Глава XXIV

Внизу простирались бескрайние, вечнозелёные джунгли Южного Тарума. Зимой они превращались в просто мокрый и прохладный от частых дождей лес. По крайней мере, сверху. Под покровом густой плотной листвы продолжалось кишение хищной жизни, всё это Халлек хорошо помнил по своему походу вместе с Сахилью. Сейчас он летел в сторону плато, где в глубокой пещере дремал на груде сокровищ Хризопраз. Кэтлин, уставшая от однообразного вида тёмной зелени под пасмурным небом, умудрилась задремать под плавное покачивание драконьей шеи. Упасть она не боялась — цепляла на гребень ременную петлю.

Проснулась, только когда ощутила снижение. Всё точь-в-точь как она представляла по рассказам. С высоты плато выглядело протяжённым, слегка изогнутым овалом миль сорока в длину и около пяти в самом широком месте. Виднелось озеро и прозрачная роща на одном из его берегов. Халлек заложил нисходящую полупетлю и приземлился возле деревьев.

— Приехали, — сказал он, оглядывая знакомые места. Старые хижины за эти годы как-то перекособочились, расселись и потемнели. Будто тот давнишний визит, когда Сахиль нашла останки отца, стронул застывший ход времени.

— Мрачновато тут, — заметила Кэтлин. С неба вновь посыпалась вязкая морось, глянцевая гладь озера стала матовой.

— Это точно, — Халлек показал на скальную стенку в паре сотен шагов от них, — идём, проведаем старого знакомого.

Они протиснулись в провал, такой, что если не знать куда он ведёт, ни за что не подумаешь, и ступили в древнюю галерею. Дорогу он запомнил хорошо. Высеченный в толще плато путь спускался всё ниже и ниже, пока ноги не ощутили глубинное тепло камня. Значит, уже близко. Воздух мерно колыхался, отражая сонное дыхание гигантского существа. Вот и каменный балкончик, и плавающие в полости пещеры светляки тыквенного оттенка.

Кэтлин тихонько и протяжно ахнула. Мягкий тёмно-жёлтый свет отражался от искрящихся камней в отделке драгоценных кубков, чаш и блюд в целый обхват окружностью, от окладов невидимых в полумраке книг, от россыпей мелких украшений, разобрать детали которых с такого расстояния не получалось. Целые скирды из монет, среди которых сталь явно составляла наименьшую долю. Медленно движение светляков заставляло их мерцать оттенками от серовато-сизого титана до кристаллически-изумрудного зелита. А на всём этом великолепии спал гигантский дракон. Он лежал, немного изогнувшись, полуобняв телом что-то, не видимое с балкончика. Крылья были подвёрнуты и плотно сложены, хвост, вытянутый в длину, устроился на рассевшихся сундуках и ящиках, из которых выглядывало блестящее содержимое. Чешуи, каждая со сковородку, отливали тускло-зелёным глянцем. Это ящер был действительно огромным, раза в три больше, чем Халлек в крылатом обличье.

— Знакомься, — шепнул Халлек. — Это Хризопраз. Идём. Он нас уже учуял, просто прикидывается.

По пещере эхом прошелестело фырканье, как если бы чихал кот тридцати локтей в длину без учёта хвоста.

— Подойдит', - проурчал Хризопраз, приподнимая голову и открывая веки. Янтарные глаза, казалось, сами светились в сумраке. Вертикальные зрачки колыхнулись и сошлись на девушке.

— Здравствуй, — она осторожно, чтобы не поскользнуться на сокровищах, приблизилась. Шея ящера изогнулась, направляя голову. При таких размерах движение было неожиданно стремительным, почти как бросок змеи. Зашелестели и зазвенели стронутые драгоценности.

Кэтлин ощутила на лице размеренное, слегка влажное дыхание. Хризопраз обнюхал её и слегка отодвинулся, чтобы видеть обоими глазами.

— Наша девочк', наша, — одобрительно буркнул он. — И ты подрос. Добры' дар у тебя. А слово ты держиш', пришёл. Расскажеш'?

— Затем и пришли.

