвам.

Одинцов сжал кулаки и скрипнул зубами, но ничего не сказал – по крайней мере, пока.

– Хорошо. Раз в бой пойдут одни колдуны, то как обстоят дела с магами противника?

– Я еще раз прощупал их защиту, – усатый старичок Зых встал, несмотря на заметное утомление. – Каждый корабль – от линкора до баржи – прикрыт непроницаемым куполом. Кроме того, на одном из бортов находится второй эшелон обороны, прикрывающий не только эскадру, но и весь город. Боюсь, несмотря на весь пыл и жажду мести, мы не сможем одолеть даже первый рубеж. Я голосую против боя.

– Да хватит уже бояться этого подонка! – Олег Игоревич вскочил и хлопнул по столу. – Я навел справки о безногой крысе. Это капер и контрабандист, что проворачивал темные делишки вдоль всего побережья Южной Америки. Брал в заложники пассажирские суда, обменивал на опий, рабов и оружие, а затем продавал в Европе. И бизнес шел весьма успешно, пока негодяй не переоценил свои силы и не взял на абордаж яхту с послом Соединённых Штатов. И как только янки крепко взялись за его толстую задницу, лиходей тут же умотал под юбку королевы. Но Амелия не собиралась отправлять столь ценный кадр на покой в самом начале Великой войны. Она выделила ему для боевых испытаний экспериментальный сверхмалый линкор – дредноут, и послала громить османов в Черном море. И уж не знаю, как этому хлыщу удалось все провернуть, но всего через год ему доверили целую эскадру. Которая сейчас должна заниматься уничтожением турецкого флота, но ублюдок вместо этого решил разграбить наш Сакрополис и под шумок заработать лишние талеры. Из всего озвученного смею сделать вывод, что Даллас Картер – крайне мерзкая и трусливая личность, способная нападать только на более слабого соперника. И если мы покажем, что грабитель не получит ни кусочка кристалла без боя, этого боя не состоится вовсе. Поэтому я голосую за жесткий отпор!

– Я тоже, – хрупкая француженка совершенно неожиданно поддержала свирепого викинга. – В боевой аквамантии есть такой прием, как волна-убийца. Если вы сумеете отвлечь врага, я подниму линкору нос и корму, и он разломится под собственным весом. И когда громадина пойдет ко дну, справиться с мелочью не составит труда. Поэтому я – за бой.

– Это заклинание крайне сложно даже в идеальных условиях, – тихо молвил Давыдов. – Мы не знаем, сколько у врага чародеев и на что они способны. Если туман и подавляющее поле – это предел их возможностей, то ваше предложение может сработать. А если нет? Как бы так не вышло, чтобы это наш город не провалился в бездну, над которой стоит. Я всегда выступал против дерзких и поспешных решений – и сейчас менять мнение не буду. Я против боя.

– Решающий голос за вами, леди Блок, – с печальной улыбкой произнес Зых.

– Вы все думаете только о тактиках и стратегиях, – Алина встала и обвела каждого сердитым взором. – Но никто не произнес ни слова об этической стороне вопроса. Как вы думаете, что с нами сделают, когда обезумевшая от безграничной власти матросня хлынет на улицы? Или вы поверили слову этого подонка и предателя? Грош цена его обещаниям, так что лично я предпочту доблестную смерть позорному плену. Я – за бой!

– Что же… – подытожил старик, и шесть пар глаз повернулись в мою сторону. – Я ошибся. И точку в споре ставить вам, господин ректор. А нам придется подчиниться, несмотря на все разногласия. Так скажите, ваше сиятельство – как быть с городом: защищать любой ценой или же сдать в надежде на спасение?

– Я… – со сжатых добела пальцев капнул холодный пот. – Зараза…

– Найдите простыню побольше? – Алина вскочила и всплеснула руками. – Вы серьезно? Прошлый ректор никогда бы так не поступил!

– Я не могу рисковать жизнями студентов и горожан, – попытался оправдаться я, прекрасно осознавая, что единственная жизнь, которой не хочу рисковать – моя собственная. – Против такой армады потери будут колоссальными – и без каких либо шансов на успех! Британцы все равно зайдут в город – только по трупам! А уж потом учинят полный беспредел, ибо, как говорили мудрые римляне: горе побежденным.

– Чушь собачья! – не выдержал Одинцов.

– Нет, это единственный выход! – в ярости возразил Зых.

Все шесть магистров вскочили и принялись орать, как стая сорок, размахивая кулаками и перебивая друг друга. Но склоку прервал оглушительный пушечный выстрел – на этот раз холостой.

– Время вышло, – Зарубин взглянул на часы.

– Поднимайте белый флаг, – с тревогой и толикой стыда произнес я.

Боевое крыло совета развернулось и в полном составе покинуло зал заседаний. У самой двери Алина обернулась и холодно произнесла, глядя прямо в глаза:

– Если со студентами что-либо случится – я вам этого не прощу.

Дура, блин. Как будто в бою с ними ничего бы не случилось.

Не остались в стороне и другие «ястребы».

– Вы заставили меня крепко усомниться в вашем патриотизме, – проворчал Одинцов, прежде чем выйти.

– А меня – в мужественности и дальновидности, – Вивьен усмехнулась и вздернула нос.

Да и пошли вы все к черту. Поглядел бы, как долго вы бы продержались против такой мощи.

– Господин ректор, – старый аэромант приблизился к кафедре. – Перед тем, как мы поднимем флаг, вам стоит обратиться к горожанам и объяснить, что происходит.

– А без этого никак? – меньше всего мне хотелось светить лицом перед обозленной толпой.

– Без этого будут ненужные жертвы, – пояснил Зарубин, глядя в окно. – Надо приказать гарнизону сложить оружие, а гражданским – не выходить на улицы.