Ящер стал укладываться поудобнее, вызвав несколько маленьких сверкающих лавин. Удивительно, но в таких объёмах деньги, усыпанная каменьями утварь и старинное парадное оружие уже не воспринимались как что-то драгоценное. Над головами с явственным свистом пролетел хвост Хризопраза, дракон потоптался и устроился так, что на эту сторону кучи смотрела часть шеи и голова. Остальное скрылось где-то за переливающимися и искрящимися завалами.

— Внемл', - довольно выдохнул дракон. Халлек огляделся, нашёл пару громадных чаш — в каждой можно было без труда искупать младенца — перевернул их, пододвинул одну жене, а на вторую уселся сам. Достал из сумки большую флягу травяного отвара с мёдом, лепёшки… Обстоятельный рассказ потребует времени, не помешает по ходу дела подкрепиться.

Через четыре часа он почувствовал, что язык начинает заплетаться, как у пьяницы. Халлек с подозрением посмотрел на флягу. Вряд ли Виола намешала бы в сбор чего-нибудь похожего на то, чем она напоила Низу перед вылетом. Просто он никогда столько слов подряд не произносил. Хризопраз, на морде которого давно проступило мечтательно-заинтересованное выражение, моргнул, приоткрыл пасть и легонько дунул. Усталость сразу прошла, в голове прояснилось.

— А дальш'?

Закончил Халлек ещё через пару часов. Дракон задумчиво осел на своём шуршащем и поскрипывающем ложе, выложив голову подбородком на монеты. Крыльевые когти показались в сумеречном свете от плавающих светляков, движение напомнило то, как человек озадаченно пожимает плечами.

— Ну и дел'. Значит, пора и мн' показатьс' наружу. На свет посмотреть, себ' показать.

— Присоединишься?

— Как без этог'. — Хризопраз приподнялся, поднимая могучее тело. — Давно я мира на виде', но он мне нравитс' таким, как я его помн'.

— Давно это сколько? — поинтересовалась Кэтлин.

— Хмммм… — проурчал ящер. — Лет… триста, пожалу'?

Они переглянулись.

— За это время многое поменялось, но не настолько, чтобы ты не узнал людей, — уверенно заключила баронесса.

Хризопраз весело зафыркал.

— Люд' никогда не меняются. Остальное декораци'.

На западном побережье протекторатов поздняя осень являла себя пологой мёртвой зыбью, отголоском далёких океанских штормов, бушующих между материком и островами морталов. Ветры здесь в это время года дули с суши, отчего Зелёное море почти постоянно было покрыто следами борьбы двух стихий — пенными барашками и косыми, короткими резкими волнами. Зыбь давила с юго-запада, воздух накатывал с востока, эти силы с переменным успехом перебарывали одна другую и здорово осложняли жизнь любому, кто вздумает высадиться на берегах Виз-Амата. Видимо, носферов прижало так, что на этом фоне риск потерять часть кораблей считался ими незначительным. После уничтожения пустынного посёлка снова как положено заработали телепорты, и к южной провинции стали стягиваться войска: легионы Весталии, до предела подкреплённые боевыми звёздами Академии; разношёрстные клановые отряды Нордхейма со жреческой поддержкой; малочисленные, но смертоносные стрелки лесных эльфов; гномы с огромным инженерным обозом, который охранялся плотнее императорской ставки.

Связать всё это в единообразно действующую силу за оставшееся время было просто невозможно. Поэтому в ставке, совещаясь на ходу, нарезали войскам свои роли, назначили ответственных за связь, и вот их-то гоняли по полной. Сонная жизнь южных провинций, в которых десятилетиями считали выдающимся событием срыв помолвки дочери городского головы или поимку мошенника, подделавшего доверенность на банковский платёж, внезапно превратилась в кипящую кашу. Так же неожиданно закончились засланцы носферов, причём везде сразу, от столицы и до самых протекторатов. Низа, посоветовавшись с Мардуком, решила, что людей, пригодных для вживления поводка, не очень-то много. Тех, кто уже был на него посажен, вылавливали день за днём, и похоже, в какой-то момент количество переросло в качество. Тем более, исчезнувшие помехи телепортации указывали — управление поводками тоже шло со дна нынешнего озера. Сусасса после такой плюхи вообще сделала вид, будто её вовсе нет, и не отсвечивала. Очевидно, в султанате сообразили, что Белая Цитадель сейчас не будет оглядываться ни на что.